Василий Гавриленко - Машина Наказаний Страница 13

Резко вскрикнула пролетевшая над площадкой чайка.

Один из играющих вместо того, чтобы перебросить мяч через сетку, поймал его. Четверка, как по команде, посмотрела на Джозефа.

-Эй, - окликнул тот, что держал в руках мяч. - Подойди.

Джозеф приблизился, робко улыбаясь.

-Как тебя зовут?

-Д-джозеф.

-Ты работаешь в Башне?

Этот вопрос был задан таким тоном, как если бы парень с мячом спросил: "Ты человек?". Джозефу стало не по себе. Он хотел быть человеком, хотел побыть своим среди этих ребят.

Джозеф кивнул.

-Да.

Напряжение сразу спало.

-Отлично. Грегори, - волейболист ловко зажал мяч локтем и протянул Джозефу руку.

Рука Грегори была влажноватой от пота.

-Филипп.

-Ларри.

-Чак.

Песок был теплый, море голубое. Джозеф улыбнулся.

-Ну, что, Джозеф, сыграешь с нами? - Грегори подкинул мяч.

-Конечно, Грегори.

-Отлично! Ты с Чаком и Ларри. Я с Филиппом. Все равно эти двое играют, как сосунки, - Грегори ухмыльнулся. - Ну, понеслась.

Джозеф стеснительно хохотнул, Чак шутливо ударил его по плечу.

-Не дрейфь, парень, мы им вмажем.

Игра началась.

Грегори подал.

Мяч понесся прямо на Джозефа, на мгновение растворился в лучах солнца, появился вновь.

-Джо, - разочаровано протянул Ларри. - Ну, что ты стоишь, как памятник Великому. Двигайся, чувак, двигайся! Кам он!

Грегори снова подал. Ларри, сложив руки сердечком, отбил мяч. Филипп, высоко выпрыгнув, выстрелил. Мяч врезался в песок.

-Два-ноль!

-Постойте,- Грегори подошел к мячу и поставил на него ногу. - Джозеф, подойди.

Джозеф, неловко улыбаясь, приблизился.

-Грегори, я... в общем, неважный игрок.

-Сними футболку.

-Что?

-Почему ты играешь в футболке? - отчеканил Грегори, глядя в голубые глаза Джозефа.

Краска бросилась в лицо Джозефу, его руки непроизвольно поднялись, словно бы защищая грудную клетку.

-Мне так удобней, Грегори.

-Что?

-Мне так удобней играть.

-Чушь, - лицо Грегори стало злым. - Мы же играем с голым торсом. И что это такое, - он ткнул пальцем в мокрые круги подмышками Джозефа. - Сними футболку.

Джозеф отступил на шаг.

-Парни, - пробормотал он, растерянно поводя глазами. - Я, пожалуй, пойду.

Грегори сплюнул на песок.

-Ты никуда не пойдешь, пока не снимешь футболку. Если не снимешь сам, мы поможем. Чак, Ларри.

Парни подступили к Джозефу с двух сторон, тот побледнел.

-Хорошо.

Джозеф вскинул голову, глядя прямо в глаза Грегори.

-Хорошо, я сниму футболку.

Крикнула, пролетев, чайка. Затем особенно четко прозвучал звук прибоя.

Джозеф зацепил пальцами край футболки (желтой, выгоревшей на солнце) и снял ее.

-Твою мать!

-Что это за хрень?

Лицо Грегори искривилось от омерзения.

-Что это за хрень, тебя спрашивают?

Джозеф прикрыл руками грудную клетку, проговорил, заикаясь и делая горлом такие движения, будто бы он хотел пить:

-Это pectus excavatum. Я не виноват, парни, я таким появился.

-Ну-ка, убери руки.

Джозеф захныкал, как младенец, и отвел руки в стороны. Его грудная клетка была вогнута вовнутрь, словно она была пластилиновой.

-Ублюдок, - ахнул Чак.

-Я так и знал, - отозвался Грегори.

Джозеф стоял, раскинув в стороны руки. Ветер трепал светлые, хрупкие волосы, микроскопические капли блестели на бледном лбу.

Грегори размахнулся и ударил Джозефа по лицу. Из рассеченной брови на песок хлынула кровь. Кто-то сзади толкнул Джозефа, и он упал. Удар босой ногой в грудную клетку - это не так больно, чем, если бить ногой, обутой в сапог, но и этот удар заставил Джозефа захрипеть. Он скрючился, как младенец в эмбриональной жидкости, ожидая новых ударов.

Но ударов не последовало. Кто-то схватил его за ногу и поволок по песку.

-Эй, Грегори, глянь сюда.

Ногу Джозефа освободили, и он остался лежать, обхватив голову руками.

Джозеф представил, что все это произошло не с ним. Это не он встретил парней, работающих в Башне, это не он играл с ними, это не он ублюдок с pectus excavatum... Это не о нем говорят сейчас красивые люди с пляжа, выкапывая в песке яму рядом с крупным серым валуном.

Джозеф вскочил на ноги и побежал. Побежал, что было сил по песку, задыхаясь от ветра, от страха, от осознания собственной неполноценности. Но его догнали, сбили с ног, потащили по наждачному песку.

