Сергей Арсеньев - Студентка, комсомолка, спортсменка Страница 18

В понедельник, тридцатого декабря, я вернулся из школы в подавленном настроении. И хотя в ранце у меня лежал мой дневник с одними пятёрками, радости мне это не добавляло. Я помнил, что случилось в этот злосчастный день ровно год назад, когда я тоже принёс домой дневник с пятёрками.

Я открыл своим ключом дверь, и мы с Сашкой ввалились в квартиру. Слышу, на кухне какие-то звуки, кто-то возится там. Это ещё что такое? Тут оттуда выходит отец (почему не на работе?), держит за спиной правую руку, загадочно улыбается и говорит:

— Привет, девчата! Я сегодня пораньше пришёл, меня отпустили. За мальчишками попозже в ясли схожу.

— Привет, пап.

— Здравствуйте.

— Наташка, у меня для тебя сюрприз.

— Сюрприз?

— Да. Подарок. На Новый Год и на день рождения.

— Пап, подарки заранее не дарят. Завтра.

— Да я знаю. Но это такой подарок, который не может ждать до завтра.

— Ты меня заинтриговал. И что же это такое?

— Наташ, ты, вообще-то, могла бы и раньше у меня спросить. И с чего ты взяла, что я не разрешу? Раз ты так хочешь, то я не против. Только при одном условии.

На этом месте у меня зародились нехорошие предчувствия. Неужели это…

— Папа. Что за подарок и какое условие?

— Подарок — вот! — с видом фокусника, достающего из шляпы кролика, папа вытягивает перед собой свою правую руку. А на руке у него, как несложно догадаться, лежит и неуверенно шевелит лапами ещё слепой комок шерсти. Мечта Малыша и объект ревности Карлсона. Зашибись. Мне подарили собаку.

— А что за условие? — уныло спрашиваю я.

— Условие простое, Наташ. Кормить её и гулять с ней ты будешь сама. Мне этим заниматься некогда.

Нда. Кто бы сомневался. Остаётся надеяться лишь на то, что собака не вырастет слишком большой. Квартирка-то у нас маленькая.

— Папа, скажи, а что это за порода?

— Очень хорошая порода. Мне один товарищ на работе подарил. У него недавно собака ощенилась. Так-то он щенков продаёт, но для тебя подарил бесплатно. Он тоже ту статью о тебе в «Пионерке» читал.

— Так кто же это? Болонка? Такса?

— Нет, не болонка и не такса.

— А кто?

— Немецкая овчарка!

— Упс…

Глава 23

Хрюша оказалась весёлой шаловливой сукой. Очень любила играть в догонялки со мной и Сашкой, а бегать за брошенной палочкой или мячиком могла часами. Ещё она почему-то любила кошек. Странно, правда? Нет, она их не кушать любила, а играть с ними. А ещё лучше облизывать. Когда Хрюше удавалось загнать кошку в какой-нибудь угол, она сразу начинала вылизывать ей спину, хотя несчастным кошкам это активно не нравилось, и они при первой же возможности спасались бегством.

Глаза у Хрюши раскрылись утром первого января. Такой вот подарок на Новый Год. Я с утра встал, вытащил её из коробки с тряпками, где она спала ночью, и понёс на кухню кормить. Сижу на табуретке, зеваю, сую щенку в рот старую соску близнецов. Глядь, а она глаза открыла. На меня смотрит. Так что я в ночной рубашке и с бутылкой молока в руке был первым, кого Хрюша увидела в своей жизни.

Моим братьям новая живая игрушка очень понравилась. Когда Хрюша научилась уверенно ходить, она стала по несколько часов в день играть на полу с близнецами. Часто к ним и Сашка присоединялась, и тогда они вчетвером начинали беситься. Я на кухне готовлю обед или ужин, а из комнаты до меня доносятся визг и смех, сопровождаемые неумелым щенячьим тявканьем.

Во второй половине января страна была взбудоражена неудачным покушением на наших космонавтов. Стоя в очередях в магазинах, я не раз слышал осторожные перешёптывания взрослых на тему того, что в действительности стреляли не в космонавтов, а в… Самого. Только тсс, никому ни слова! А я только молча улыбался. Да, я помнил этот момент. Вернее, не так. Я про него совсем забыл и вспомнил лишь тогда, когда про это написали в газетах. Всё верно. Я лишь фамилию стрелявшего забыл. Не то Иволгин, не то Иночкин. Хотя не, Иночкин — это из кино. В общем, что-то на букву «И». И я помнил, что настоящей его целью действительно был Брежнев. Но тогда он то ли не попал, то ли Брежнева вовсе в машине не было. В общем, за судьбу Ильича я не волновался. В прошлый раз промазал — и теперь промажет. Моё вмешательство в Историю пока было микроскопическое.

