Песах Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Книга 1 Страница 18

Погода была отвратительная, под стать моему настроению: с юга дул ураганный ветер, и мою авиетку понесло в верхние слои атмосферы, в черное небо, к звездам, которые…

Нет, я не буду продолжать свою мысль. Не хочу, чтобы читатель решил, что Иона Шекет потерял остатки самообладания. Конечно же, это была минутная психологическая слабость. Я справился с ней усилием воли и заявил компьютеру:

— Вот что, дружок. Мы не можем изменить число астероидов. Величину прироста народонаселения Земли мы тоже изменить не в силах. Так?

— Так, — с удовольствием подтвердил компьютер. Ему, конечно, было все равно, что случится с человечеством, этот негодяй радовался точности своего расчета!

— В таком случае, — осторожно сказал я, стараясь не прогнать возникшую в голове идею, — есть только один выход: изменить посмертную судьбу самой планеты Фаэтон. Ибо в тот момент, когда она вернется в мир в своей новой инкарнации, влияние астероидов на судьбы людей исчезнет, я правильно понимаю?

— Правильно, — подтвердил компьютер. — Фаэтон в его новой инкарнации будет сам определять возможные судьбы людей, как он это делал в те времена, когда человечества на Земле еще не существовало.

— Замечательно! — воодушевился я. — Что нужно сделать, чтобы новая инкарнация Фаэтона началась не далее, как сегодня?

— Что-что, — пробормотал компьютер и на несколько минут замолк, производя расчеты. Я между тем постарался вытащить авиетку из урагана, для чего пришлось включить все форсажные двигатели, включая психотропные. Когда мы опустились наконец на посадочное поле, компьютер неожиданно подал голос:

— Нужно, — сказал он, — чтобы в астральном пространстве планета Сатурн вошла в знак Девы. А для этого достаточно подумать о Луне, находящейся в Водолее. А для этого, в свою очередь, нужно представить себе, как Юпитер входит в знак Овна…

— Конкретно! — воскликнул я.

— Конкретно, — заявил компьютер, — ты должен уничтожить Ватуну, восьмой спутник Камбикорна. Тогда его астрологическое влияние на седьмой ментальный…

— Хватит! — прервал я. — Действуем!

Действие — это то, что я люблю. Тем более, что Ватуну — всего лишь безжизненная глыба, там нет даже обычного маяка, и потому звездные транспортники обходят орбиту этого спутника стороной. Исчезни он — никто не заметит.

И я уничтожил Ватуну — попросту сжег его лазерной пушкой своего «Бутона». Вы знаете — никто этого действительно не заметил! Что был спутник, что его не стало…

А я вернулся в свой офис с гордым осознанием исполненного долга. Я спас человечество!

Клиенты, которых я прогнал пару часов назад, оказывается, вернулись и терпеливо ждали меня в приемной.

— Сейчас я приму всех! — сообщил я и, опустившись в любимое кресло, задал компьютеру последний вопрос:

— А какой планетой окажется Фаэтон в его новой инкарнации?

Честно говоря, меня это не очень волновало. Новых планет в Солнечной системе возникнуть не могло, значит, Фаэтон явится в мир где-нибудь в удаленной галактике, так пусть он там и остается.

— Почему ты решил, что в новой инкарнации Фаэтон будет планетой, как и прежде? — с интересом спросил компьютер, и я понял, что беды наши еще не закончились.

— А кем же, в таком случае? — настороженно спросил я.

— Человеком он будет, человеком! — сказал компьютер. — И поскольку в прежней жизни он был планетой, то и в нынешней инкарнации он будет определять судьбы людей.

Только этого недоставало! В мир пришел новый диктатор! В наш демократический мир, давно забывший о том, что значит тирания!

— Имя! — потребовал я.

И компьютер назвал мне имя.

ПЕШКОМ К ЗВЕЗДАМ

Я нисколько не жалел о том, что получил от руководства Института безумных изобретений письмо о моем несоответствии занимаемой должности. Могли бы написать короче: «Вы уволены, Шекет!» В конце концов, я действительно превысил свои полномочия, когда убил разумное существо — господина Соль-Си-До-Фа.

Как бы то ни было, я покинул ставший уже привычным кабинет на Церере и в задумчивости подвесил свой звездолет на стационарной юпитерианской орбите, чтобы немного подумать о собственном будущем и решить, куда лучше всего направить свою неуемную энергию.

