Далия Трускиновская - Дурни Вавилонские Страница 18

Мы поняли — Тахмад ей нужен как самый умный, а Абад как самый сильный. В самом деле, вытаскивать из канала корзины — занятие для крепких мужчин.

— Идем, госпожа, — ответил Тахмад.

Они с Абадом ушли, катя пустые тачки, а Таш отъехала подальше, и мы видели, как она разговаривает с мужчиной, как дразнит его, протягивая к нему руку, и как он дразнит ее, касаясь пальцем плеча. Они смеялись, как мужчина и женщина, которые отлично поладили, а Гамид старался смотреть в другую сторону.

— Не думай о ней, — сказал ему Левад. — Она выполнила свою работу и привела нас. Точно так же она вербовала людей из Нашей Башни и до того, как встретилась с тобой в храме. Точно так же будет вербовать и потом. За то, чтобы привести нас, ей заплатили. Считай, что ей заплатили за все улыбки, которые ты от нее видел.

— Она — госпожа, и все замашки у нее господские, — добавил Гугуд. — Ты посмотри, как она ведет себя с мужчиной. Жена из нее всё равно не получится.

Он молчал. И что с ним делать, мы не знали.

— Когда мы вернемся домой, женщины найдут тебе невесту не хуже, и она нарожает сыновей, — пообещал Гугуд. — Можно из Мир-Телля, там как раз подрастают красивые девушки.

Но слова, которые он произносил, не вязались с унылым голосом.

— Мне эта твоя Таш совершенно не нравится, — заявил Левад. — И волосы у нее крашеные. И ноги тощие, ты посмотри внимательно. Она хитрая — вот и всё, других достоинств у нее нет.

— И мне она не нравится. У нее голос, как скрип несмазанного колеса от тачки, — добавил я. — И она ведет себя как женщина, у которой было сто мужчин, и каждый заплатил ей по одной «ноге».

Гугуд засмеялся. Он долго смеялся, показывая, что согласен со мной.

Но Гамид глядел в землю и молчал.

— Пошли, — сказал Левад. — А то каши не получим. И будем, как люди из Ханса-Телля, которые мечтали о жирном мясе и отощали, как голодные козлы.

И мы отправились за глиной, надеясь, что к нашему возвращению у входа в нору не будет ни Таш с ее мужчиной, ни Тахмада с Абадом, ни повозок.

Но всё вышло наоборот.

Поднимаясь с тачками по дороге, мы увидели всех четверых, а повозки преспокойно стояли внизу.

— Ну-ка, ступайте сюда! — крикнула Таш. — Вы мне все нужны!

Мы подошли и увидели, что Тахмад как-то странно съежился, а у Абада лицо — будто его накормили сырой глиной вместо каши.

— Эй, Левад, эти двое говорят, что вы спустили тачки с корзинами в канал и не оставили в том месте никакой приметы, — сказала Таш. — Неужели это никому не пришло в голову? Может, хоть ты догадался воткнуть в том месте в землю сломанную ветку, или привязать к кусту лоскуток, или выложить знак из камней?

— Нет, госпожа… — растерянно ответил Левад. И мы с Гугудом ответили то же самое, а Гамид промолчал.

— Пропало всё обеспечение… — прошептала Таш. — Там же сплошные каналы и канавы…

— Ты была слишком хорошего мнения о деревенских дурнях, — заметил мужчина. — Но еще не всё потеряно. Я пойду к Зубастому, чтобы он и этих красавцев отпустил, а ты получи у Агенора табличку с приказом, чтобы их пустили на верхние ярусы.

— Отличная мысль! — обрадовалась Таш. — Ты поезжай с ними, а я вас догоню.

— Что тут отличного? — тихо спросил Левад. — Корзины утоплены в канале, а нас ведут на верхние ярусы, как будто мы их там найдем…

Но мужчина оказался прав. Когда мы поднялись по лестнице и оказались наверху возле окна, выходящего на Нашу Башню, он сказал:

— Вот оттуда вы бежали, вот по этой дороге. Постарайтесь вспомнить, где вы с нее свернули и под каким углом к ней шли к каналу.

— При чем тут угол? — спросили мы.

Он нарисовал пальцем на ладони дорогу и показал, как бы мы двигались, если бы свернули под прямым углом, как — если бы под острым, как — если бы под тупым. Мы стали вспоминать — и сошлись на том, что угол сперва был прямой, но потом покривился.

— Какие дурни, — шептала Таш, — какие дурни…

— Молчи, — велел ей мужчина, и это нам понравилось. — Они сделали то, что могли. Лучше было бы, если бы числовое обеспечение вернулось обратно? А теперь у нас есть возможность найти его и вытащить из воды.

— Я думала, уже сегодня можно будет расставить таблички по ящикам и надеть на прутья.

— Агенор подождет. Пусть Ровоам и Амалек поработают на старом обеспечении, может, оно еще не совсем безнадежно.