В школе дела шли по накатанной колее. Я по-прежнему занимался своей библиотекой и читал вслух книги. Сказки и рассказы младшим я читал обычно в нашем классе, а вот более серьёзные вещи — уже в актовом зале. Рассказ О. Генри «Вождь краснокожих» пользовался бешеной популярностью, по требованию слушателей я перечитывал его четыре раза в течении двух недель. Когда же я достал (через свою знакомую заведующую библиотекой) книгу «Трое в лодке, не считая собаки» и стал читать её со сцены, то… Привлечённый взрывами дикого хохота директор школы, заглянул в актовый зал и застал там такую картину. С книгой в руках и серьёзным лицом я стою у края сцены, а зал передо мной сотрясается от смеха. Кто-то сполз на пол, кто-то согнулся пополам и держится за живот, кто-то уткнулся носом в плечо соседа. Те, кто уже не может больше смеяться, продолжают стонать и булькать. И почти у всех на глазах слёзы. В общем, повеселились.

Вожатая Людочка с довольным видом рисовала галочки в своих отчётах. У нас в школе теперь есть художественная самодеятельность. А с марта месяца по рекомендации Людочки я начал выступать в нашем районном дворце пионеров. Раз в неделю, по четвергам, я приходил и читал со сцены.

Поначалу народу было совсем мало. В основном приходили ребята из нашей же школы, которые меня знали. Но, по мере расползания слухов обо мне, количество слушателей всё увеличивалось, и к началу лета зал стал заполняться больше, чем наполовину. Я читал Пушкина и Ершова, Марка Твена и Джека Лондона, Носова и Драгунского, Гайдара и Агнию Барто. Да много чего читал. Слушателями, в основном, были школьники средних классов, но приходили и старшеклассники, а иногда и взрослые.

Дома же я по вечерам писал книгу. Вернее, не писал, а воровал. Я по памяти воровал у Филатова его сказку про Федота-стрельца. Насколько я помнил, эта сказка была написана где-то в середине восьмидесятых, а сейчас шёл всего лишь 1969 год. Ничего, Филатов человек талантливый, другую сказку напишет. Тем более что у меня были наполеоновские планы на первую половину 80-х. И если мне будет сопутствовать успех, то в то время текущая историческая реальность должна будет резко свернуть в сторону от памятной мне по моей прежней жизни реальности. И совсем не факт, что в этой новой реальности Филатов тоже смог бы создать свой шедевр. Так что, можно было считать, что это я не ворую книгу, а спасаю от гибели великую рукопись…

Филатовскую сказку про Федота-стрельца я закончил в середине мая. В прошлой жизни я перечитывал её не один десяток раз и помнил наизусть больше половины. Где не смог точно вспомнить оригинальный текст — сочинил сам. На мой взгляд, получилось достаточно близко к авторской версии.

Конечно, просто так выйти на сцену и начать читать совершенно новый текст было немыслимо. Я, кстати, свои выступления во дворце пионеров всегда согласовывал. Была там одна тётечка от райкома комсомола, и я ей перед чтением докладывал, что именно собираюсь сегодня читать. А то мало ли, вдруг на меня внезапное помешательство накатило, и я с горя начну со сцены бредни Солженицына озвучивать.

Так вот, принёс я этой тётечке свою рукопись со свежеворованной сказкой. Почитала, посмеялась, откуда такое, спрашивает. Я говорю, сама сочила. Теперь прочитать хочу народу. На всякий случай, сходили ещё и к директору дворца пионеров, ему тоже показали. Тот почитал, но также ничего антисоветского не обнаружил. Попросил только эпизод с голым негром убрать. Всё-таки, слушатели будут большей частью несовершеннолетними. Ни к чему им это.

По случаю окончания очередного учебного года во дворце пионеров в конце мая — начале июня планировалась целая серия выступлений детской самодеятельности. И меня заодно включили в эту серию. С чтением сказки в стихах собственного сочинения я смотрелся ничуть не хуже выступления хора или секции народных танцев.

Моё представление поставили на вечер первого июня. Художник дворца пионеров нарисовал афишу, а мы с Сашкой дома изготовили из плотной бумаги несколько обручей с крупными надписями «Царь», «Федот», «Нянька», «Генерал» и так далее. Я во время выступления собирался по необходимости надевать эти обручи себе на голову, чтобы зрителям понятно было, какой именно персонаж сейчас говорит.

На удивление, зал почти заполнился. И не менее трети мест занимали взрослые зрители. Я заметил в зале сидящих на соседних креслах Тамарочку с Людочкой, а через ряд от них — директора нашей школы. Мои одноклассники, опять же, пришли почти всем классом. Сашка, естественно, тоже была тут. Вообще, было много знакомых лиц. Но много было и новых, совершенно мне неизвестных. Столь большое количество взрослых, вероятно, объяснялось тем, что сегодня было воскресенье. К тому же, афишу художник нарисовал достаточно качественно.