Джек Вэнс - Умирающая Земля Страница 14

Ведьма танцевала. Она взмахивала руками, плавно опускала, изгибала тонкий стан… Джаванна танцевала, и лицо ее пылало безрассудной страстью. На помост опустился смутный силуэт, прекрасное полусущество, и тело его сплелось с телом Джаванны. Толпа внизу разразилась криками, заскакала, завертелась, заметалась и слилась в единое целое в стремительной кульминации быстрых телодвижений.

Т’сейс наблюдала за ними со скалы, и рассудок ее изнемогал под непосильной нагрузкой, которой не постичь обычному разуму. Однако, как ни парадоксально, это зрелище и звуки завораживали ее, проникали в глубину искореженной души, трогали темные струны, дремлющие в человеческом сознании. Этарр смотрел на нее с высоты своего роста, глаза его горели голубым огнем, и она ответила ему смятенным взглядом, в котором читались все одолевавшие ее противоречивые чувства. Поморщившись, он отвернулся, и в конце концов она вновь взглянула на оргию — дурманный сон, торжество необузданной плоти в мечущемся свете костров. В воздухе висела почти осязаемая тяжелая аура, паутина, сплетенная из множества разнообразных пороков. С небес спикировали демоны, похожие на хищных птиц, и присоединились к всеобщему помешательству. Перед глазами Т’сейс мелькало одно отвратительное лицо за другим, и каждое раскаленным клеймом впечатывалось в ее мозг, пока не стало казаться, что она неминуемо умрет. Похотливые глаза, пухлые щеки, безумные тела, остроносые черные лица, оскорбляющие взор, фигуры, извивающиеся, подскакивающие, копошащиеся на земле — отрыжка обители демонов. У одного из них нос напоминал трехголового белого червя, рот — гноящуюся язву, челюсть покрывали пятна, а лоб являл собой черный бесформенный нарост, весь его облик вызывал тошноту и ужас. Этарр указал на него Т’сейс.

— Вот, — проговорил он глухо. — Вот лицо, как две капли воды похожее на то, что скрывается за моим колпаком.

И Т’сейс, взглянув на черную маску Этарра, невольно отшатнулась.

Он усмехнулся, слабо и горько. Т’сейс протянула руку и коснулась его локтя.

— Этарр.

Он обернулся к ней.

— Что?

— Мой рассудок поврежден. Я терпеть не могу все, что вижу. Я не в силах обуздать страхи. Но все то, что подчиняется мозгу — моя кровь, мое тело, мой дух, — все то, что составляет меня, любит тебя такого, каков ты под своей маской.

Этарр впился напряженным взглядом в ее бледное лицо.

— Как можно любить, когда ненавидишь?

— Я ненавижу тебя той ненавистью, которую испытываю ко всему миру, а люблю тем чувством, какого не испытываю больше ни к чему.

Этарр отвернулся.

— Странная мы парочка…

Шумная вакханалия и сопровождаемые стонами соития прекратились. На помосте появился высокий мужчина в конической черной шляпе. Он запрокинул голову и выкрикнул в небо заклинание, а руки его в это время выписывали в воздухе руны. В вышине начала проявляться зыбкая исполинская фигура, огромная, выше самых высоких деревьев, выше неба. Мало-помалу она обретала форму, окутывавшая ее зеленая дымка то рассеивалась, то вновь сгущалась, но в конце концов очертания прояснились — то была колышущаяся фигура женщины, прекрасной, статной, величавой, отливавшей восхитительным зеленым светом. У нее были золотистые волосы, причесанные по моде далекого прошлого, и одеяние, похожее на то, что носили древние.

Маг, вызвавший ее, разразился ликующим криком и огласил воздух потоком цветистых многословных насмешек, которые эхом отозвались в скалах.

— Она живая! — пробормотала ошеломленная Т’сейс. — И движется! Кто это?

— Эфодея, богиня милосердия из того времени, когда солнце еще было желтым, — пояснил Этарр.

Маг взмахнул рукой, и сноп малинового огня взмыл в небо и объял зыбкую зеленую фигуру. Безмятежное лицо исказила мука, и демоны, ведьмы и некрофаги, наблюдавшие снизу, разразились злорадными воплями. Маг на помосте снова взмахнул рукой, и один за другим снопы пурпурного огня полетели в пленную богиню. Улюлюканье и крики возносились до небес и вызывали отвращение.

Внезапно звонко и чисто протрубил рожок, оборвав всеобщее ликование. Гомон немедленно стих. Рожок, мелодичный и веселый, совершенно неуместный на этом собрании, протрубил снова, на этот раз громче. Над вершинами утесов, точно на гребне волны, появился отряд облаченных в зеленое мужчин, лица их излучали фанатичную решимость.

— Вальдаран! — воскликнул маг с помоста, и зеленая фигура Эфодеи заколыхалась и растаяла.

