Елена Федорова - Olvido – Забвение Страница 12

– Римма, скажи этой, чтобы замолчала. Она меня в гроб сведет. Она смерти моей хочет. Сколько мне той жизни осталось? – заплакала свекровь.

– Меня зовут Зинаида, а не Эта! – грозно выкрикнула Зинка. – Я – Зинаида, поняла! Я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки и слова. А ты, бабушка, – Зинка ткнула в нее пальцем. – Ты – жестокая, злая эгоистка. Тебе плевать на всех нас. Тебя никто и ничто не интересует, кроме собственной персоны. И отец наш такой же эгоист, потому что его вырастила ты, такая идеальная мамаша…

– Что за крик в моем доме? – весело спросил вошедший Сергей. – Ах, матушка! Позвольте Вашу ручку поцеловать. Как я рад, что Вы нас навестили! – с этими словами он склонился к руке матери, а она потрепала его по волосам, улыбнулась. Пришел защитник. Теперь силы равны: двое надвое. Хотя Римму можно в счет не принимать, она в присутствии мужа не посмеет рот открыть. Сергею достаточно только глянуть на жену, и она превращается в тихую овечку. Лидия Михайловна простонала:

– Сереженька, ах как вы меня огорчили! Вы мне про Егорку ничегошеньки не сказали. Как же так, а? – она поджала губки и прижала платочек к глазам.

– Матушка, мы Вас не хотели беспокоить, – попытался оправдываться Сергей. – Мы надеялись, что все будет хорошо. У вас сердце, давление, артрит, мы не посмели Вас беспокоить такими печальными известиями?

– Ах, сынок, только ты меня понимаешь, только ты, – хлюпая носом, проговорила Лидия Михайловна. – Я самая счастливая мать. Таких, как ты, еще поискать надо! Золото, просто золото самой высшей пробы. Вот, Римма, как тебе повезло! – Лидия Михайловна села на своего любимого конька, забыв, что надо изображать расстройство. – Кланяйся мне до земли, неблагодарная сноха! Ну!

Римма равнодушно посмотрела на свекровь, на мужа, на Зинку и отвернулась к двери, по которой скакал вверх, вниз солнечный зайчик. Зинка не выдержала и закричала во все горло:

– Лицемеры! Вы оба мерзкие лицемеры. Вы же ненавидите друг друга. У вас на лбу у каждого написано, что именно вы хотите…. – Сергей и Лидия Михайловна приложили руки ко лбам, изображая недоумение. А Зинка, расхохотавшись, продолжила. – Отец хочет побыстрее выпить водки, которая у него спрятана в унитазном бачке. А дорогая бабуля пришла за подарками и деньгами, который ей сыночек уже приготовил. Отслюнявил от своей зарплаты…

– Как? – испуганно вскрикнула Лидия Михайловна. – Про какую водку в унитазном бачке она тут бормочет? Она хочет меня убить. Она клеветница. А, она посягает на мою квартиру…

– Караул! – завизжала Зинка. – Помогите, бабу Лиду грабит внучка Зинаида! Ату ее, ату! – Зинка бегала по комнатам и кричала. Потом она подбежала к туалету, постучала несколько раз и, выкрикнув: «Абракадабра», вытащила из бачка мокрую бутылку водки. – На пей, алкаш несчастный. У тебя же после вчерашнего пожар в трубах, небось. А шишки на голове нет? Жаль. Жаль, что мама тебя полотенцем лупила, а не сковородой…

– Зинаида, я ведь и нашлепать могу, – беззлобно погрозил ей пальцем Сергей. Он действительно хотел выпить, но забыл, куда спрятал бутылку. Зинаида нашла спасительную жидкость. Поэтому сердиться на нее было не за что. Просто надо было как-то отреагировать, чтобы не огорчать маму. Он и отреагировал.

– Зин, а зайчик исчез, – тихо проговорила Римма. Во время разговора она стояла у стены и смотрела в одну точку. Она, казалось, была занята своими мыслями. – Пойдем, а?

– Не пойдем, а побежим, – с готовностью согласилась Зинка. – Убежим из этого серпентария. Пусть они жалят друг друга. Ведь без зрителей они станут собой. Они…

Римма схватила Зинку за руку и потянула к двери. Они быстро спустились по ступеням и побежали прочь.

– Что скажешь, сынок, в свое оправдание? – грозно спросила Лидия Михайловна, когда шаги стихли.

– Мам, отстань, не пили, у меня трубы горят, – пробубнил Сергей, открывая бутылку водки. Он запрокинул голову и стал пить прямо из горлышка.

– Сергей, как ты смеешь! – заголосила Лидия Михайловна. – Я предупреждала тебя, что ты можешь пить с первого по двадцатое. Но двадцать первого ты должен быть идеальным сыном идеальной матери!

Сергей никак не реагировал на ее крик, а продолжал жадно глотать водку.

– Прекрати сейчас же! Я приказываю тебе! Я твоя мать! – кричала Лидия Михайловна.