— Там половина табличек разбита! А зеркальных табличек — в десять раз меньше, чем надо.

— От твоего отчаяния легче не станет. Подожди, сейчас мы найдем то место.

Мужчина нравился нам всё больше. Он был так спокоен, как должен быть спокоен царь, восседающий на своем троне. Если бы боги послали нам такого хозяина, мы были бы счастливы. Но он явно был хозяином каких-то других людей; он умел говорить так, что Таш ему подчинялась.

Мы разглядывали сверху местность, перерезанную каналами, и сообразили, где прятались от стражников.

— Очень хорошо, — сказал мужчина. — Сейчас мы туда отправимся и постараемся найти корзины. Ведь вы, шестеро крепких парней, пока возились с ними, вытоптали и траву над каналом, и колосья на краю поля. Хотите поехать туда все вшестером?

— Да! — сказали мы. Теперь, когда мы глядели на дорогу сверху, мы понимали, что от Другой Башни до того канала не слишком далеко — просто мы, убегая, забрели неведомо куда и боги уберегли нас от падения в воду, а потом мы шли наугад, в потемках обогнули Другую Башню и вышли к ней неведомо откуда.

— Садитесь в повозки, — велел мужчина, когда мы спустились. А потом позвал человека и отдал ему оседланных ослов.

И мы отправились на поиски корзин.

Сам он ехал впереди и беседовал с Таш. Пятеро из нас отлично видели: вот самый подходящий мужчина для этой вербовщицы, и даже более того — она его недостойна. Он был высок, крепок телом, с лицом не слишком красивым, но вызывающим доверие, и он умел обращаться со сварливыми и ворчливыми женщинами. Правда, одет он был неярко, как надсмотрщик в норе, и это немного смущало — настоящий господин просто должен, обязан, чтобы его уважали, носить длинные платья и пояса с бахромой, а не простые кожаные, с подвешенным длинным ножом.

Нам не так часто приходилось ездить в повозках, и мы ощущали себя богатыми господами, ели пирожки и жареную рыбу, пели песни, пока нас не попросили замолчать.

— Скорее всего, где-то тут бродят люди из Той Башни, — сказал мужчина. — Род человеческий глуп — ему свойственно приносить ведра с водой к дому, который уже сгорел, и собирать пролитое пиво в разбитый кувшин. Сейчас, после вашего побега, начальник стражи наверняка пустил усиленные дозоры вокруг Той Башни, чтобы больше никто не сбежал и ничего не вынес, хотя теперь из ценного имущества осталась одна крестовина с колесами.

— Я думаю, мы могли бы ее унести, господин, — неожиданно сказал Абад.

Таш рассмеялась.

— Это всё Амалек! — воскликнула она. — Он постоянно сочиняет всякие истории и морочит голову стражникам. Удивительно, что его еще не побили. Он не рассказывал тебе, как Ровоам ходил за пивом, а принес большой кувшин огуречного рассола?

— Правды в этом только то, что ему чуть не дали по ошибке кружку с рассолом, но рассказывает Амалек замечательно. Нет, парень, пусть крестовина вращается там, где ее поставили. Каждой крестовине — свое место, и в Другой Башне уже есть одна.

— Ну, кажется, это тот самый канал, — сказала Таш. — Он ближе, чем я думала. Вылезайте из повозок, несчастные. И ступайте искать, где берег истоптан вашими сандалиями.

Мы перешли по хилому мостику и остановились, пораженные величиной ячменного поля.

— Было бы у меня такое в Субат-Телле… — прошептал Тахмад.

Нам нужно было пройти вдоль всего края по берегу канала и вдоль другого края по берегу другого канала, чуть поуже, который пересекался с первым.

— Там где-то должен быть мостик, по которому мы перебежали на ту сторону, — вспомнил Левад. — Если окажемся у мостика, то вспомним, с какой стороны подошли к нему, и уже будет легче.

Таш и мужчина, сидя на ослах, наблюдали, как мы бродим вдоль берегов. А мы были в ужасе — мы понимали, что боги вели нас той ночью и не дали никуда свалиться.

— Эй, эй, Субат-Телль! — позвал Гугуд. Мы побежали к нему. Он стоял у края поля и показывал на примятые колосья — можно было подумать, что там валялось стадо буйволов, а не гнали шесть тачек. Мы собрались на этом месте и посмотрели на темную воду канала. Лезть туда никому не хотелось.

Таш и мужчина подъехали, а повозки остались в полутора сотнях шагов от нас.

— Понятно, — сказал мужчина. — Ну, парни, кому-то одному придется раздеваться и прыгать в канал, чтобы нашарить корзину и привязать к ее ручкам веревки.

— Ничего не выйдет, — вмешалась Таш. — Они все боятся воды.

Не успели мы разинуть рты, чтобы согласиться, как Гамид пробежал по короткому и крутому откосу, крикнул для храбрости и прыгнул в канал. Он пропал в воде весь, с головой, показался и снова пропал.