Машина на воздушной подушке бесшумно рванула в сторону города, над которым возвышалась Башня. Четыре абсолютно одинаковых на лицо парня вальяжно расположились на дорогих кожаных сиденьях. Они не забыли захватить мяч. Рулил парень с буквой "Г" на груди.

Чайка села на серый валун. Прислушалась. Ей показалось, что кто-то пищит, где-то там, в глубине, под песком. Чепуха, конечно, подумала птица. Ну, кто может пищать под песком? Она вспомнила о птенцах и, тяжело поднявшись, улетела прочь.

КАСТА ТОЛЕРАНТНЫХ

Кажется, в прошлом таких граждан, как мистер Мышкин, преследовали... Их сажали в тюрьмы, где с ними творилось непонятное и страшное; в некоторых странах, кажется, их даже казнили. Чудовищно и непонятно. Совершенно непонятно. Куда был направлен взор общества? Ведь тогда уже было общество, в конце концов! Не в пещерах жили эти люди! Они стояли на высокой ступени развития, у них был Интернет, они летали - хоть и примитивно - в космос, они ели генномодифицированные, - пусть и очень примитивные, продукты. Странно. Странно и нелепо. Абсолютно не похоже на правду. Преследовать человека за его сокровенное желание, лишать его возможности удовлетворить свою страсть, ограничивать его свободу, - бессмысленно и жестоко. Это дискриминация, варварство. Невозможно поверить, что все это происходило относительно недавно. Не верю. Не хочу верить.

-Мистер Скуратов, к вам мистер Мышкин.

-Пригласите.

Странный человек... Стоп! Странный не человек, а мои мысли. Человек не может быть странным, он может быть только человеком. Гм... Странный. Что это со мной? Теряю квалификацию?

-Мистер Мышкин, рад вас видеть. Присаживайтесь.

И все-таки что-то в нем есть ... странное. Какое странное слово! От какого корня? Неужели "страна"? В этом что-то есть: каждый человек суть страна, с собственными странностями. Глаза шмыг-шмыг, точно мышата напуганные. Пальцы неспокойные. Почему он комкает перчатку?

-Позвольте вашу лицензию, мистер Мышкин.

-Пожалуйста.

Почему так дрожит его рука? Стандартная лицензия, - белый листок, - я каждый день вижу такие.

"Лицензия.

Именем Межземного Союза

Мистеру Мышкину 2042 года рождения, место рождения г. Москва - 1 (Земля)

Позволено убить

Николева Андрея, 2070 года рождения, место рождения - Москва -2 (Луна)".

Стандартная процедура. Он законно воспользуется своим правом. Как миллионы людей. Почему же он нервничает? Словно с его лицензией что-то не так... Но я-то знаю, с ней все в порядке. Его очередь, все законно.

-Все верно, мистер Мышкин. Разрешите вас поздравить.

-Благодарю.

-Вы уже встречались со своим комиссаром?

-Нет еще.

-У вас есть возможность сделать это прямо сейчас. Мистер Безухов!

-Добрый день, мистер Мышкин.

-Здравствуйте.

-Мистер Скуратов, могу я забрать у вас лицензию мистера Мышкина?

-Разумеется.

-Вы готовы, мистер Мышкин?

-Да, комиссар.

"Да, комиссар"! Какая готовность! И что только эти ублюдки находят в этом? Мразь, выблядки! И какого хрена меня постоянно назначают в первый отдел? А впрочем, какая разница. В других отделах такая же круговерть, как здесь... Прочитал бы начальник мои мысли, тут же пропер с работы. А я не хочу полететь с работы. Мне нужна работа.

-Мистер Мышкин. Как вы знаете, вам предписан Андрей Николев, двенадцати лет, проживает с родителями по линии 2Ц. Место для реализации вашей потребности, - сквер у Октябрьского поля. Вы доедете туда с мальчиком на тролете. Да...

-Замечательно, комиссар.

Гнида дрожащая. С каким наслаждением врезал бы по этой гнилозубой роже! Почему такие все друг на друга похожи? Ртутные глазки за толстыми линзами очков, длинные белые пальцы, тонкие и подрагивающие. Недоноски поганые.

-Я поднимусь, заберу мальчика и с ним спущусь к вам. Вы ждите на остановке тролета.

-Замечательно, комиссар.

Мразь.

-Здравстуйте, мистер Глебов. Здравствуйте, мистер Николев. Я за Андреем.

-Да, разумеется. Он собран.

Мистер Глебов, мистер Николев... Пидары вонючие. Почему у детей, подлежащих лицензированию, родители - гомосеки? Хрен его знает.

-Андрей, пойдешь с этим дяденькой.

-Хорошо, папа.

-Будь умницей.

-Хорошо, папа.

Пустой тролет подплыл к остановке. Двери бесшумно раскрылись. Мальчик лет двенадцати, белокурый и жизнерадостный, взбежал по ступенькам. Следом вошел сутулый мужчина в толстых очках. Двери закрылись и тролет поплыл в сторону Октябрьского поля.