– Я плевал на твои приказы, – вытерев губы, проговорил Сергей. – За деньгами пришла? Вот тебе они, а еще тортик и цветочки. Все, как учила. Можешь всем рассказать сказку про идеального, золотого сынка. Иди к соседкам, а мне кайфа не ломай, не видишь, я выпиваю! – Сергей снова запрокинул голову и стал жадно пить водку.

Лидия Михайловна легко, по-молодецки вскочила, забрала все, что ей причиталось, и выбежала из квартиры со словами:

– Даже чаем не напоили. Вот так приветили мать. Я к вам больше ни ногой. И не уговаривайте.

– Куда ты денешься? – крикнул ей в спину Сергей. – В следующем месяце сама прибежишь без приглашения.

Лидия Михайловна взбила руками волосы, расправила плечи и зашагала по тротуару с гордо поднятой головой…

– 11 —

Тамара была счастлива в доме Матрены. Она попала в необыкновенный мир доброты, любви, тепла и света. Все плохое не проникало сюда, в эту обитель покоя и счастья, где на окнах висели кружевные белые занавесочки, где всегда пахло пирогами, малиной и медом… А, еще здесь чудесно пахло маленьким ребенком, который был любим и нужен всем вокруг. В душе Тамары уже не было боли, обиды, отчаяния. Их место заняла тихая радость, подарив успокоение, которого не было прежде. Вечерами Тамара подолгу беседовала с Матреной Власьевной, которая была на редкость умным, всезнающим собеседником. Она внимательно слушала, а потом давала нужный совет.

Все в доме Матрены появлялось само собой. Тамару это удивляло, и однажды она попросила Матрену рассказать о волшебстве, происходящем в доме. Та рассердилась, воткнула руки в боки и сказала раздраженно:

– Не велено тебе знать, что, почему да как! Не велено-с!

Больше Тамара вопросов не задавала, боясь огорчить хозяйку и потерять свое временное убежище. Ей совсем не хотелось возвращаться в реальный мир с его заботами. Хотя она прекрасно понимала, что вернуться туда, где ей было так плохо и одиноко, придется. И все ей придется делать самой, оставшись один на один со своими проблемами, которые непременно обрушатся на нее, как только она покинет дом Матрены Власьевны.

Однажды утром Тамара проснулась от какого-то недоброго предчувствия. А когда открыла глаза, то прямо перед собой увидела серьезное лицо Матрены.

– Уже? – испуганно заморгав, спросила Тамара.

– Сегодня, – ответила Матрена и отошла к окну.

Тамара поднялась, тщательно заправила кровать, разгладив все складочки на небесно-голубом покрывале. Долго, долго умывалась, забавляясь с фонтанчиком. Аккуратно собрала волосы, заколов их на затылке.

– Чай пей, – велела Матрена, поторопив ее. Тамара взяла в руки чашку из тончайшего фарфора, сделала несколько глотков и заплакала.

– Это ни к чему, – грозно сказала Матрена. – Мне здесь сырость разводить не надо.

– Дорогая моя, Матрена Власьевна, что же я делать-то буду? – пытаясь сдержать слезы, спросила Тамара.

– Жить! – просто ответила Матрена, погладив Тамару по голове. – Будешь жить и Дарьюшку воспитывать.

– Может, вы мне… Может вы со мной… или я с вами, – совсем запуталась от волнения Тамара.

– Тише, тише, успокойся. Все должно быть так, как должно. Тебе с людьми жить, а я здесь одна останусь.

– Можно мы к вам в гости приходить будем? – с надеждой в голосе спросила Тамара.

– Нет! Нельзя! – отрезала Матрена. – Без особой нужды ко мне не смей ходить.

– Да, да, – закивала головой Тамара. – Я все сделаю, как вам будет угодно. Не сердитесь на меня.

– Вот и молодец, – смягчилась Матрена. – Главное, ничего не бойся. Дари любовь. Помни, чем больше мы злимся и раздражаемся, тем меньше радости и любви остается нам, тем короче становится наша жизнь. Научись упражняться в радости.

– Как это? – удивилась Тамара.

– Радуйся всему, зная, что всё в этой жизни и хорошее, и плохое дается нам не случайно, – пояснила Матрена.

– Да, да, – Тамара улыбнулась, думая о том, как ей сейчас тяжело и совсем не радостно.

– И ещё, – Матрена нагнулась и зашептала Тамаре на ухо, словно боялась, что их кто-то услышит. – Из дома выйдешь, иди направо. У большого кедра, что возле дороги остановись и из-под левой пятки возьми пучок травы. Спрячь его на груди. Дома траву под матрац положи со словами «как сия трава будет сохнуть во веки веков, так сохни боль моя кручина». Запомнила?

Тамара испуганно кивнула.

Матрена поцеловала маленькую Дашу. Трижды расцеловала Тамару и, проводив до двери, тихо сказала:

– Будь счастлива. Выше нос, девочка! Иди и не оглядывайся. Прощай.

– Спасибо вам за все, – Тамара низко поклонилась Матрене. – Я всегда буду помнить, как мне было хорошо здесь, как я была счастлива подле вас. Сама я бы ни за что не пережила исчезновение Андрея… Вы – мой ангел хранитель!