Я бы с удовольствием вернулся в Зман-патруль, но меня не взяли бы — слишком стар. С неменьшим удовольствием я отправился бы в новое межзвездное путешествие, но было так трудно выбрать себе достойную цель, что я даже не стал тратить на это мысленных усилий. Подумав, я направил свою колымагу в сторону планеты Камбикорн, где располагался известный в Галактике Оккультный университет, диплом об окончании которого уже двадцатый год пылился в моем компьютере в самой почетной директории.

— Кого я вижу! — воскликнул ректор университета Миасс Евскарит, когда я распахнул дверь его кабинета. — Хотите продолжить образование, Шекет? У нас есть несколько новых курсов. Например, душевное общение с призраками великих покойников…

— Благодарю, — сказал я. — Я бы хотел продолжить свои исследования. Есть идеи, я ведь работал в последние годы в Институте безумных изобретений…

— О! — воскликнул Миасс Евскарит. — И какие же идеи бродят в вашей замечательной голове?

— Я убедился в том, что живущие ныне изобретатели не способны придумать новинку, которая была бы гениальна до безумия. И мне не остается ничего иного, как обратиться к изобретателям, уже покинувшим мир.

— Ну-ка, ну-ка, — с интересом произнес ректор и подпер обе свои головы пятью своими руками.

— Я говорю об извлечении прошлых инкарнаций, — сообщил я.

— Ну-ка, ну-ка, — повторил Миасс Евскарит, не сразу поняв гениальность моего предложения.

— Помнится, — сказал я, — в бытность студентом я делал курсовую работу по определению собственных инкарнаций. Я знаю, например, что прожил восемнадцать жизней, в одной из которых был женой священнослужителя в иерусалимском Храме, в другой — охотником в вымершем африканском племени Уххухуту, и так далее. Так вот, моя восьмая инкарнация — придворный механик Его императорского величества Аммариха Восьмого с половиной, монарха с планеты Диркун. Звали меня тогда Иабурком, и я изобрел для сюзерена много замечательных приспособлений, прославивших его имя. Я уверен, что эта моя инкарнация была бы очень полезна…

— Понятно, — прервал меня Евскарит. — Кто же мешает вам войти в контакт с этой вашей инкарнацией и поговорить с ней о печальной судьбе изобретателей? Ведь, если я не ошибаюсь, в той инкарнации вы были умерщвлены растворением в кислоте, поскольку осмелились возражать императору, когда тот…

— Не нужно вспоминать о неприятном! — воскликнул я. — Нет, я не хочу говорить с Иабурком. Я хочу, чтобы Иабурк жил сейчас и здесь. Я уверен, что он сможет изобрести такое…

— К сожалению, — сухо произнес ректор, — вы должны знать, Шекет, что прошлое невозвратимо. Иабурк жил и умер, и с этим ничего не поделаешь.

— Категорически не согласен! — воскликнул я. — Думаю, что мне удастся извлечь личность Иабурка…

— Личность — может быть, — нехотя согласился Евскарит. — А где вы возьмете для него тело? Личность без тела вряд ли будет способна изобретать — вы же знаете, что призраки лишь стонут о покинутом ими мире!

— Мне не нужен призрак Иабурка, — отмахнулся я. — Я намерен воссоздать себя в восьмой инкарнации.

С этими словами я покинул кабинет ректора и отправился в знакомую лабораторию, где я провел когда-то пять лет, ставя эксперименты по общению с душами великих покойников. Я включил распознаватель сутей, отыскал в себе затаившуюся инкарнацию и произвел обмен личностями прежде, чем Миасс Евскарит догадался отключить энергию в здании университета.

Я встал с ложа, потянулся и подумал, что Его величество Аммарих Восьмой с половиной будет недоволен, если я к завтраку не изобрету чего-нибудь, способного развлечь монарха хотя бы до обеда. Обстановка показалась мне незнакомой, и я сразу понял, что все это проделки Ионы Шекета, которым мне предстояло стать в моей восемнадцатой инкарнации.

Ну и ладно. Аммарих Восьмой с половиной — вовсе не тот хозяин, расставшись с которым я стал бы лить слезы.

Я обошел помещение и понял, что здесь все нуждается в усовершенствовании. Стол, например. Почему у него неподвижные ножки? Или стены — разве не лучше было бы обойтись без них? Не говоря уж о студентах, стоявших вокруг меня и глазевших, будто впервые видели живого изобретателя. Студентам следовало бы укоротить лбы, это пошло бы на пользу их умственному развитию — ясно ведь, что большой лоб приводит к значительному испарению мыслей и, как следствие, к слабоумию!

Открылась дверь, и вбежал ректор университета Миасс Евскарит.

— Шекет! — воскликнул он. — Зачем вы это сделали?