Константин Уткин - Песий бунт Страница 13

– Против обычных собак есть просто средство – особенно против дворняг. – Наклоняешься и поднимаешь с земли камень. Или хотя бы делаешь вид, что поднимаешь. Дворняги мигом разлетаются врассыпную, проверено. Но это против нормальных собак.

– А эти ненормальные…

– Может, пойти к ним навстречу?

– Как это так – пойти навстречу?

– По западному образцу – спокойно объяснил длинноволосый. Там – при избытке насилия с телеэкранов…

– Это побочный продукт развитой цивилизации… – пробурчал Полянка …

– При избытке насилия с телеэкранов неудивительно, что оно выходит и на улицы. Так вот – каждому добропорядочному гражданину внушают – если к вам подошел грабитель, отдайте ему кошелек и не спорьте. Не надо его злить – сто или двести долларов не стоят вашей жизни… однажды такой грабитель на русского туриста нарвался. Наставил пушку и собрался грабить. Грабить!! Отобрать у русского человека доллары, которые он на эту поездку десять лет копил!! Наш, конечно, не раздумывая, выхватил у бандита пистолет да еще и по шее накостылял. Грабитель, прямо скажем, долго оправиться от шока не мог…

– Вы предлагаете отбирать у собак все эти обслюнявленные продукты?

В лоб спросил Полянка.

– Я предлагаю делать то, что люди делали во всех магазинах – отдавать им некоторую часть купленного, некоторую мзду. Пусть жрут, в конце концов. И не будет никаких изорванных сумок и напуганных бабок…

– А что делать с охраной? – морщил лоб Полянка.

– Что делать с охраной? – удивился длинноволосый кинолог – как это – что? Распустит ее, конечно, и дело с концом… пусть эти пьющие долболобы в другом месте на водку себе зарабатывают.

– Вы неправильно говорите… – Полянку раздражало столь узкий взгляд на вопрос. – Нам нужны не стаи собак, которые рэкетируют четных людей, а…

Тут он замялся. Кто им нужен? Люди, которые других людей рэкетируют? Так тоже говорить нельзя. В конце концов Полянка выдал фразу, которая стала символом начавшейся в скором времени борьбы людей против собак…

– Собаки должны знать свое место!!

Помолчал, походил по кабинету и потряс твердо сжатым кулаком.

– Да!! Вот именно так!! Собаки должны знать сове место!!

– Видите ли, в чем дело – как можно мягче проговорил длинноволосый – так то оно так, собаки действительно должны знать свое место, но при этом они его уже позабыли. Мы пытались вам объяснить – преимущество людей было только в том, что мы меньше связаны инстинктивными запретами. И все. Собака – да и любое другое животное – которое перестало быть связано запретами, получает массу преимуществ перед нами. Они более мобильные, более хорошо вооруженные – естественно, я не говорю про стрелков, я беру средне статического человека и такую же среднестатистическую собаку – более выносливые. К тому же кто-то или что – то снабдили собак орудием, которое сводит на нет все наши достижения. Я говорю про эту странную способность к телепатии. Уменье предугадывать наши поступки. Вы заметили или нет – ни одна собака не подошла ни к одному магазину, пока возле дверей дежурили охранники. Ни одна собака себя не подставила под пули. Ни одна. Это о чем нибудь да говорит…

Полянка вдруг уставился на длинноволосого со страхом в глазах.

– Какое-нибудь другое животное? – повторил он – какое животное?

– Я так думаю, что не дикое. Дикие животные слишком малочисленны и не заинтересованы в вытеснении человека с лидирующих позиций. Хотя… как знать, как знать…кабаны, допустим… десять – восемнадцать поросят, всеядность, живучесть, ум, огромная сила… Чем не помощники собакам? Да что там кабаны. В городе полно других тварей…

– Крысы, кошки, вороны…

Полянка вдруг почувствовал, как рубаху пропитывает горячая испарина.

– И много – начал он сиплым шепотом, потом прокашлялся и заговорил громко и начальственно. – и много шансов, что они найдут общий язык? Собаки и допустим, крысы? Или кошки и вороны?

– Чтобы пойти на нас единым фронтом? – договорил длинноволосый – ровно столько же, сколько было шансов за то, что все это вообще произойдет. Черт возьми…

У длинноволосого загорелись глаза…

– Черт возьми…Алексей Юрьевич, вы верующий?

Полянка растерянно пожал плечами и сообщил.

– В церковь хожу. Пост не соблюдаю – слишком работа нервная… только храм отстроил.

