Майк Гелприн - СССР-2061 (антология) Страница 15

– Нет, он не станет ничего делать за вас. Что он может – это подсказать, к кому обратиться в своем институте. Там много хороших студентов, они смогут вам помочь, придумать что-то такое, что вы сможете в космосе делать вместе с ними. Что-то, что будет интересно для них. Будет ли интересно вам, я не знаю. Но свою программу вы получите.

Поэт поджал губы, всем видом выражая, что ни за что не пойдет к кому-то на поклон.

– Никто за вас работать не будет. Если хотите чего-то добиться, работайте, – Екатерина Ивановна улыбнулась и потрепала его по голове, – делайте, и у вас все получится. Старайтесь. Это же ваша мечта. Если она вас там ждет – вы должны сделать все, чтобы её достичь. Так?

Она поднялась, собираясь уйти.

– Удачи вам. И подстригитесь. Вряд ли такая прическа уместна в космосе.

Юноша еще долго сидел на скамейке, смотря вслед ушедшей женщине. И в его глазах загорались маленькие искры надежды.

На следующий день Лихнецкого прямо с порога вызвал к себе начальник приемной комиссии. Подмигнув секретарше, Сергей нырнул в кабинет Мусабаева.

– Вызывали, Юрий Талгатович?

– А, Сереженька, заходи, садись, дорогой. Чай не предлагаю, видишь, некогда, к Старику бежать надо, да.

Сергей, встав у края длинного стола, смотрел, как хозяин кабинета собирает в папку какие-то бумаги.

– Я чего тебя вызывал, не помнишь? – бывший космонавт потер переносицу.

– Нет, Юрий Талгатович, мне Леночка не говорила.

Хмыкнув, тот продолжил собирать документы.

– Ах, да. Точно. Ты же вчера на приеме сидел?

– Да, там.

– У тебя была старушка? Приносила документы?

– Была такая. Помню.

– А чего документы не принял?

– Так ведь возраст, Юрий Талгатович. Куда ей в космос? Мы молодых через одного допускаем.

– Знаю, знаю. А документы зря не принял.

Сергей удивленно поднял брови.

– Жалуются мне на вас. Говорят, нет уважения к пожилым людям. Кому, как не опытным аксакалам, помогать в нелегком деле освоения других планет, – хозяин кабинета иронично покачал головой. – Из лиги пожилых людей мне звонили. Говорят, обижаем. И энпе у нее есть, и здоровье без болячек, а мы не принимаем. Нехорошо.

Мусабаев направился к выходу, махнув Сергею рукой следовать за собой. Выйдя в приемную, глава комиссии, остановившись, развернулся к Лихнецкому.

– Так что будь добр, найди эту старушку и возьми её документы. Сам к ней съезди, уважь. А там на комиссии посмотрим, уважительно откажем.

Сергей кивнул и отправился в центр приема искать телефон неугомонной старушки.

Через неделю Старик сменил гнев на милость и забрал Лихнецкого из приемной комиссии. На радостях Сергей клещом вцепился в работу, месяц нещадно гонял монтажников и сдал четвертый блок приемке без замечаний. Старик по такому случаю без возражений отпустил Сергея в отпуск, и тот на две недели улетел на море. Отдыхал, отсыпался, не интересуясь ничем, кроме курортной жизни.

В конце июня загоревший и свежий Лихнецкий вернулся на работу, и с порога был вызван Стариком.

– Сережа, вы в курсе, что вчера было итоговое заседание приемной комиссии по «народным космонавтам»?

Старик беспокойно вышагивал взад и вперед по своему кабинету.

– Отобрали двадцать финалистов. Тех, что пойдут на общий курс обучения. На мое удивление, там есть человек десять толковых. Посмотрим, как они себя проявят, но я человек пять из них взял бы работать на орбитальную. Так что, возможно, из этой затеи будет хоть какой-то толк.

Остановившись у окна, Старик долго стоял молча, о чем-то размышляя. Лихнецкий, замерший на стуле, в недоумении пялился в монументальную спину начальства, не понимая, зачем он понадобился.

– Так вот, Сережа, – не поворачиваясь, Старик закончил паузу, – среди финалистов оказалась и ваша протеже.

Лихнецкий судорожно пытался вспомнить, кого может иметь в виду Старик.

– Екатерина Ивановна, милейшей души женщина. Будь она лет на тридцать моложе, у меня бы не было возражений. Но сейчас!? Риск в такой дальней экспедиции слишком велик. Впрочем вы сами прекрасно знаете, – старик невесело усмехнулся, – комиссия не пропустила бы её. Однако у нее нашелся защитник – целый директор института геронтологии Тоцкий. Даже на совещание в министерство пролез, устроил мне знатный скандал.

Старик снова зашагал из угла в угол. Зная шефа достаточно долго, Лихнецкий чувствовал, в каком он бешенстве.