Амфитеатр охватила паника. Послышались хриплые крики, обмякшие тела бестолково заметались, демоны крылатой тучей взвились в воздух. Лишь у немногих колдунов хватило храбрости выступить вперед и затянуть заклинания огня, разложения и оцепенения против нападавших, но они столкнулись с более сильной магией, и пришельцы целыми и невредимыми соскочили в амфитеатр, перемахнув через помост. Их мечи вздымались и падали, разя, коля, разрубая, полосуя без жалости и удержу.

— Зеленый легион Вальдарана Справедливого, — прошептал Этарр. — Видишь, вон он стоит!

Мужчина указал на облаченного во все черное человека на гребне горы, который с кровожадным удовлетворением наблюдал за бойней.

Демонам тоже не удалось ускользнуть. Едва они, хлопая крыльями, взмыли в темное небо, огромные птицы, на спинах которых восседали люди в зеленом, спикировали на них из мрака. Они были вооружены трубами, изрыгавшими снопы слепящего света, и демоны, попавшие в этот свет, с жуткими криками падали наземь, рассыпаясь черным прахом.

Горстка колдунов бежала в скалы, где можно было запутать преследователей и укрыться во мраке. Т’сейс с Этарром услышали внизу какую-то возню и тяжелое дыхание. По камням ожесточенно карабкалась та, на поиски которой и явился сюда Этарр, — Джаванна. Ее рыжие волосы были закинуты за плечи, открывая чистое юное лицо. Этарр подскочил к ней, схватил, стиснул в сильных руках.

— Идем, — бросил он Т’сейс и, волоча за собой упирающуюся пленницу, зашагал прочь.

Вскоре они выбрались на поросшую вереском пустошь, и шум битвы затих вдали. Этарр поставил добычу на ноги и разжал ей рот. Лишь тогда она впервые увидела того, кто пленил ее. Огонь в ее глазах угас, и в темноте можно было различить легкую улыбку. Она пальцами расчесала свои длинные рыжие волосы, перекинула кудрявые пряди на грудь, не сводя с Этарра взгляда. Т’сейс приблизилась к ним, и Джаванна, обернувшись, окинула ее неторопливым оценивающим взглядом.

— Значит, Этарр, ты не хранил мне верность и нашел себе новую возлюбленную, — рассмеялась она.

— Это тебя не касается, — отрезал Этарр.

— Вели ей уйти, — сказала Джаванна, — и я вновь подарю тебе свою любовь. Помнишь, как ты впервые поцеловал меня в сени тополей, на террасе своего особняка?

Этарр рассмеялся, коротко и отрывисто.

— От тебя мне нужна лишь одна вещь — мое лицо.

— Твое лицо? — принялась насмехаться Джаванна. — Разве тебе не нравится то, что ты носишь сейчас? Оно куда больше тебе идет, и вообще, твой прежний облик уже не вернуть.

— Не вернуть? Почему?

— Того, кто получил его, этой ночью испепелили воины Зеленого легиона, да замаринует Краан их мозги заживо в кислоте!

Этарр устремил взгляд голубых глаз на утесы.

— Так что твой прежний облик обратился в пыль, в черную пыль, — промурлыкала Джаванна.

Этарр, охваченный слепой яростью, шагнул к ней и ударил ведьму по очаровательному бесстыдному лицу. Но Джаванна отступила назад.

— Берегись, Этарр, а не то я пущу в ход магию. Будешь хромым и колченогим, с телом под стать лицу. А твоя прекрасная темноволосая малышка станет игрушкой для демонов.

Этарр опомнился и отступил, в глазах его загорелся недобрый огонек.

— Я тоже могу пустить в ход магию, но даже и без нее я в состоянии одним ударом заставить тебя замолчать прежде, чем ты откроешь рот, чтобы произнести свое заклинание.

— Ха, это мы еще посмотрим! — воскликнула Джаванна и отскочила в сторону. — Я знаю наговор поразительной краткости.

Этарр бросился на нее, и она произнесла свой наговор. Этарр застыл на ходу, руки безжизненно повисли вдоль боков, и он превратился в существо, лишенное собственной воли, ибо всю ее без остатка высосало коварное заклинание. Но и Джаванна замерла в такой же позе, ее серые глаза бессмысленно смотрели перед собой. Заклятие не сковало одну лишь Т’сейс, ибо ее защитил амулет Пандельюма, отражавший любые чары и обращавший их против того, кто пускает их в ход.

Она застыла в изумлении, две безвольные фигуры, точно лунатики, стояли перед ней в темноте. Девушка подбежала к Этарру, потянула его за руку. Он поднял на нее тусклые глаза.

— Этарр! Что с тобой?

И Этарр, чья воля была скована заклятием, принуждавшим отвечать на любой вопрос и подчиняться любым приказаниям, подал голос.