Морис Дантек - Вавилонские младенцы Страница 14

Романенко одарил подчиненного холодным взглядом, с сожалением вышел из программы «Кригшпиль» и указал Урьяневу на кресло.

Молодой капитан ГРУ занял предложенное ему место, продолжая улыбаться и теребить усы. «Он явно гордится собой», — подумал Романенко.

— Итак? — равнодушно спросил он.

Урьянев устроился в кресле поудобнее:

— Вы ни за что не догадаетесь, кто это.

Романенко раздраженно вздохнул:

— Прекратите говорить загадками. У нас мало времени.

Горский поставил совершенно четкие условия: никаких людей из ГРУ или любой другой русской спецслужбы. Никаких представителей мафии, никаких наемных убийц, числящихся в списках Интерпола. Никаких военных преступников, парней, не имеющих шанса легально пересечь границы североамериканских государств. Команда из трех человек, или даже двух, если сделать по-другому не получится.

Это все равно что требовать отправить человека на Луну в сопровождении типов, которые ни разу в жизни не сидели в кресле на борту самолета, пусть даже в салоне эконом-класса.

Тем не менее Урьянев отобрал небольшую группу потенциальных кандидатов. Среди них выделялись двое парней и одна девушка.

Первый — бывший русский милиционер, сорокапятилетний мужчина, перебивавшийся случайными заработками в качестве телохранителя. Он околачивался в Алма-Ате. Крепкий парень, умел обращаться с оружием и знал специфику работы в службе безопасности. Однако Романенко тут же обнаружил, что он страдает алкоголизмом, а его умственные способности оставляют желать лучшего.

Второй — североирландский протестант, уроженец Белфаста, в прошлом член радикальной ветви движения оранжистов. Он уже около пятнадцати лет числился в международном розыске за участие в ряде терактов в Ольстере и работал на малопривлекательных нанимателей в Бразилии, Африке, на Ближнем Востоке, а затем в Средней Азии. Он откликался на прозвище Доуи, хотя на самом деле его звали Уильям МакДоуэл. Говорили, что это кадр высшего класса, живая глыба льда, настоящий специалист по обеспечению личной безопасности клиента, любивший убивать и умевший это делать. Тем не менее ни один факт в собранном на него досье не говорил о том, что он в состоянии успешно выполнить достаточно деликатную миссию. Кроме того, он был замешан в убийствах, и Европол давно выдал ордер на его арест.

Оставалась девушка. Случайное стечение обстоятельств. Загадка. Романенко и Урьяневу так и не удалось докопаться до правды о ее прошлом.

Не уродина и не красавица. Невзрачность, достойная уважения. Немного нескладное тело, большие зубы и внушительный бюст. Плюс сплошные мускулы и недюжинная сила воли, прокаленная солнцем пустыни. Такую жизнь вели ее предки, подумал Романенко.

Она была настолько же блондинкой, насколько Мари — брюнеткой; крупной, а Мари — миниатюрной; загорелой, а Мари — бледной.

Девушка сказала, что ее зовут Ребекка Уотермен, она служила сержантом в ЦАХАЛе.[29] По ее словам, она родилась в Хайфе. Ее отцом был хасид-американец из Бруклина, а матерью — русская еврейка из Одессы. Она говорила на языках обоих родителей и, конечно, на иврите и на арабском, имела высшее образование и в совершенстве знала Соединенные Штаты. Да, она уже бывала в Канаде, в том числе и в недавно возникшей Свободной провинции Квебек. Да, Монреаль ей знаком, да, она владеет азами французского языка.

Романенко попытался выяснить, не была ли она агентом «Моссада» или «Шин-Бет», ведь все складывалось слишком уж хорошо, чтобы быть правдой, но Ребекка не числилась ни в одном из списков. В московской штаб-квартире ГРУ о ней не имелось никаких сведений, а информатор Романенко в ФСБ ответил на соответствующий запрос аналогичным образом. В Израиле действует всеобщая воинская повинность, и потому не было ничего необычного в том, что женщина, как она утверждала, служила в ЦАХАЛе в чине сержанта.

В ответ на вопросы Романенко Ребекка рассказала, что просто путешествует, изъездила всю планету вдоль и поперек и уже около двух лет слоняется по Средней Азии и Южной Сибири. Что у нее закончились деньги. И она дала короткое объявление в местной газете: дескать, срочно ищу любую работу. А Урьянев случайно встретился с ней в одном из городских баров.

Романенко понадобилось не более двух минут, чтобы решить: она подходит для выполнения операции. Он был женоненавистником не больше, чем средний мужчина в целом и офицер российской армии в частности. «Будем работать с тем, кто есть, вот и все», — подумал он.

