Александр Житинский - Лестница Страница 19

— Здесь не совсем удобно говорить, — начала соседка. — Может быть, перейдем в мою комнату?

Пирошников пожал плечами, показывая, что он нисколько не возражает. Его собеседница извлекла из столика поднос, в центре которого во весь рост была изображена обнаженная красавица, державшая в свою очередь тоже поднос с бутылкой и рюмками, — вещица явно зарубежного производства. Закуска и виски были установлены на этой красавице, закрыв почти всю ее, и Лариса Павловна двинулась с подносом из кухни, сделав знак Пирошникову следовать за нею.

Сердце молодого человека забилось где-то в ушах от волнения, поскольку у него в уме мгновенно промелькнули самые различные варианты дальнейшей беседы, и он, послушный, как цыпленок, поплелся за Ларисой Павловной. Владимир ожидал чего угодно, но только не того, что случилось далее.

А случилось вот что. Лариса Павловна отворила дверь в свою комнату и вошла, и молодой человек вошел тоже, то есть, вернее, ступил ногою внутрь комнаты — и тут же, не успев ничего сообразить, поскользнулся, упал и куда-то поехал, цепляясь руками и ногами за мебель. Он попытался судорожно ухватиться за косяк двери, но она, в этот момент как раз медленно закрывающаяся, заставила его разжать пальцы, ибо угрожала отдавить их, и Владимир снова начал сползать вниз, внутрь комнаты, по гладкому, покрытому лаком паркету. Именно вниз, потому как пол в комнате Ларисы Павловны был устроен не совсем правильным образом. Прямо от двери он имел сильный наклон и напоминал скорее детскую ледяную горку для катания, нежели нормальный горизонтальный пол. Вот по этой горке и покатился Пирошников, пока не ухватился за ножку шкафа, что позволило ему остановить движение. Сгорая от неловкости, он скоренько уперся руками в пол и встал, но встал слишком поспешно, а посему опять потерял равновесие, ноги ушли из-под него, и наш герой с шумом опустился на паркет и поехал дальше. Он чуть не сбил с ног хозяйку комнаты, когда подъехал ей под коленки, отчего она встрепенулась и вскрикнула несколько раздраженно: «Ну что же с вами? Вставайте!» Пирошников поймал рукою край тахты и, соблюдая максимальную осторожность, поднялся.

Взору его предстала картина фантастическая. В то время как он, сохраняя предписанную законом тяготения вертикаль, часто дыша, стоял возле тахты, накрытой клетчатым пледом, Лариса Павловна, убедившись, что гость ее поднялся на ноги, шествовала с подносом дальше в глубь комнаты, к журнальному столику. Самое удивительное было то, что соседка, казалось, перестала подчиняться силе тяжести и двигалась перпендикулярно к полу, на котором была расставлена мебель, тоже, кстати, сохранявшая вертикаль относительно паркета. Если бы не Пирошников, находившийся ко всем предметам под довольно-таки значительным углом и едва держась, комната была бы как комната, обыкновенная. Чуть отдышавшись, Пирошников заметил, что единственными его союзниками в части избрания вертикали являются люстра, висевшая под углом к потолку, да уровень шотландского виски, налитого в рюмки, которые Лариса Павловна в настоящий момент как ни в чем не бывало выставляла на журнальный столик. Рюмки встали не шелохнувшись, но жидкость в них заняла абсолютно нелепое и противоестественное положение, сместившись в одну сторону.

— Идите же сюда, — пригласила Лариса Павловна гостя, и он, оторвавшись от тахты и мелко перебирая ногами, двинулся к ней.

Теперь-то, с растопыренными руками и напряженным лицом, он явно походил на канатоходца, так что Лариса Павловна рассмеялась и подбодрила его:

— Смелее, не стесняйтесь!

Она пододвинула ему кресло. Владимир упал в него с облегчением и поспешно закурил, причем, по всем расчетам, кресло должно было бы опрокинуться, но не опрокинулось, и общение продолжалось.

— Как вам здесь нравится? — спросила хозяйка.

Пирошников затравленно оглянулся по сторонам и наконец-то разглядел обстановку целиком. Стояли различной формы подсвечники с оплывшими толстыми свечами (на взгляд Владимира, разумеется, стояли косо), на стенах много было всяческой иностранной дребедени, вроде головы индейского вождя, выполненной маслом на какой-то шкуре, моржового клыка с вырезанным на нем по-английски изречением и тому подобного. Пирошников перевел взгляд на окно и, к удивлению своему, заметил, что окно выходит на улицу почему-то на уровне полуподвала. Да, именно так! Он увидел шагающие ноги прохожих, а пока осмысливал эту новую загадку, Лариса Павловна вздохнула:

— Ах, это единственное неудобство! Мало света, и вообще, знаете… Вот почему я и хочу перебраться в другую комнату, а здесь оставить мать. Впрочем, нет худа без добра! Это окно уже сослужило хорошую службу.

