Эдуард Семенов - Кодекс Защитника Страница 19

Алексей засмотрелся на огонек горелки и не заметил, как задремал. Проснулся он оттого, что Валентина толкнула его в плечо:

— Эй, казак, иди ложись. Я в углу тебе постелила.

Алексей потер глаза:

— Нет, спасибо. Все равно не усну.

Валентина улыбнулась, рассматривая его молодое лицо с пушком редких волос над верхней губой.

— Ну-ну, а под мою колыбельную засопел, как младенец.

— Под хорошую колыбельную можно и задремать, — ответил ей в тон Алексей и чуть смутившись, добавил, — но ведь вы не будете петь мне ее всю ночь.

Она тихонько засмеялись своей шутке и, махнув рукой, продолжала:

— И как сладко ты во сне улыбался. Небось, девушка приснилась?

Алексей смущенно потупился, и Валентина не стала настаивать:

— Ладно, тогда давай кофе попьем. Я тоже спать не могу, надо будет проверить аптечку. Чует мое сердце, скоро шумно здесь будет.

Алексей согласно кивнул:

— Будет, но Данила знает, что делает!

Валентина, возясь в ящике со съестными припасами, ответила:

— Надеюсь! И откуда вы только взялись на нашу голову!

— Из Китеж-града!

Посмотрев краем глаза на Алексея, Валентина вздохнула, покачала головой и ничего не ответила.

Илья поднялся на верхний этаж полуразрушенного дома и прошелся по длинному гулкому коридору, заглядывая по очереди в каждую квартиру. Вернее, в то, что от них осталось. Приходилось ступать очень осторожно, перешагивать через выбитые двери, сломанные стулья, разбросанные книги, вещи. Под ногами постоянно что-то скрипело, хрустело или трещало. «Это хорошо» — подумал Илья, — значит, если кто-то захочет подняться за ним сюда, ему не удастся сделать это бесшумно. Наконец Илья выбрал одну комнату, из окна которой была отлично видна площадь и одинокая фигура его старшего побратима, все так же неподвижно стоящая возле столба света.

— Ну вот, брат, я уже и на месте, — прошептал еле слышно Илья, устраиваясь поудобнее в своем наблюдательном пункте. — Если что, я — рядом!

Он мысленно послал сигнал Даниле, и тот будто почувствовав это, посмотрел в его сторону.

Черный охотник не выходил из полуразрушенного здания уже больше недели, питаясь сухим пайком и водой из крана, тоненькой струйкой стекающей в подставленную дырявую кастрюлю. Воду он обеззараживал специальными таблетками. Днем спал, укрывшись с головой старым ковром, а ночью занимался охотой на последних жителей Цхинвала, тех, кто рассчитывал, что они хотя бы под покровом ночи смогут спокойно передвигаться по улицам своего родного города. Точные выстрелы Черного охотника наводили на них ужас, ввергали отчаяние и подводили к мысли, что им все же придется оставить свой родной город.

В магазине его винтореза оставалось еще три патрона, и он планировал этой ночью избавиться от них, а также от самого винтореза, чтобы утром спокойно выйти на улицу и влиться в толпу новых хозяев города, которые начнут заходить в город через южные ворота.

Но на самом деле не это было его основным заданием. Он не сомневался, что именно сегодня произойдет то, ради чего он, собственно, и сидел проклятые семь дней в этой дыре. Сегодня ночью или самое позднее, утром Ибрагим Султанов должен будет достать из своего тайника вещь, которая ему не принадлежала, но которую он скрывал от ее законных владельцев вот уже более двадцати лет. Султанов должен будет это сделать, чтобы вынести ее из города через северные ворота. Если ему удастся заполучить ее, подумал Черный охотник, — то он обеспечит себя средствами на всю оставшуюся жизнь и больше никогда не будет заниматься этим грязным ремеслом. Десять миллионов евро. Именно такую сумму назвал его заказчик. Настоящих хрустящих бумажек с водяными знаками и всеми степенями защиты. И все это за какую-то блестящую шкуру старого барана.

И зачем она им только нужна, эта шкура? Впрочем, Черному охотнику на это было наплевать. Кто платит, тот и заказывает музыку. Он перевернулся на другой бок, переложил винторез в другую руку и осторожно выглянул в пролом стены. Приезд мотоциклистов, естественно, не остался им незамеченным. Эти придурки в черных кожаных одеяниях сразу не понравились ему, и Черный охотник уже про себя решил, что было бы неплохо последние три патрона подарить именно им. Через пролом в стене ему было хорошо видно, как они вышли из подъезда, окруженные детворой. Выкатили мотоциклы на середину перекрестка и составили их в непонятную пирамиду. Черный охотник посмотрел на свои потенциальные жертвы через прицел снайперской винтовки. Он выбрал свою первую жертву — парня с черными волосами — и начал следить за его передвижениями через окуляр прицела.