Так что теперь он смотрел на Урьянева, глаза которого сияли от самодовольства. В его улыбке смешивались незамутненная гордость и наивная радость.

Кретин. Он воспринимает это как игру, не понимая, что всякая игра предполагает учет и стопроцентную готовность к любому стечению обстоятельств.

— Итак? — бросил Романенко ледяным тоном.

— Итак? — повторил Урьянев с видом заговорщика. — Держу пари, полковник, вы не угадаете, кто это. Главный приз, неожиданный подарок, только что прибывший прямо с китайской границы.

Романенко устремил на подчиненного бесстрастный взгляд.

— Итак, я привел вам уйгурского наемника, полковник, — поспешно сказал Урьянев.

— Кого?

— Наемника, служившего у Шаббаза. Как его там зовут, Зорп?

Романенко напряг память. Корнель Зорп. Он же Хьюго Корнелиус Торп.

Бывший доброволец 108-й боснийской бригады.

Вот черт! Он прорвался. Он выжил.

Романенко даже представить не мог, как Торопу это удалось, но тот добрался до Алма-Аты через район, кишевший боевиками враждебной группировки, а потом еще и ухитрился проникнуть в посольство.

Полковник впился взглядом в лицо Урьянева:

— Он здесь?

— Да, ждет в соседнем кабинете.

Компьютер в голове Романенко раскрыл личное дело Торпа-Зорпа.

Урьянев прав. Тороп — именно тот человек, который нужен в этой ситуации.

5

На другом берегу реки Текес дела пошли гораздо хуже.

Сначала Тороп много дней добирался пешком до гор Тескей-Ала-Тоо, обходя вражеские отряды, которые направлялись к китайской границе. Он слышал рев истребителей, пролетавших над этим районом, и часто замечал в небе их белый след. Тороп молился только о том, чтобы примитивную бортовую электронику старых МиГов, принадлежавших СОУН, не заменили российскими системами новейшего поколения, поскольку никакому Господу не под силу укрыть вас от ока высокоэффективных радаров. Солдаты Саддама Хусейна почувствовали это на собственной шкуре незадолго перед смертью — пару десятков лет тому назад.

Затем он больше недели шел по горам Тескей-Ала-Тоо, следя за руслом озера Иссык-Куль с высоты этого хребта. Тороп ел все, что попадалось под руку: корешки, цветы, насекомых, птичьи яйца.

Днем через отрог горной цепи перелетали группы вертолетов и военно-транспортных самолетов. Иногда Тороп час или два прятался под какой-нибудь скалой, отвесным утесом, забивался в выбоину или лежал ничком в зарослях, в яме или под стволом упавшего дерева. Время от времени он спал.

Ночью Тороп, подобно летучей мыши во тьме, двигался без передышки, сверяясь с показаниями GPS-модуля своего мобильного телефона, настроенного на спутниковый канал ArabSat.

Иногда он позволял себе несколько часов биозапрограммированного сна в сырых и холодных пещерах и даже в обычных расселинах, выдолбленных в скалах и по размерам едва ли превышавшим стандартную секцию автоматической камеры хранения.

Как-то вечером, за два дня до выхода к реке Текес, Тороп, вытянувшийся в укромном месте на своем спасательном одеяле, перерыл содержимое рюкзака и наткнулся на два листа газеты, в которую были завернуты насквозь промокшие обломки старых свечей. Он принялся читать находку при колеблющемся свете огарка.

Два листа казахской ежедневной газеты на русском языке, вышедшей несколько месяцев назад. Спортивная рубрика с обзором футбольного матча, состоявшегося в Алма-Ате между сборными Киргизии и Узбекистана. Еще тут описывались подвиги юного казахского атлета, упорно готовившегося к ближайшим Олимпийским играм в Нью-Дели. С тех пор как несколько недель назад книги по военной стратегии были разорваны на клочки вместе с лошадью, попавшей под авиаудар беспилотника, Тороп не видел печатного текста. Сейчас он набросился бы даже на список телефонов девиц легкого поведения или некрологи и прочитал бы все, от первой до последней строчки.

На другом листе в основном шла речь о происшествиях и криминальной хронике. В Красноярском крае свирепствовал серийный убийца. За два года он убил и расчленил дюжину девушек — и каждый раз подбрасывал тело к отделению милиции или зданию местной администрации. Зловещим деяниям маньяка была посвящена целая страница.

На обратной стороне некий журналист комментировал ход расследования, которое федеральное подразделение уголовного розыска России вело в связи с таинственным взрывом самолета бизнес-класса над Татарским проливом. Было очевидно, что российские менты терялись в догадках по поводу этого инцидента, происшедшего в феврале.