Нил Шустерман - Обделённые душой Страница 13

Мозги Коннора потихоньку разжижаются, и к нему приходят воспоминания о его жизни до всей этой заварухи. Он почти что слышит, как родители орут на него и как он орёт им в ответ. Тогда, в сонном посёлке в Огайо, он вёл себя далеко не примерным образом. Чего он только не пробовал — как законного, так и незаконного — лишь бы притупить недовольство жизнью.

В Ардженте он до некоторой степени узнаёт прежнего себя. Неужели он, Коннор, тоже был такой скотиной? Нет, не может быть. К тому же, он перерос эту стадию, а Арджент так на ней и застрял. Ему сейчас около двадцати, а он всё никак не вырастет, валяется в грязной луже, не видя, не ощущая, как лужа постепенно превращается в трясину и затягивает его. Злость, которую Коннор чувствует к своему тюремщику, растворяется в его разжиженном сознании и преображается во всеохватную жалость.

Арджент затягивается ещё раз, и его ведёт.

— Во, чувак, забирает!

Он осоловело таращится на Коннора. Глаза у того повлажнели — сказывается сочетание транка и дури. Коннор знает, что это из-за нахлынувших воспоминаний, но Арджент воображает, что это признак установившейся между ними трансцендентной связи.

— Мы с тобой единое целое, Коннор, — втолковывает он. — Ты тоже так думаешь, ведь правда? Я мог бы быть тобой. Я всё ещё могу стать тобой! — Он принимается хихикать. — Мы оба можем стать тобой — вместе.

Его хихиканье заразно. Коннор вдруг обнаруживает, что тоже бесконтрольно трясётся от смеха. Арджент заставляет его затянуться в очередной раз.

— Не, я должен тебе это показать, — говорит Арджент. — Ты точно обозлишься, но я должен!

Он вытаскивает телефон и показывает один из вчерашних снимков, на которых запечатлены они с Коннором.

— Скажи, класс, а? Я выложил его на Фейслинке!

— Ты... что?!

— Ой, да подумаешь! Это ж только для моих друзей и всё такое. — Арджент опять хихикает. Коннор тоже хихикает. Арджент ржёт, и Коннор вдруг ловит себя на том, что тоже истерически хохочет.

— Ты хоть врубаешься, какая это капитальная лажа, Арджент?

— Врубаюсь! Ха-ха!

— Не-а, не врубаешься. Власти, Арджент. Инспекция по делам молодёжи. Они же постоянно мониторят Сеть — отслеживают лица.

— Ну да, специальными ботами...

— Они скоро все слетятся сюда, к этому дому. Меня заберут. А вам обоим впаяют от пяти до десяти за... — Коннор не может совладать с приступом смеха: — ...за укрывательство и помощь преступнику!

— О-ой, это плохо, Арджи! — скулит в углу Грейс.

— Тебя никто не спрашивает! — гаркает братец. Даже под кайфом его обращение с сестрой не изменилось.

— Нам надо валить отсюда, Арджент, — настаивает Коннор. — Уходить прямо сейчас! Мы теперь оба будем в бегах.

— Да ну? — До Арджента всё ещё не доходит.

— За нами будут охотиться — и за тобой, и за мной.

— Правильно! Развалим эту карусель к чертям!

— Ты был прав, это судьба.

— С-судьба.

— Арджент и Беглец.

— А и Б!

— Но сначала ты должен развязать меня!

— Развязать...

— Арджент, пожалуйста! У нас нет времени!

— Я точно могу тебе доверять?

— Ты ещё сомневаешься? Мы же только что с тобой транковали вместе!

Этот аргумент оказывается решающим. Арджент кладёт бонг на пол, заходит Коннору за спину и развязывает узлы. Коннор сгибает-разгибает пальцы и крутит затёкшими плечами. Он не может разобраться, от чего у него онемели руки — от верёвок или от транка.

— Так, и что теперь? — спрашивает Арджент.

Коннор отвечает ему стеклянной колбой по башке. Бонг попадает Ардженту в скулу и разбивается; острые края вспарывают левую половину его лица по крайней мере в трёх местах. Ноги парня подкашиваются, и он со стоном валится на земляной пол, где и остаётся лежать в полубессознательном состоянии, не в силах подняться. С искромсанной физиономии ручьями льётся кровь.

Грейс ошеломлённо таращится на Коннора:

— Ты разбил прадедушкин бонг...

— Да знаю, знаю.

Девушка не делает попытки помочь брату. Вместо этого она смотрит на Коннора, не уверенная, то ли угодила в новые неприятности, то ли избавилась от старых.

— Это правда, что ты сказал — что к нам скоро нагрянет полиция? — спрашивает она.

Коннору нет нужды отвечать. Потому что снаружи доносится визг автомобильных шин и ровное биение вертолётных лопастей.