Яркая вспышка света оказалась для Черного охотника полной неожиданностью. Она буквально взорвалась в его мозгу, и ему показалось, что свет выжег ему глаз дотла. Он с трудом удержался, чтобы не закричать от боли. Вцепился зубами в руку, прокусил кожу до крови, почувствовал ее сладковатый вкус и затих, поскуливая в темноте. Несколько таблеток анальгетика успокоили боль, пульсирующую в голове, но зрения так и не вернули. Черное пятно застилало ему обзор, мешало прицеливаться. Черному охотнику пришлось лечь на спину, оторвать кусок бинта и намотать его на голову, перевязав пострадавший глаз. Повязка была белой и демаскировала его в ночи, но об этом он уже не думал.

Когда он снова вернулся к наблюдению, на перекрестке стоял только один мужчина, рыжебородый, а источник излучал яркий направленный луч в сторону неба. Черный охотник поймал в прицел рыжебородого и именно в этот момент услышал, что по коридору в его сторону кто-то крадется. Ему пришлось отложить винторез и взять в руки нож. Тот, кто скрывался в темноте, был очень осторожен и двигался практически бесшумно. Черный охотник скорее почувствовал его, чем услышал. Он приготовился драться, но человек не дошел до его лежки буквально одну стенку. Он прошел в соседнюю комнату и, заняв там позицию, затих.

…Когда ушел американский патруль, Данила устало облокотился на мотоцикл и долго смотрел им вслед, каждую секунду ожидая, что они вернутся и начнут стрелять. Он закрыл глаза, и загадал: «Если успею досчитать до десяти, значит — все нормально. Они не вернутся». Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Открыл глаза. Никого. Он попытался восстановить в памяти то, о чем он говорил с этими двумя солдатами, но ничего кроме «Хелло! Здравствуйте!» вспомнить не смог. Единственно, что он помнил достаточно отчетливо, — их глаза! Сначала тупо смотревшие на него, как на приготовленную жертву, потом так, будто перед ними было пустое место, а в конце — смягченные, хрупкие, просящие, детские! В общем-то, ничего удивительного. Перепрограммировать солдат с подавленной психикой, психикой, готовой подчиняться любым приказам, было несложно. Этому их учили в тренировочном лагере. Методика называется «Вольф Мессинг» по имени известного психолога и иллюзиониста. И все равно, каждый раз, когда Даниле приходилось ее применять, он чувствовал себя не совсем хорошо. Каждый раз внутри остро вставал этический вопрос: имел он право на такие действия или нет?

Данила снова прикрыл глаза и попытался вызвать на суд Божий свою совесть. Ответ из глубины души пришел незамедлительно: «Если ты собираешься сегодня вызвать на поединок главного обидчика, то твоя вина за это — несомненно грязное дело — растворится в твоем поступке! Да, но ведь люди пострадают из-за меня. Они сами выбрали свою судьбу, взяв в руки оружие за деньги! Но они ведь считают, что несут людям свободу и счастье. На кончиках штыков счастья нет. И можешь считать, что ты просто защищал слова Бога. Ты никого не убил, и если их накажут за невыполнение приказа, то это будет уже на совести их начальников…»

Данила открыл глаза. Становилось прохладно. Он сделал несколько разогревающих движений и пробежался вокруг мотоциклов, как на тренировке. Снова отчетливо поймал себя на мысли, что продолжает думать о тех солдатах. Совесть успокоить не удавалось.

И в этот момент неожиданно в кармане пикнул мобильный телефон. С того момента, как они въехали в зону конфликта, телефон перестал принимать какие-либо сигналы. И вот уже несколько часов этот кусок пластмассы лежал у него в кармане бесполезным грузом. Данила достал из внутреннего кармана куртки свой телефон и посмотрел сообщение в папке «доставленное». Сообщение гласило, что с ноля часов сегодняшнего дня город Цхинвали — в конце названия города специально была добавлена и выделена буква «и», и оно уже звучало по-грузински — находится в зоне грузинского оператора мобильной связи. В связи с этим владельцев всех мобильных телефонов в течение ближайшего месяца просили прийти в центральный офис компании для перезаключения договоров и выбора более удобного тарифа. Сообщение было написано на русском и грузинском языках. Данила закрыл сообщение и посмотрел на шкалу уровня приема сигнала. Она была полной, но буквально на глазах сошла на нет. Телефон снова превратился в бесполезный груз.