– В любом случае, сейчас этот доброхот будет таскаться тут у нас, пробивая себе новое поле для исследований. Будет капать мне на мозги, требовать, упрашивать и всячески действовать на нервы. Мне с ним нянькаться – ни времени ни сил. Поэтому я попрошу вас, Сергей, взять это на себя. Прикроете старика от этого клеща, хорошо? Я вас назначу куратором «бабушки Кати» и по всем вопросом буду направлять Тоцкого к вам. Вы уж побегайте от него, устройте ему цирк, как умеете. Пусть погоняется за вами, может, не будет лишний раз мешать работе. А если сумеете выбить из него что-то полезное, можете рассчитывать на премию. Договорились?

– Хорошо, Михаил Григорьевич, – удивленный до предела от таких новостей, Сергей кивнул, – сделаем все в лучшем виде.

Неделю Лихнецкий успешно бегал от Тоцкого. Особенно подошли под роль убежища отдел кадров и бухгалтерия. Болтая о пустяках с девчонками в отделах, он перебегал из одного в другой, мороча голову незваному гостю. Но враг был хитер и тоже не лыком шит. Первой перед конфетами и обаянием Тоцкого пала бухгалтерия, а спустя пару дней и кадровики. Сергей вовремя заметил это и отступил в тренировочный комплекс на занятия группы своей подопечной, там, где его заведомо не будут искать.

На этой неделе шел цикл гидроневесомости. В громадном бассейне, в толще прозрачной, как стекло, голубоватой воды, на глубине восьми метров плавала копия корабля экспедиции. Где, кстати, был и тот самый злосчастный четвертый блок. Лихнецкий устроился на балконе и с высоты наблюдал за группой: пять человек в громоздких желтых скафандрах, неспешное погружение, черные костюмы сопровождающих водолазов. На своем планшете Сергей зашел в сеть и подключился к камерам на костюмах и модели станции. Ему всегда нравилось это неспешное действо, похожее на танец. Почти четыре часа он наблюдал за отработкой ручного раскрытия солнечных батарей. Четыре раза, уткнувшись в экран планшета, ходил за кофе, чуть не врезавшись в коридоре в лаборанта в белом халате. Шея от такого обращения затекла и ныла.

Наконец, всех пятерых подняли на берег и стали вытаскивать из скафандров. Лихнецкий специально не смотрел списки, кто работает под каким номером, пытаясь угадать, где его подопечная. Даже поспорил сам с собой, но, увы, проиграл. Восьмой номер отработал всю программу на пять, второй результат в группе по времени. А когда под шлемом обнаружились короткие седые кудри, Сергей мысленно дал себе подзатыльник. Не дожидаясь, пока группа разоблачится из «доспехов», он отправился к лестнице, собираясь отловить свою протеже на выходе из комплекса.

Тренировка далась Екатерине Ивановне тяжело. Четыре часа в тесной «скорлупе», давящая глубина, накатывающая тошнота от чувства невесомости. Когда шлем сняли, ей захотелось кричать от облегчения. Пока снимали скафандр, она с трудом сдерживалась, чтобы не выдать усталость, улыбалась, неуклюже шутила, вызывая взрывы хохота у помогавших ей парней. А когда наконец оказалась свободна, стала успокаивать запаниковавшую при всплытии девушку, чтобы никто не видел, как у нее самой дрожат руки. Ей было странно видеть, как плачущей девушке, молодой, сильной, начальник погружения ставит в карточку «негоден», а ей, улыбаясь, пишет «сдано» и, пожимая руку, наклоняясь, шепчет: «Не подведите, мы за вас болеем».

Выходя из зала, их группа столкнулась с другой пятеркой кандидатов. После выбора двадцатки финалистов, разбитые по пять человек, они ни разу не собирались вместе, и теперь оценивающе и настороженно оглядывали друг друга. Когда они почти разминулись, к Екатерине Ивановне шагнул парень с колючим ежиком коротко стриженных волос.

– Здравствуйте! Вы, наверное, меня не помните? Весной еще, около приемной комиссии вы мне дали телефон Петра Алексеевича.

Екатерина Ивановна всматривалась в лицо юноши, пытаясь вспомнить.

– Ну, поэт, помните? Вы меня тогда утешали еще.

– Да, я помню, – женщина улыбнулась и пожала протянутую ей руку, – я вижу, у вас все получилось. Не сразу вспомнила, вы так поменялись, – она жестом обрисовала его прическу.

– Спасибо, спасибо вам огромное! Если бы не вы, я не смог бы. Ваши слова что-то перевернули у меня в мозгах. Щелк, и все стало как надо. Спасибо.

– Пожалуйста. Я рада за вас.

– Я Лёша, Лёша Савицкий. Я так рад, что они вас тоже взяли. Удачи вам, и спасибо огромное еще раз.