И хозяйка таинственно улыбнулась, беря в руки рюмочку. Пирошников, кажется, понял намек, но все же уточнил:

— Вы хотите сказать, что Георгий Романович…

— Давайте выпьем, — предложила Лариса Павловна, приближая к нему рюмку. — Я пью за ваше будущее!

Они чокнулись и выпили. Постепенно Пирошников освоился с обстановкой, и ему даже показалось, что все в комнате соответствует законам природы. Он сидел, откинувшись в кресле, перед ним стояла пустая рюмка, хозяйка сидела напротив, а сила тяжести, упрямо тянувшая куда-то в сторону, немного поутихла. Пирошников, как космонавт, привыкал к новым ощущениям.

— Я хочу вас предостеречь, — сказала Лариса Павловна, щелкая зажигалкой и выпуская из ноздрей дым. — Будьте тверды. У меня нет желания вдаваться в подробности, но повторяю: будьте тверды и имейте голову на плечах. Иначе вы погибнете.

— Вы имеете в виду Наденьку?

— Наденьку? — Лариса Павловна рассмеялась. Она еще раз затянулась и проговорила спокойно и почти равнодушно, подчеркнув, однако, свои слова: — Наденька шлюха. В шестнадцать лет родила неизвестно от кого, ребенка родителям подкинула. Теперь, видите ли, у нее совесть заговорила…

После этого Лариса Павловна поднялась с кресла, и Владимир сделал к ней невольное движение, чтобы подхватить, ибо не смог удержаться от впечатления, что хозяйка упадет, настолько сильным был крен. Но Лариса Павловна, удивленно посмотрев на Пирошникова, отошла немного вверх, к телевизору, под которым на полочке находился магнитофон. Удивительно, что вверх она двигалась с тою же легкостью, что и вниз. Соседка нажала на кнопку, и комната погрузилась в плавную музыку из кинофильма «Мужчина и женщина».

— Я немного опьянела, — сказала Лариса Павловна. — Давайте потанцуем.

Пирошников не на шутку растерялся. Дело даже не в том, что у него возникло томительное предчувствие соблазна, — это он мог еще перенести, по крайней мере переносил раньше. Но вот уж решительно не представлял он танцев на подобном полу! Тем не менее он встал и попытался приблизиться к Ларисе Павловне. Она ждала его, улыбаясь. Пирошников сделал мучительный шаг далеко друг от друга. Партнеры образовали несколько скособоченную букву «Л», и Пирошников, изогнувшись, дотянулся до талии Ларисы Павловны с целью начать танец. Хозяйка откинула голову и улыбнулась еще призывнее, но, когда Пирошников сделал первый робкий поворот, Лариса Павловна оказалась, как и должно было произойти, внизу, и тела их скрестились, образуя теперь уже скособоченную букву «Х». На втором же повороте вся эта конструкция разлетелась вдребезги, потому что партнер упал на тахту, увлекая за собою партнершу.

Господи, смех и грех! Стыд-то какой! Лариса Павловна совершенно неправильно истолковала это падение. Кажется, она даже оскорбилась, не столь самим фактом, сколь поспешностью его наступления, и, пока Пирошников боролся со своим вестибулярным аппаратом и хватался руками за что придется, чтобы не скатиться с тахты, она, оттолкнувшись от партнера, вскочила на ноги и воскликнула, покрываясь пятнами:

— Зачем же так неинтеллигентно! Я вам удивляюсь!

— Да ну его к черту! — вырвалось наконец у Владимира. — Пропади оно все пропадом! — И еще посильнее мог бы он выразиться, но тут дверь в комнату отворилась, и наверху, на горке, появилась Наташа в беленькой кофточке и с зеленой светящейся брошкой, что почему-то бросилось в глаза Пирошникову, хотя момент был не самый подходящий для посторонних наблюдений. Она окинула всю сцену быстрым взглядом и, не говоря ни слова и резко поворотившись на каблуках, захлопнула дверь, а Владимир, чертыхаясь, сполз с тахты и на четвереньках принялся карабкаться вверх к этой двери, скользя и обламывая ногти.

— Перестаньте, Владимир! Неужели на вас так действует спиртное? Возьмите себя в руки! — презрительно воскликнула Лариса Павловна, нависая над ним, как Пизанская башня.

— Отстаньте от меня! — белея от стыда и злобы, закричал Пирошников прямо в пол, не поднимая лица, и, добравшись до двери, толкнул ее и выполз наружу. Там он поднялся и отряхнулся. Внизу отходила к окну наклоненная фигура Ларисы Павловны, играла популярная музыка, голубел табачный дым.