Юлия Васильева - По ту сторону Стикса Страница 13

Рядом с заводом и выросло то поселение, которое все сейчас называют корейским переулком. Здесь обосновались менеджеры и техники, приехавшие, чтобы запустить производство – все, как на подбор, крепкие парни, владевшие какими-нибудь боевыми искусствами, а иногда и не одним. За год, проведенный в резервации, владельцы завода платили столько, сколько им никогда было не заработать в Корее. Этот квартал сильно отличался от остальных: кое-где можно было увидеть надписи на хангыле, купить в мелкой лавке на углу кимчи, соджу, а также еще с десяток неизвестных мне блюд и напитков – потому что за менеджерами и техниками сюда потянулись семьи, а иногда и совершенно посторонний странный народ. Здесь даже была корейская баня, хотя я так и не смог понять ее смысл.

Я был частым гостем в корейском переулке. Как-то так получилось, что Фрэю некогда было заниматься нуждами этих людей, и он сплавил все общение с ними на меня, хоть я и не самая подходящая кандидатура для переговоров. Но корейцы мне нравились: несмотря на то, что многие из них находились в резервации не один год, они коренным образом отличались от местных обитателей. Это невозможно объяснить словами, но уже достаточно того, что я проводил тут гораздо больше времени, чем мог себе раньше вообразить.

В маленькой забегаловке, которую местные называли чем-то вроде квакающего слова "сагува" – что, судя по рисунку на вывеске, переводилось как "яблоко" – меня встретило круглое улыбающееся лицо Ён А.

– Здравствуй, Инк. Ты сегодня рано, – она говорила с сильным акцентом, но от этого ее речь звучала мягко, темные глаза смотрели приветливо. Ей за тридцать, но, как и многие кореянки, она выглядела значительно моложе.

– Доброе утро, нуна.

– Джэджун еще не ушел на завод, сейчас спустится, – не спрашивая меня ни о чем, она по привычке выставляла тарелки и пиалки, наполненные корейскими закусками или, иногда как дань уважения, чем-то более европейским.

Ён А приехала в резервацию вслед за братом. На родине осталась большая семья, которую они должны были кормить. Резервация сама по себе небезопасна, а для женщины она небезопасна вдвойне, но кореянку, казалось, это нисколько не беспокоило. Каждому здесь она стала матерью, дочерью, сестрой, и каждый был готов за нее перегрызть глотку. Да что там…если, не дай Бог, что-то случится с Ён А, я первый возьмусь за оружие.

– Привет, давно тебя не было видно, – это спустился Джэджун.

– Доброе утро, хён.

В отличие от сестры, он говорил практически без акцента, только иногда вставляя в свою речь корейские слова. Но это скорее от желания их услышать, чем из-за того, что не может подобрать аналог на чужом языке. Кореец уселся напротив меня, лицо его на секунду заострилось и приобрело хищное выражение:

– Что у вас там происходит? – голос был обманчиво мягок и обволакивающ.

– Монаха убили. Я пришел сказать, чтобы вы были наготове.

– У Монаха был запад, мы жу находимся на территории Фрэя. Чего нам опасаться?

– То, что сдерживал Монах, без него может хлынуть к нам.

Глаза Джэджуна стали похожи на две щели, заполненные тьмой. И он, и я знали, что, в первую очередь, речь идет о китайцах.

– У нас с Фрэем договоренность…

– Я знаю, поэтому и говорю: будьте настороже, не пропустите момент, чтобы мы успели вам вовремя помочь.

– Арассо, – слово было очень похоже на "хорошо" и, судя по всему, в данном случае несло то же смысловое значение. – Кумао.

– О чем вы тут шепчетесь? – Ён А поставила передо мной дымящуюся кружку с кофе. – Что-то случилось?

– А-ни, кэнчанаё. Инк всего лишь слишком сильно переживает за нас, нуним, – кореец развалился на стуле с видом полнейшей беспечности.

– Инк всегда слишком много переживает, поэтому так рано седеет, – она потрепала меня по давно не стриженым волосам, а затем снова повернулась к брату. – Я тебе уже говорила, не носить эти шмотки, они пугают людей. Ты похож на военного!

Джэджун осмотрел свою милитаристскую одежду цвета хаки, снабженную множеством металлических заклепок и кожаных ремешков:

– Аджума, вы ничего не понимаете в молодежной моде, – ухмылка была дерзкой.

– Какая я тебе аджума! – Ён А подхватила полотенце со спинки стула и с размаху опустила его на насмешника. – Где ты тут увидел аджуму?!!

– Все-все, прости! Я только пошутил!

– Нага! – глаза кореянки метали молнии, указательный палец указывал на дверь. – Палли! Нага!

– Нууунааа, – жалобно протянул Джэджун, понимая, что теперь рискует остаться без завтрака.

