Владимир Михайлов - Вариант «И» Страница 13

– Тем более. Неужели за это время вы, обитая на Западе, не выработали объективного взгляда на то, что происходит в этой стране?

– Напротив, считаю, что именно это мне и удалось.

– Мне рекомендовали вас как специалиста по новой ситуации в России. Откровенно говоря, не знал за вами таких достоинств. Но что вы – видный журналист, было нам известно и раньше, мы обратили на вас внимание достаточно давно. И, скажу прямо, нам всегда нравилось то, что вы писали об этой стране, ее проблемах и способах их разрешения.

Я и в самом деле временами писал жестковато; так было нужно.

– Ну, может быть, все эти характеристики весьма преувеличены; но, собственно, какова тема нашего разговора? Могу вам чем-нибудь помочь? Буду рад – в свободное время, разумеется.

На его лице обозначился намек на улыбку; вероятно, она должна была означать: «Да какое же свободное время может быть у нас с вами…»

– Специалисты мне назвали именно вас. И, кстати, я верю, что вы обладаете достаточной информацией для серьезных выводов. Вы ведь, не сомневаюсь, давно уже стали европейцем, вы не азиат, не так ли?

– Мое мироощущение, как и большинства моих соотечественников, всегда зависит от географических координат, – ответил я. – В Европе мы чувствуем себя европейцами. В отличие от вас, в любой точке продолжающих ощущать себя американцами – и никем другим. Если говорить точнее – мы хотели быть европейцами. Я бы сказал даже – очень хотели. И не наша вина в том, что этого не произошло. Хотя многим порой уже представлялось, что суп сварен.

– Ну а вам не хотелось бы отведать этой похлебки? Не там, где вы провели столько лет, а тут, дома?

– М-м… Вопрос несколько неожиданный. Допустим, я не отказался бы попробовать ложку-другую. Но мне кажется, что поезд с этим вагоном-рестораном уже ушел.

– А мне представляется, что мнение старого континента может еще измениться. Это, кстати, не только мое мнение. Если, конечно, Россия и сама все еще хочет того же.

– Трудно сказать. Может быть, если бы найти способ внушить ей, что смотреть надо все-таки на Запад, тенденции могли бы измениться. Но каким путем?

Стирлинг внимательно посмотрел на меня.

– Путь один: создание мирового общественного мнения. Россия даже и сегодня все еще достаточно восприимчива к нему. Бескровный путь.

– Ага, – стал я соображать вслух. – И для участия в создании этого общественного мнения вам, кроме прочих, понадобился я?

– Как нам известно, у вас есть читатели – и в России, и в Европе, что для нас одинаково важно.

– Следовательно, вы хотите, чтобы я что-то написал?

– Всякое дело должно выполняться специалистом, мистер Вебер.

– Что же именно? И для кого?

– Не беспокойтесь, для кого – это наша забота. Зато вы сразу выйдете на широкий мировой простор.

– Заманчиво. Ну и?..

– Ну и, разумеется, ваш труд будет соответственно вознагражден. Поверьте мне: такие гонорары вам и не снились.

– Знаете, сны у меня бывают самые необузданные. Так что хотелось бы несколько больше конкретности.

Он назвал сумму, пригнувшись к моему уху, хотя за шумом располагавшегося по соседству оркестра никто и так бы не услышал.

Я непроизвольно поднял брови и недоверчиво усмехнулся:

– Это не блеф?

– Мистер Вебер!..

– Хорошо. Допустим, я вам поверил, и вы меня наняли. Но что я должен, по-вашему, написать, и на каких материалах основываться?

– Как вы, возможно, слышали, происхождение восточного претендента достаточно туманно. Скорее всего он не имеет никакого отношения к правившей династии.

Я пожал плечами:

– А какая, собственно, разница? Принадлежность к Романовым вовсе не является непременным условием избрания на царство. Да и кроме того – это слухи весьма общие.

– Так вот, туман там гораздо гуще, чем вам представляется. И дело не в том – Романов он или нет, и все такое. Дело в обмане, в стремлении обмануть целую страну, да и весь мир…

– Это было бы, конечно, возмутительно. Но где доказательства?

– Есть. Вы получите материалы, убедительно свидетельствующие об этом. На их основании вы напишете цикл больших и серьезных статей, которые докажут, что все аргументы относительно его принадлежности к дому Романовых – сплошной вымысел и фальсификация. Начнете, разумеется, спокойно и солидно, с возникновения, допустим, самого движения за реставрацию монархии в России – чтобы привлечь к вам внимание читателей. А уже затем – нокаутирующий удар по претенденту, которого поддерживает Восток, – подчеркивая его инородность для России.

