Песах Амнуэль - По делам его... Страница 12

— Да, я думал об этом. Вы неправильно ставите вопрос. На самом деле между причиной и следствием в этом случае нет энергетической связи — равны вероятности событий, и только.

— Но откуда энергия взялась? — воскликнул Репин. — Чтобы груду бумаги по двору разбросать и автомобиль с человеком сжечь!

— Откуда я знаю? — пожал плечами Вязников. — Я математик, а то, о чем вы спрашиваете, — из области физики.

— Если мы сейчас поедем с вами к этому Тихомирову, — подал голос Антон, — вы не будете возражать?

— Почему я должен возражать? — удивился Даниил. — Поехали, конечно. Не думаю, что он забыл то, что с ним случилось три недели назад. Там еще жена есть и сын тоже. Только…

— Только… — иронически произнес Антон. — Только ехать, по-вашему, не нужно?

— Если мы поедем, и все окажется, как я сказал… И еще в других случаях, если вы захотите проверить, и это подтвердится. Вы поверите, что теорема Вязникова справедлива?

— Поверим, не поверим, — раздраженно сказал Антон, — к чему вы клоните?

— Он хочет сказать, — повернулся к Антону Илья, — что в тот момент, когда мы поверим, что теорема об обмене равновероятными событиями действительно доказана, мы сами — ты и я — сможем делать то, что сейчас умеет пока лишь один человек.

— Умеет… — с горечью произнес Вязников. — Если это называется умением.

— Я фигурально, — Репин провел в воздухе рукой большой круг, как бы сводя воедино все, что было уже сказано. — Формулирую иначе: когда мы узнаем, что теорема Вязникова верна, — а пока мы оба сильно в этом сомневаемся, — вокруг нас начнут происходить такие же странные и необъяснимые события, какие сейчас случаются в вашем присутствии.

— Да, — кивнул Вязников, — так и будет.

— Ты готов к этому? — спросил Илья у Антона.

— Илюша, — сказал Антон, — ты что, поверил в то, что он сейчас тут наговорил? Это же полная чепуха.

— Статуэтка Дон Кихота, — пробормотал Даниил. — С чего бы ей падать?

— Не знаю, — резко сказал Антон. — Возможно, это какие-то ваши фокусы.

— Куда мне до Давида Копперфильда, — с горечью произнес Даниил. — Хотел бы я, чтобы все это оказалось чьими-то фокусами.

— Поехали, — Илья вскочил на ноги.

— Вы уверены, что…

— Ну что вы, в самом деле! Дальше меня все равно не пойдет. Видите, Антон ни в грош не ставит вашу теорему.

— Да какое это имеет значение? — с видимым отчаянием воскликнул Вязников.

— Ваш друг услышит рассказ Тихомирова, а может, и кучу макулатуры увидит, если ее еще не свезли со двора. А потом в цирк пойдет и в ту квартиру на Цветном. И не мне он в конце концов поверит, а вам. Вы его убедите, а не я.

— Поехали, — повторил Репин. — Сейчас четыре, будем там не позднее пяти, к ужину вернемся.

В гостиной Света с Олей смотрели телевизор — шла передача «Моя семья».

— Светик, — сказал Антон, — нам нужно съездить по делу, вернемся часа через два, вы пока ужин приготовьте, мы будем голодные и злые.

— Не боитесь ехать со мной в одной машине? — спросил Вязников, когда они спустились на улицу и подошли к «жигулю» Репина.

Ответа он не получил.

Леонид Афанасьевич Тихомиров вернулся домой со смены и готовился хорошо поужинать. Сына дома не было, играл у соседей. Когда у ворот остановился синий «жигуленок», Тихомиров, выглянув в окно, сказал:

— Опять этот пожаловал. Ну, помнишь, про макулатуру допытывался? Физик, едрит его. Темная личность.

— Поставить еще рюмку? — спросила Таня.

— Три, — приказал Леонид Афанасьевич, увидев, что из машины следом за Вязниковом вылезли еще два мужика и пошли к дому, оглядываясь по сторонам.

Ужинать, однако, не пришлось. Антон предъявил удостоверение и повел разговор круто. Он молчал всю дорогу, перебирая в памяти сумятицу вязниковских измышлений, и все больше убеждал себя в том, что математик очень ловко водил их обоих за нос. Играл на том, что ни Антон, ни Илья, мягко говоря, не специалисты в интегралах и вероятностях. Наверно, он все же обладает какими-то паранормальными способностями, а теперь виляет, заметает следы. В доме Тихомирова Вязников устроит очередное представление, и нужно смотреть в оба, чтобы не упустить истинную подоплеку событий. Скорее всего, сельский водила не имеет к делу об убийстве Митрохина никакого отношения. Но именно это труднее всего доказать, когда тебе тычут в нос математические определения.

