Святослав Логинов - Дорогой широкой Страница 13

Город Малая Вишера — пыльный, в массе своей одноэтажный и старомодно советский. Разве что Большая Вишера ещё меньше, пыльней и одноэтажней. Но она и городом не считается. А Малая Вишера не просто город, но и районный центр.

Общепитовская столовка в райцентре грязная и дешёвая, с котлетами из размоченной булки и таинственным «белым соусом», секрет которого скоро погибнет вместе с последними мастодонтами общепита. И когда нынешнего новорусса возьмёт за горло тоска по безвозвратно ушедшей молодости, по жигулёвскому пиву и биточкам с макаронами, напрасно он будет тратить миллионы баксов, выискивая старых мастеров. Молодость не вернуть, как не вернуть съеденную полвека назад котлету. Но пока в крошечных захолустных городках ещё дорабатывают свой век буфетчицы с сонными лицами и деловитые поварихи, выкраивающие порции из того, что не украдено. Все они давно на пенсии, но продолжают стоять на посту. И даже ностальгически-несовременный кружевной передничек буфетчица наверняка сшила сама, чтобы всё было как надо.

Отобедав за смешную сумму, Юра и Богородица вышли к вокзалу. Здесь ещё чувствовалось могучее дыхание Петербурга (до Малой Вишеры ходят электрички) и даже лоточники выглядели побойчей окрестных собратьев. У перрона стоял поезд из Адлера, который катается теперь кривыми путями, лишь бы не пересекать территорию самостийной Малороссии и не подвергаться атакам голодных малороссийских пограничников. Потные, измученные пассажиры, при взгляде на которых не верилось, что они возвращаются с отдыха, спешно расхватывали мороженое и тёмное Хвойнинское пиво. На всём был оттенок нетерпения, всё стремилось в Петербург. Лишь один пассажир в тренировочных штанах и тапочках никуда не торопится. Он шагает вдоль вагонов, пророчески вздев руки, и громко говорит, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности, как принято говорить среди вопиющих в пустыне:

— Там, в Индии, пять тысяч лет назад существовал священный язык санскрит. Отец всех языков, только на нём можно сказать правду!

— Заходим в вагоны! — пронёсся вдоль состава призыв проводников. — Поезд отправляется!

— Скажите это на санскрите, и вы услышите истину!

Наконец и на пророка обратили внимание:

— Эй, отец, ты из какого вагона?

— Из двенадцатого, — совершенно обыденным тоном отозвался пророк.

— Давай, запрыгивай сюда, до двенадцатого добежать не успеешь, поезд отходит.

— Никуда он не денется. Разве я самый плохой человек на свете, чтобы бросать меня здесь?

Долгий гудок, вагоны, перелязгнувшись, тронулись.

— Волшебная страна Индия! — доносится до отъезжающих.

Двенадцатый вагон, уже запертый, просквозил мимо.

— Там, на берегах священного Ганга!.. Счастлив тот, кто знает свой путь и земное предназначение.

Богородица долго смотрел вслед уходящему, с сомнением качал головой, потом сказал:

— Этот дойдёт. Его подвозить не надо.

— Ой, ребятушки, — раздался женский голос, — а меня не подвезёте?

Прямо перед задумавшимися путешественниками стояла немолодая и явно деревенская женщина. Лицо, какое бывает у страстотерпцев и замученных жизнью бездомных кошек; через правое плечо перекинуты два кутуля, через левое плечо — ещё два кутуля. В одной руке сумка, в другой — авоська, всё плотно набитое и ощутимо тяжёлое. Идти с такой ношей сколько-нибудь приличное расстояние — дело безнадёжное, но по всему видно, что если не выгорит проехаться на дармовщину, то, кляня мир и судьбу, тётка дотащится домой пешком и допрёт всё, что накупила во время поездки. А что денег у неё не осталось ни копеечки, можно и не спрашивать, это сразу видно.

— Далеко тебе? — безнадёжно спросил Юра.

— В Уезжу.

— До Уезжи, пожалуй, доедем, — бесшабашно пообещал Юра. — Неси, вон, вещи в кабину, сейчас мы мороженого купим и поедем.

— Ой! — удивилась тётка, увидав Юрин каток. — У вас, что же, этакая махина?

— А ты думала, я на самокате? — презрительно поинтересовался Юра. — Впрочем, если не хочешь, так я не зову.

— Что ты, миленький! Это я так, с перепугу. Но я мигом всё справлю, вот только ирода своего отыщу, опять запропастился куда-то, проклятущий!

— Какой ещё Ирод? — Произнёс Богородица таким тоном, что всякому было ясно, что он-то имеет в виду не имя нарицательное, а царя иудейского Ирода Антиппу, от которого святому семейству пришлось как-то драпать аж до самого Египта.

— Сейчас я его представлю! — пообещала тётка и, не скинув ноши, бегом кинулась в здание вокзала. Богородица и Юра, переглянувшись, последовали за ней.

