Сергей Гончаров - Против часовой стрелки (СИ) Страница 12

Пыль на ступенях скрипела под берцами. На первом этаже двери закрыты. И подпёрты небольшими бетонными плитами. Хорошо, что не тратил времени на пробежку вокруг дома и не пытался забраться в окно. Изменённых, кстати, такая преграда не остановит, но обмануть способна. Попади они через окна, потолкают двери да уйдут. Металлическая подъездная — закрыта, опять же подёргают и уйдут. А на вторые этажи без причины не полезут. На первый взгляд — хорошо устроились. Минус в том, что требуется сидеть как мыши. А если учесть, что централизованное водо- и теплоснабжение, а также водоотведение в этом городе функционировало семь лет назад, то вообще не понятно, как и зачем жить в этой бетонной коробке. Что пить? Чем питаться?

Возле почтовых ящиков лежали кости. Много. Плохой знак. Ира поморщилась. Пахло и вправду отвратно. Видимо сюда ещё и потроха выбрасывали. Двери второго этажа так же были забаррикадированы плитами. Открыта шахта лифта. Кабина осталась на первом, а в крыше пробита дыра.

— Сзади! — я моментально присел на колено, взяв на прицел пролёт наверх и лифтовую шахту. Ира приставными шажками спустилась вниз.

— Чисто, — услышал я её голос.

Двинулись дальше. Третий этаж. Отсюда раздался крик. Двери уже ничем не подпёрты. Бессмысленно. Просто так на верхние этажи изменённые не полезут. А если полезут, то двери, подпёртые плитами им не преграда. Выбьют одним ударом. Видели мы в Пуатье, как группа изменённых штурмовала дом с засевшими там людьми. Страшно, если честно. Ты ещё сопротивляешься. Живёшь, дышишь… Но ты уже труп. Против толпы изменённых выстоит лишь военизированная группа людей с пулемётами и огнемётами. И то, кстати, не факт. Были мы на развалинах лагеря под Ереваном. На первый взгляд даже армией не взять. Однако в то, что этот военизированный «амбар» разгромили изменённые, сомневаться не приходилось.

Как только я ступил на площадку, то увидел его. В одной из квартир сидел парень. На вид — мой ровесник. В руках АК-12 с оптикой. Направлен мне в грудь. Синие спортивки, кроссовки, посеревшая майка. Замусоленные волосы прикрывали глаза. Автомат слегка подрагивал. Пусть думает, что держит меня на мушке. Многие уже погибли от своей самоуверенности.

— Я её убью, если вы не уйдёте, — произнёс он намеренно холодным, как айсберг, голосом.

Жена благоразумно осталась в пролёте, не показываясь на глаза.

— Слушай, а в чём дело? — я просто тянул время, пытаясь понять, что вообще происходит.

— Уходите, — неожиданно резко взвизгнул парень. — Или я стреляю!

Он неуклюже потряс оружием. В этот момент я и увидел, что автомат стоит на затворной задержке. Опустив «Вал» стволом вниз, я вошёл в квартиру.

— Стой падла! — вскочил парень. Включить крутого перца у него не получилось. Мгновенным движением я впечатал приклад «Вала» в его челюсть, выбил передние зубы. Завалившись на спину, он захаркал кровью.

В квартире воняло. Испражнениями, грязным телом, тухлым мясом.

— Где она? — навёл оружие на парня.

Его чёрные глаза блестели из-под волос. Верхняя губа разбита, сильно кровоточит. По выражению лица видно: хочет что-то предпринять, но боится.

Ира скользнула внутрь. Не теряя бдительности, прошлась по комнатам.

— Нашла! — услышал я её голос из недр жилища.

Хозяин квартиры с ненавистью посмотрел в ту сторону.

— Малейшее движение и нажимаю спуск, — пообещал я, за что получил полный ненависти взгляд. Всё говорило о том, что этот сумасшедший похитил девушку и держит её в плену. Попадали мы уже в подобную ситуацию. В Стерлитамаке. Какой-то псих насиловал и держал в неволе четверых женщин. Постепенно он их обновлял, скармливая надоевшую остальным «жёнам».

Через минуту появилась Ира. Она вела под руку девушку лет семнадцати. Крайне худая, босиком, в джинсах и растянутом свитере не по размеру, со спутанными волосами. При этом видно, что отмой её и одень — писаная красавица. Видимо красота её и сгубила.

— У неё озноб, — Ира закинула автомат за спину и обхватила еле державшуюся на ногах девушку.

— Девяносто семь… — пробормотала пленница. — Отец…

— В машину! — скомандовал я.

Что делать с парнем? Честно, не знаю. Лично мне он вреда не причинил, но и отпускать таких нельзя.

— Да брось ты его! — поняла жена мои сомнения. — Мы здесь столько шума наделали… а он без патронов.