– Такие документы на самом деле существуют?

– Вы будете держать их в руках.

– Они у вас с собой?

Стирлинг поднял голову, чтобы гримасой отогнать официанта с напитками, который вот уже в третий раз подходил к нам.

– Разумеется, я их не таскаю в кармане. Речь идет о подлинных документах… Но я расскажу вам, где и как их получить. Объясню немедленно после того, как получу ваше согласие.

– Когда вам нужна статья?

– Вы знаете, что на днях открывается Чрезвычайный съезд партии азороссов, на котором восточному претенденту будет объявлена официальная и всемерная поддержка. Эта партия, по сути дела, его предвыборный штаб.

– Знаю. Я должен дать в мой журнал материалы об этом съезде. Как и обо всей кампании. Регулярно освещать ее. Кстати, съезд называется Программным, а не…

– Прекрасно. Быть может, вам пригодятся и некоторые из делегатских выступлений. Что же касается текстов, то необходимо, чтобы в предпоследний, в крайнем случае в последний день съезда газета с разоблачительной статьей была в руках его участников.

– Ну, что же… Срок приемлемый.

– Итак, вы согласны?

– Да.

Мы подержались за руки. Хватка у него была твердой.

– Теперь слушайте…

Опять-таки на ухо он объяснил мне, когда, где и как я смогу получить нужные мне исходные материалы.

– О’кей, – сказал он в заключение. – Очень рад тому, что вы оказались разумным человеком. Простите, что отнял у вас столько времени.

– Все в порядке, не беспокойтесь. Я люблю поговорить. Давний недостаток. Особенно, когда разговор заканчивается контрактом. Кстати, как и когда будет произведен расчет?

– В день опубликования статьи.

– Не подходит. Публикация – это ваши проблемы. В день сдачи мною материала. Мой счет в Аугсбургском отделении «Дойче банка», запишите номер. В евро, не в долларах.

– Все будет сделано именно так, – заверил он.

– Благодарю вас.

– Да, кстати, вы действительно полагаете, что референдум выскажется за реставрацию?

– Третья попытка обычно оказывается удачной. А вы хотите обязательно видеть Россию республикой?

Стирлинг пожал плечами; однако выражение его лица говорило, что с наибольшим удовлетворением он вообще не видел бы на карте мира никакой России; просто белое пятно с предостерегающей надписью: Hinc sunt leones.[3] А вокруг – высокий забор. Как в зоопарке.

Я улыбнулся ему со всей возможной приятностью.

3

Разумеется, я был приглашен на прием не ради разговора с иностранцем. И не только для получения как бы со стороны информации о начале операции по устранению восточного претендента: передать мне это успели, как уже упоминалось, иным образом, тут я услышал лишь подтверждение. Еще утром я предполагал, что основная моя цель – побеседовать с шейхом Абу Мансуром. Теперь оказалось, что я ошибался – хотя разговор и оказался важным.

Настоящий, серьезный результат моего приглашения (я говорю не о смысле моего приезда в Москву, но только об этом самом официальном приеме) был совершенно иным. И заключался он в том, что мне были ненавязчиво показаны люди – числом до десятка, – с которыми мне предстояло скорее всего общаться в ближайшем будущем. Компакт-диск в прочном футляре, содержавший информацию об этих людях, которая могла понадобиться для начала, был мне вручен в виде коробочки конфет, в удалении от имевшихся тут в изобилии любопытствующих. Времени на то, чтобы вдумчиво ознакомиться с материалами и составить хотя бы приблизительную диспозицию моих действий на ближайшие дни, оставалось очень немного. А кроме того, я начал ощущать усталость; и в самом деле, за последние три дня отдыхать практически не пришлось. Поэтому я воспользовался начавшимся уже разъездом и постарался исчезнуть, не привлекая к себе излишнего внимания. Его, впрочем, никто и не выказывал; даже официант, что надоедал нам с американцем в нашем уединении, в очередной раз проскользнув мимо, и не глянул в мою сторону.

Забот со мной у посольства было немного: не пришлось даже вызывать машину к подъезду, поскольку я, как уже упомянуто, не успел ею обзавестись. Я просто-напросто вышел и не спеша направился к Кольцу, намереваясь вернуться в гостиницу пешком – точно так же, как прибыл оттуда. Было сухо, тепло, и в переулках – темновато, в отличие от Садового кольца: даже отсюда верхние два его яруса были ясно видны, ярко освещенные; мне они вдруг напомнили внешние кольца Сатурна – с той только разницей, что колец этих я никогда не видел, все никак не удавалось оказаться поблизости от телескопа. Правда, фотографий попадалось множество – иначе откуда бы я знал, как они выглядят?