7 • Грейс

Грейс Элинор Скиннер так же боится смерти, как и любой другой человек. Но боли она боится ещё больше. Когда-то, много лет назад, они отдыхали в аквапарке, и Арджи заставил её взобраться на самую верхнюю платформу вышки для ныряния. Грейс растратила всю свою волю, собираясь с духом ради всяких пустяков типа водной горки и прочего в этом роде, так что когда она залезла на десятиметровую вышку, обнаружилось, что сил у девочки совсем не осталось. Бассейн под ней казался крохотным и до него было очень, очень далеко. Если ударишься о воду, будет страшно больно. Грейс стояла на краю бетонной площадки, поджав от страха пальцы, а Арджи подначивал её снизу.

— Ну что, слабó, Грейси? — вопил он как можно громче, чтобы всем было слышно. — Кончай раздумывать, просто прыгай!

Другие ныряльщики за спиной девочки уже подняли нетерпеливый шум.

— Грейси, да прыгай же! Все уже задолбались ждать! — орал брат. В конце концов Грейс ретировалась и с позором слезла с вышки по перекладинам.

То же самое чувство охватывает её и сегодня. Только угроза куда более серьёзная. На память ей приходят давние слова Арджи: «Кончай раздумывать, просто прыгай!» И на этот раз она следует его совету.

Она толкает дверь подвала и выскакивает в ослепительный день. «Это игра, — твердит она себе. — А в играх я всегда побеждаю!»

Снайперы во дворе замечают её не сразу — их прицелы направлены на жилое строение, тогда как штормовое убежище расположено в дальнем углу двора. Пока что в дом ещё никто не ворвался. Силы правопорядка разворачиваются снаружи.

— Не стреляйте! Не стреляйте! — кричит Грейс, выбегая на заросший сорняками газон и отвлекая на себя внимание снайперов. Немедленно все стволы направляются на неё. И заряжены они, как понимает Грейс, отнюдь не транком.

— Не стреляйте! — повторяет она. — Идите сюда! Он здесь. Не стреляйте!

— Лечь на землю, — следует команда. — Лицом вниз, немедленно!

Ага, как же. Первое правило: не позволяй себя поймать, если только это не служит твоим целям.

— Сюда! Идите за мной!

Грейс разворачивается и бежит обратно к убежищу, размахивая руками. Одной половиной своего сознания она ожидает, что сейчас её подстрелят, однако выигрывает другая половина — винтовки снайперов молчат. Девушка слетает по ступенькам вниз и ждёт. В следующее же мгновение на лестнице показываются спецназовцы — прикрывают друг друга, целятся в Грейс и в полумрак подвала, словно десантники на вражеской территории. И хотя сердце девушки едва не разрывается, она сдерживает крик и спокойно произносит:

— Уберите пушки. Он не вооружён.

Спецназовцы, однако, не торопятся выполнить её просьбу, продолжая прикрывать сходящего следом за ними по ступенькам офицера.

— Я знала, что это добром не кончится! — обращается к нему Грейс. — Я говорила Арджи, но он меня и слушать не хотел!

Офицер меряет Грейс взглядом — быстро, снисходительно, впрочем, как и все люди. Ему ясно — она низкокортикальная. Он похлопывает девушку по плечу:

— Вы поступили правильно, мисс.

В подвал спускаются другие офицеры, так что в тесном помещении негде повернуться.

Они видят привязанную к столбу поникшую фигуру в полубессознательном состоянии. Старший офицер хватает узника за волосы, вздёргивает его голову вверх и заглядывает в лицо.

— Что за чёрт, это ещё кто такой?

— Это мой брат Арджент, — отвечает Грейс. — Я говорила ему не тибрить из супермаркета! Предостерегала, что попадётся и тогда ему несдобровать. Я его вырубила и привязала к столбу. Пришлось хорошенько ему приложить, а то полез бы под пули. Он не сопротивляется, видите? Вы же не сделаете ему больно, правда? Правда? Обещайте мне, что не сделаете ему больно!

От недавней снисходительной мягкости в офицере ничего не осталось. Он со злобой взирает на Грейс:

— Где Ласситер?

— Кто?

— Коннор Ласситер! — Офицер показывает ей фотографию Арджента с Беглецом из Акрона — наверно, ту самую, которую её братец выложил в Сеть.

— Ах, это... Арджи сделал её на компьютере. Хотел разыграть друзей. Правда, совсем как настоящая?

Блюстители порядка переглядываются. Старшего офицера ответ Грейс ни в малейшей степени не удовлетворяет.

— Так я и поверил!

Грейс трясёт брата за плечо:

— Арджи, ну скажи им!

Она ждёт. Арджи, может, и недотёпа, но инстинкт самосохранения у него работает будь здоров. «Помощь и домогательство» — или как там его Коннор называл — преступление серьёзное. Но только в том случае, если тебя уличат.