Так и сделаем. Направив на него оружие, потихоньку вышел из квартиры. Спускаясь, контролировал и нижний и верхний пролёт. Но парень решил не испытывать судьбу. Да и что он мог сделать? Девушка с трудом переставляла ноги и постоянно бормотала цифры. Наконец я догадался, что это частота. А слово «отец» вселяло надежду, что мы от неё скоро избавимся. В нашей дороге к центру Москвы, она будет лишь обузой.

На улице чисто. Видимо и вправду жили они здесь и не тужили, даже без патронов, потому что поблизости нет изменённых. Но грохота мы наделали прилично. Даже если не появятся бывшие люди, то какая-нибудь живность, мутировавшая, всё равно должна заглянуть, проверить, кто шумел.

Погрузились в КамАЗ. Ира принялась хлопотать над больной, а я отъехал по Михайловской улице чуть дальше в сторону центра. Включил рацию. Нашёл нужную частоту. Несколько секунд сидел и думал, что сказать. По опыту знаю, что лучше всего включать олуха и профана. Тем более если это закрытая частота.

— Эй! Ау! Есть здесь кто? — немного подождал и добавил. — Ку-ку, ёпта!

— Что там у тебя за лингвистические упражнения?! — Ира даже не поленилась заглянуть в кабину.

— Частота, о которой она бормочет, — сказал я. — Молчат.

— И я бы молчала. Это не та ситуация. Давай серьёзней будь.

Она скрылась в кунге. Девушка вновь что-то залепетала. Её кожа горела. Температура явно под сорок. У нас есть антибиотики. Но мало. У нас вообще с лекарствами не густо — не болеем как-то, так уж случилось. Может поэтому и остались людьми — иммунитет, как стальной.

— Нашли девушку, — нажал я тангенту. — Рост метр шестьдесят, худощавая, одета в джинсы и свитер. Волосы русые, ниже плеч. На вид лет семнадцать. В плохом состоянии — очень высокая температура. Была в плену у какого-то спятившего парня. Бормочет про эту частоту и отца. Если что-то известно, прошу, отзовитесь.

Я переключил рацию в режим приёма. В ту же секунду она ожила.

— Кто вы? Она жива? Приём.

— Приём. Она жива, но у неё высокая температура. Ей срочно требуется медицинская помощь. Приём.

— Кто вы и где находитесь? Приём.

— На Михайловской улице. КамАЗ. Стоим посреди дороги на трамвайных путях. Хотите её спасти, не тяните. Мы не врачи. Приём.

— Выдвигаемся, — раздался уже другой голос, сухой и властный. — Если это какая-то ловушка или подстава, то лучше не тратьте моё время и свою жизнь.

— Я могу её просто высадить на асфальт, — вдавил я тангенту. — Приезжай и забирай. Наверно так и сделаю, раз ты мне тут угрозы кидаешь.

Я уже действительно собирался пойти и выбросить её на дорогу, как мешок с мусором. Что поделать, кровь такая. Импульсивная. Зная себя, могу с уверенностью сказать, что максимум дотащил бы её к выходу, а потом вернул бы обратно на постель. Насколько быстро вспыхиваю, настолько же быстро и остываю. Да и смысл было её спасать? Чтобы сразу оставить на верную смерть?

— Я её отец, — раздался из рации тот же голос, но уже с другими интонациями. — Прошу не делайте этого. Если вы и вправду её нашли, то я отплачу. Обязательно! Дождитесь, пожалуйста! Уже вылетаю! Приём.

— Приём, — усмехнулся я. — Дождёмся. Она в безопасности. Поспешите. Отбой.

Папа, родная кровь, воссоединение семьи… Это так трогательно, но не в современном мире. В первую очередь я раскрыл башню. Расчехлил КОРД. Одну ленту зарядил. Вторую приготовил. Девушка, тем временем, дремала тревожным сном. Ира протирала её лоб холодной тряпочкой. На прикроватной тумбочке стоял пустой стакан, лежали таблетки.

Когда отец девушки сказал «Уже вылетаю», я подумал, что это образное выражение. Когда раздался далёкий шум, я напрягся. Что-то он мне напоминал. Каково же было удивление, когда понял, что это вертолёт! Последний раз это чудо инженерной мысли я видел лет семь назад. После апокалипсиса уже никто не летал. Кто же её отец?!

Взобравшись на башню, я укрыл КОРД куском брезента. Опытный глаз догадается, что там припрятано. Но это уже будет хотя бы не такой явный вызов. Те, кто сегодня летает на вертолёте, должны быть очень-очень хорошо подкованы с технической точки зрения. Выставлять против них пулемёт не очень культурно и безопасно для здоровья. К сожалению, сегодня действуют волчьи законы: кто сильнее, тот прав. Хотя, когда было по-иному? Изменился только цвет мишуры.

Со стороны МКАДа к нам быстро приближался военный вертолёт. Значит, живут на севере. Судя по скорости, с которой примчали — неподалёку. Вероятно, до сих пор промышляют мародёрством в столице. Те, кто цеплялся за Москву, всегда жили хорошо. Апокалипсис ничего не изменил.