В самой глубине единственного зала они обнаружили древнегреческого атланта. Этому человеку было далеко до атлетической эрмитажной красоты, но самый род его занятий не оставлял сомнений, что это именно атлант. Собрав в кулак всю свою волю и все силы, герой спартански держал кирпичную колонну, которая без его усилий, конечно, давно бы рухнула, похоронив под обломками немногочисленных пассажиров. Работа трудна, работа томит… видно было, что последние силы стремительно покидают измученное тело, и катастрофа уже близка.

у — Вот он где! — рыдающим голосом вскричала сельская Пенелопа. — Я с ног сбилась его искать, а он тут!

Атлант с трудом отлепился от колонны, сконцентрировал блуждающий взгляд на супруге и с натугой сказал:

— А ты почему не следишь за мной на вокзале? Ты же знаешь, что я могу потеряться…

— Пошли давай, изверг! Люди добрые подвезти обещались, а он ещё кочевряжется! И без того автобус пропустили по твоей милости! Ты что, ночевать тут собрался?

— Ты пива купила? — капризно вопросил супруг.

— Кнута тебе, а не пива! — заголосила тётка. — Залил бельмы бесстыжие, хоть бы людей постеснялся! Да ты на себя посмотри, куда в тебя ещё пива?!

Юрий слушал семейную перепалку со странным ощущением чего-то знакомого, но абсолютно невозможного в его жизни. Неужто подобное когда-то было? Куда там, не бывало такого и быть не могло… Водка — это такая гадость, её не то что пить, на неё смотреть противно. А пиво — так ещё хуже. Под квас косит, а на самом деле в нём главный вред и есть. Вот только почему так знакомы кажутся переливы разрастающейся свары? Богородица стоял рядом, на лице его застыло неодобрение.

Нужно было что-то предпринимать, и закомпостированные Юрины мозги нашли выход, зацепившись за случайную фразу: «Кнута тебе, а не пива!» С этого мгновения Юрий Неумалихин уже не сомневался, а действовал, как привык, юрко и неумолимо. Он шагнул вперёд, взял нетрезвого атланта за локоть.

— А ну, идём!

— Ты кто такой? — возмутился атлант. — Я тебя и вовсе не знаю!

— Узнаешь, — пообещал моторист-трезвенник.

— А ты мне не тыкай… Я с тобой на брутерброт не пил!

— Топай давай! — Юрий уже выволок пьяницу из вокзального здания и направил к ждущему катку.

— Ты шо, мент?

— Так точно! Капитан Синюхов.

Очевидно, эта фамилия была известна в Малой Вишере, потому что больше алкоголик сопротивляться не пытался, позволяя вертеть себя, словно пойманную пауком муху.

— Вы его на заднем сиденьице пристройте. — забегая вперёд, тараторила тётка. — Он у меня тихо сидеть будет, не пикнет!

— Пускай пищит! — задористо отвечал Юра. — Он сейчас так пищать начнёт — любо-дорого смотреть! Дай-ка сюда котомки…

Одной рукой Юрий продолжал держать потерявшего всякую самостоятельность атланта, второй навьючил на него кутули, а чтобы они не сползли с поникших плеч, закрепил ремешком, сноровисто выдернутым из брюк пропойцы. Тётка лишь тихо охала, но, видя, что человек в остервенении, вмешиваться не смела. Русские бабы не знают слова «амок», но когда человек не в себе, понимают очень хорошо и не вмешиваются, чувствуя, что всякое вмешательство сделает только хуже.

Что касается самого атланта, то он стоял, шатаясь под тяжестью мешков, двумя руками поддерживал спадающие штаны и слабо бормотал: — Я тебе не выкал…

Наконец из самых недр катка появились два гибких щупа, словно невиданное насекомое выпустило тонкие сяжки, ощупывая добычу, перед тем как приступить к пищеварению. Не на всех машинах устанавливается подобное приспособление и не всякий моторист умеет пользоваться им. Называются подобные устройства «направляющие автоматического хода» и позволяют катку в самостоятельном режиме укатывать асфальт вдоль дорожного поребрика.

Укатка асфальта по нижней части поребрика традиционно считается делом неприятным, поскольку требует от моториста отточенного мастерства. Укатка бордюра (а есть и такой) не в пример проще, ибо бордюр ступеньки не образует, так что нет большого греха, если каток заедет на другой тип покрытия. Такова разгадка старого московско-питерского спора, в котором не правы обе стороны. Юрий Неумалихин, мастер опытный и со стажем, разницу между бордюром и поребриком знал преотлично, а направляющими автоматического хода высокомерно не пользовался, полагая, что на глаз получится вернее. Но сейчас бесполезная прежде приспособа пригодилась. Колесики направляющих Юрий заправил всё под тот же ремень, так что теперь каток должен был неуклонно следовать по пятам злополучного выпивохи.