Попросив оставить его вдвоем с хозяином, Антон очень быстро вытащил из Тихомирова все, что тот помнил о событии трехнедельной давности. Противоречий с показаниями Вязникова он не обнаружил, да и не ожидал, что в рассказе окажутся противоречия — у математика было время подготовиться.

— Подшивки вы сохранили или выбросили? — спросил Антон.

— Глаза бы мои их не видели и руки не держали, — хмуро проговорил Тихомиров. — Как мне по морде залепило! Танька соседям раздала. Приходили и брали. А что осталось, она потом понемногу на мусорку снесла. Те, что больше всего бензином воняли, никто брать не хотел.

— У вас, значит, ничего не осталось?

— Ничего, — твердо сказал Тихомиров.

— А кто из соседей взял, можете показать? — продолжал допытываться Антон, понимая, впрочем, бессмысленность своего вопроса. Ну, увидит он своими глазами подшивку журнала «Знание-сила» за шестьдесят третий год, и что?

— Да все брали, — пожал плечами Тихомиров. — Я следил, что ли? Шли и брали, ворота открыты.

— Ну хорошо, — вздохнул Антон. — Извините, что побеспокоили. Служба. Можете…

Он не договорил. В соседней комнате что-упало, грохнуло, и вечернюю тишину взрезал вопль, от которого, как сказал бы автор какого-нибудь романа о привидениях, «кровь застыла в жилах». Почему-то эти слова всплыли у Антона в голове — его-то кровь, если быть точным, скорее закипела, и прежде, чем он успел подумать о чем-нибудь еще, ноги, будто повинуясь заранее заложенной программе, развернули его тело к двери. Хозяин, впрочем, оказался проворнее. Он оттолкнул Антона плечом, дверь распахнул ногой и исчез в комнате, что была гостиной, а вопль уже смолк, только шелестело что-то, будто невидимка пересчитывал банкноты.

Ноги вынесли Антона к дверному проему, и глазам представилась картина, которую он — эта уверенность возникла мгновенно — не смог бы забыть до конца жизни.

Сервант, в котором Таня Тихомирова хранила единственный в доме сервиз, лежал на полу, задняя его стенка была будто прожжена огромной паяльной лампой, опаленные края отверстия еще слегка дымились, и видно было, в какое месиво осколков превратились тарелки глубокие и мелкие, блюдца чайные и чашки с резными ручками, а фаянсовая сахарница почему-то не сломалась и лежала на груде битой посуды, будто единственный сохранившийся зуб в раздробленной в драке челюсти.

Таня прижалась к стене в противоположном углу комнаты, Тихомиров обнимал ее за плечи и что-то бормотал в ухо — похоже, только состояние жены его сейчас беспокоило по-настоящему. Репин почему-то сидел на полу рядом с дверью в прихожую, а Вязников стоял посреди комнаты, и чуть выше его головы сиял ярким оранжевым светом шар размером с большой кулак.

«Ну конечно! — подумал Антон, успокаиваясь. — Шаровая молния. Грозы вроде нет, но они и без гроз иногда появляются». Почему-то фраза о застывшей в жилах крови вспомнилась ему опять, приобретя юмористический оттенок, будто мелодия, прозвучав сначала в одной тональности, затем перешла в другую, более для нее подходящую.

Сколько времени это продолжалось? Антону показалось, что прошло минуты две

— на самом деле это могло быть и две секунды. Шар слегка поднялся, будто буй на поверхности водоема, и медленно поплыл в сторону окна. «Они ведь взрываются неожиданно, — мелькнула у Антона мысль. — Не дай Бог, если сейчас рванет»…

Шар подлетел к закрытому окну, просочился сквозь стекло и поднялся вверх, исчезнув из поля зрения. Кто-то бросился к окну, распахнул створки и высунувшись наружу, посмотрел вверх — Антон не сразу понял, что это был Илья, фигура представилась ему черным силуэтом на голубом фоне.

— Илюша! — предостерегающе воскликнул он.

Снаружи донесся легкий хлопок, будто кто-то ударил в ладоши.

— Все, — сказал Репин, обернувшись. — Энергии выделилось немного, это молния второго типа, они обычно исчезают без взрыва.

И сразу в комнате стало шумно — говорили все, никто друг друга не слушал, и снова воспринимать цельную картину происходившего Антон смог лишь некоторое время спустя — пять минут, а может, десять, — когда совместными усилиями подняли и поставили к стене сервант. Осколки сервиза вывалились из раскрывшейся дверцы и лежали на полу. Таня принесла веник и сгребала в совок остатки семейной реликвии, муж хотел ей помочь, но она отодвинула его плечом — отстань, мол, сама справлюсь, — и он подошел к Антону, глядя следователю в глаза: вот, мол, видишь, что делается, будто рок какой-то. Сначала журналы, теперь сервиз…