– Так вот, Алексей Юрьевич, скажите вашему духовнику – пусть молиться, чтобы эта идея в звериные головы не пришла. Тогда у нас, к чертям собачьим, никаких шансов не останется…

– Перестаньте молоть чепуху… – раздраженно заявил Полянка. Он справился с приступом необъяснимой паники и теперь кинологи, слишком далеко смотрящие паникеры мешали принять правильное, как ему казалось, решение.

– Перестаньте молоть чепуху. Собаки – просто безмозглые твари, которые по непонятным причинам все сошли с ума. Они не могут составить нам конкуренцию просто по определению.

– Извините – тихо сказал длинноволосый – они не могут составить нам конкуренцию, они нам ее уже составили. Вы понимаете или нет, что они не нуждаются в том, в чем нуждаемся мы? В рафинированной или термически обработанной пище или дорогих лекарствах? Или, допустим, в огромном количестве машин? Вы понимаете, что все, чем мы с вами себя окружили, является просто ненужно роскошью избалованного существа? Пока что собакам нужна только еда. И они ее от нас получают…

– Вот-вот – вскричал Полянка – и больше они от нас ничего не получат.

У длинноволосого сверкали глаза и на впалых щеках проступил яркий румянец.

– Им больше ничего и не надо. Но с чего вы взяли, что ничего не надо остальным обитателям Земли? С чего вы взяли, что к собакам не обратились с просьбой остальные существа, которых мы ежеминутно уничтожаем?

Полянка смотрел на возбужденного специалиста, и ему становилось все страшнее и страшнее – перспектива вырисовывалась ничего себе…

– И что они от нас хотят?

Длинноволосый ходил по кабинету, в голосе его слышались стальные нотки.

– Повернуть прогресс вспять. Человечество себя опозорило. Оно будет заперто в города и начнет пожирать самое себя. Потребительское общество не знает идеалов, кроме как идеала набитого брюха, тем самым оно уравняло себя с животным миром, от которого с таким необоснованным высокомерием открещивается, и, соответственно, животному миру необходимо вернуть все к естественному состоянию.

В природе равноценны волк и лось, лев и зебра, скопа и рыба. Собака и человек…

Человечеству будут оставлены города – и уничтожение его как вида произойдет сам собой… если… если…

Длинноволосый, чьи глаза уже давно подергивались пеленой, вдруг захрипел, изогнулся, некоторое время балансировал на носках кроссовок, вздел вверх руки со скрюченными пальцами – и, словно из него вынули стержень, вдруг обмяк и без сознания повалился на пол.

Поднялась суматоха – примчалась, стучал лакированными копытцами, секретарша, ахнула и побледнела, увидев валяющееся на полу тело и помчалась накручивать диск. Правда, скорая не понадобилась – Полянка схватил графин и изо всей силы легких брызнул в лицо длинноволосому распыленной струей.

Тот вздрогнул и открыл мутные глаза.

– Что было? Почему я лежу?

– Уууу, дружочек наш – грустно произнес Полянка. – ты такое только что городил, что я за свой рассудок опасался… дескать, что человечество себя дискредитировало, что пора нас изничтожать, что пора на запирать в города – чтобы сами сдохли… говорил?

Кинолог встал и заправил за уши свои индейские пряди.

– Не я это говорил. Если бы я это говорил, я бы себе отчет в этом отдавал, я бы помнил об этом. Хотя, конечно… если, как вы говорите, я городил такой бред, то я с ним целиком и полностью согласен.

– Не твои слова?

– Не мои – и точка… знаете что… было такое ощущение, что в меня вселился какой-то… бес, или ангел – точнее, архангел – моим ртом все это проговорил. Вот забавно….

– Он что, и моим ртом может все это сказать? – растерянно пробормотал Полянка – пойду на на встречу с президентом, а мой рот начнет вот что нибудь такое выдавать. Дескать, загнать нас надо в города и пусть сами там подыхаем… сильно, ничего не скажешь…этак и поста лишиться можно…

– А вот в психушку меня отправлять не надо – вдруг членораздельно проговорил длинноволосый. – я вам еще пригожусь. Вы лучше поспрашивайте там людей, помешанных на собаках. Они вам много чего интересного по ситуации рассказать смогут.

Полянка поневоле попятился – у длинноволосого опять проявилось это странное состояние, опять в глазах его переливался какой-то мутный свет, но при этом голос был точь в точь голосом самого Полянки. И мысли – длинноволосый не ошибся – были, именно такие мысли. Отправить бы его в кащенку от греха подальше, пусть там санитарам свои философские взгляды излагает… что это никакой не потусторонний голос, а мысли самого кинолога, до последней минуты Полянка не сомневался. До последней минуты – до тех пор, пока не услышал из чужого безгубого рта свой собственный голос…