Звонок Фрэя застал меня как раз на выходе из корейского переулка. Странно для него не спать в такую рань, обычно его день начинается ближе к вечеру. Еще страннее было то, что он попросил встретиться около здания заброшенной школы.

Фрэй бродил по обломкам стен левого, полностью разрушенного крыла, ловко прыгая с одного кирпича на другой, словно ребенок, который по недосмотру родителей попал на стройку. Длинный красный хвост змеился за ним, как китайская лента. В нескольких шагах от него бесстрастной глыбой стоял Манос – грек был погружен в себя, но это не значит, что он не следил за малейшими изменениями окружающей обстановки. Ну что ж, по крайней мере у моего друга хватает благоразумия, чтобы не ходить по резервации без своих силовиков.

Увидев меня, Фрэй махнул рукой, чтобы я шел к нему. Я с трудом отодвинул скрипящую створку калитки. И что ему здесь понадобилось?

– Что ты об этом думаешь? – Фрэй спрыгнул с очередного высокого обломка, приземлившись на ноги мягко, словно кот, и развел руками.

– О чем, об этом? – я оглянулся вокруг.

– Я собираюсь восстановить школу, – он сверкнул хрустальными глазами, словно только что посвятил меня в свои планы по завоеванию мира.

– Зачем?

– А затем, что четверть резервации неграмотна, а половина из тех, кто грамотен, не окончила и девяти классов. Я и о тебе тоже это говорю, – его палец уперся мне в грудь.

– Им не нужно образование здесь.

– Ошибаешься. Нужно, если хотят жить по-человечески. Корейские мобильники – это только первая ласточка. Более крупным птицам, которые могут прилететь за ней, понадобится и более подготовленная рабочая сила, – Фрэй щелкнул меня по лбу, так что я даже вздрогнул от неожиданности, так загипнотизировали меня его слова.

– Сейчас не самое подходящее время для этого.

– А когда будет подходящее? Ты вообще помнишь, чтобы в резервации было подходящее время для чего-то?

– На меня вчера напали.

– Кто? Из западной?

– Не знаю. Не думаю. Их было двое, как и тогда перед "Буддой", все в черном.

Фрэй задумался.

– Ты переезжаешь ко мне, – сказал он, наконец, голосом не терпящим возражений. – Я пошлю кого-нибудь за твоими вещами. И ты займешься школой.

Этот неожиданный конец заставил меня проглотить возражения по поводу переезда.

– Фрэй!

– Я так решил.

Он развернулся, подал сигнал рукой Маносу и вышел с территории школы.

Я остался наедине с полуразрушенным зданием, которое пялило на меня провалы окон, и будто беззвучно кричало проемом снятой с петель двустворчатой двери над еще не рассыпавшимся крыльцом. Есть ли во всем этом смысл? Даже если мы восстановим здание (а я уверен, Фрэй не останется в стороне и надавит на коменданта резервации), кто будет здесь учить? И кто учиться? Я не понимал его, а он не стремился ничего объяснять – просто, как опытный машинист, дергал за нужные рычаги, чтобы состав двигался вперед. Я был рычагом. Одним из сотни.

Сейчас я не нуждаюсь в деньгах – "Плутоник" приносит мне их больше, чем достаточно. Но вы будете смеяться, потому что у меня есть подработка на материке. Ну как подработка, скорее даже хобби, чем работа. Деньги за нее капают мне на счет, но я никогда не проверял, сколько их там. Если хозяин однажды решит вообще мне не платить, боюсь, что я этого даже не замечу. Фрэй шутит, что меня потянуло на благотворительность, а на самом деле мне просто нечем себя занять, некуда деть так внезапно образовавшуюся свободу.

Итак, несколько раз в неделю я работал в небольшой букинистической лавке недалеко от резервации, хозяин которой был немного чудаковатым человеком. Подозреваю, что он, как и я, не нуждался в деньгах, ему нравилась сама идея и атмосфера места. Прибыль магазина была мизерной и, сомневаюсь, что она каждый месяц покрывала расходы на его содержание. Но иногда он выручал значительные суммы, перепродавая редкие коллекционные издания. Собственно, именно из-за частых отлучек, связанных с охотой на эти самые издания, ему и понадобился работник в магазине. Помимо всего прочего хозяин был членом молодого, но уже изрядно нашумевшего движения за свободу и равенство, которое, в том числе, выступало против содержания людей в резервациях. ДзСРовцы были изобретательны в своих выступлениях и акциях, но пока их голос тонул в потоке негативной информации о бесчинствующих преступных группировках в резервации, которую СМИ выливали на головы обывателей. К счастью, деятельность членов движения не ограничивалась пышными речами: они кормили бомжей на набережной, устраивали публичные чтения, медицинские осмотры и санитарные профилактики, а самые отчаянные брали обитателей резервации к себе на работу.