Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП) Страница 19

— Почему он не пришел ко мне?

— Он хотел держать тебя подальше от этого всего, Анни, — сказала она. — Теперь будет борьба, которая даст понять, кто возглавит Семью, когда Толстый мертв. Мне вот интересно...

— Да?

— Может, это будешь ты? В Семье тебя очень сильно уважают.

— Я не могу этого сделать, Мышь. У меня есть работа и я не заинтересована в управлении Семьей.

— Нет, ты не будешь. Почему ты звонишь мне?

— Я знаю, вы с Толстым были близки, — сказала я. — Ты в порядке?

— Я всегда в порядке, — ответила она.

***

До восьми вечера полиция не приезжала за телом Толстого, то есть целых три часа после того, как Джонс сообщил мне о смерти. Они запаковали Толстого в черный мешок, и сказали мне, что расследование закончено.

— Вы собираетесь искать свидетелей? — спросила я одного из полицейских. — Может быть зададите мне пару вопросов?

— Вы будете учить меня, как делать мою работу, мисс? — заявил сотрудник полиции. — Смотрите, Толстый Медовуха из бандитской верхушки. Здесь нет никакого преступления. Это только вопрос времени, когда он закончит с тремя пулевыми отверстиями в груди. У нас есть реальные происшествия, а сил на их расследования где-то около сорока процентов от необходимого.

Я чувствовала злость. Я знала, что такие же мнения высказывались, когда умер мой отец. Мой двоюродный брат не виноват, что был рожден Баланчиным, также как и я.

— Он мой кузен, — сказала я. — Люди заботились об этом человеке.

— Ах, так вы знали покойного, не так ли? Может быть, вы хотите, что мы провели расследования на ваш счет? — предложил сотрудник полиции. — Жертва, как правило, находится недалеко от преступника.

— У меня есть друзья, и вы знаете это. Берта Синклер приходит в мой клуб каждую неделю.

Полицейский рассмеялся.

— Вы думаете, она не в курсе, что ваш брат убит? Она единственная велела нам отвезти тело в морг, и будем считать, что этот вопрос закрыт.

***

Я опоздала на четыре часа на открытие клуба в Бруклине. Когда я, наконец, прибыла, вечеринка заканчивалась. Казалось, что это была хорошая вечеринка, но я в любом случае была не в том настроении.

— Что случилось? — спросил меня Тео.

Я покачала головой и сказала ему, что объясню позже.

Я отправилась в бар, чтобы выпить. Мне нужно было проветрить свою голову. Мистер Делакруа сел рядом со мной.

— Где ты была? — спросил он.

Я рассказала про вечер. В конце я спросила:

— Если бы это произошло, когда вы были окружным прокурором, вы бы действовали как Берта Синклер? Вы бы тоже запихнули тело Толстого в мешок и сказали бы мне, что расследования не будет, потому что мой двоюродный брат был плохим парнем из плохой семьи?

— Мне хочется сказать тебе, что я наверняка бы расследовал, но это не соответствует действительности, — произнес мистер Делакруа после паузы. — Решение бы зависело от того, что еще происходило бы в городе в это время.

— А что насчет меня? Если бы я умерла, кто-нибудь удосужился бы расследовать?

— Аня, ты сейчас важная персона. У тебя собственный бизнес, ты приносишь много денег этому городу. Твоя смерть не осталась бы незамеченной.

Я почувствовала себя немного лучше.

— У города проблема не в смерти твоего двоюродного брата, а кто станет его преемником. Мы хотим знать, с кем будем иметь дело. Может у твоих друзей есть мысли по этому поводу?

Я пожала плечами.

— Ну, кто-то да будет управлять Семьей и, вероятно, было бы мудро с твоей стороны поинтересоваться. Ты не захочешь, чтобы они выбрали кого-то, чьи интересы противоречат твоим собственным.

Я не думала об этом.

— Аня, — сказал мистер Делакруа, — если Мышь права и нападение было предостережением, то, возможно, тебе стоит пересмотреть свое решение о личной охране.

— Мистер Делакруа, мы уже обсуждали этот вопрос раньше, и моя позиция не изменилась. Я скорее умру, зная, что хожу по этому городу и по этой планете, как свободный человек. Мне нечего скрывать и я не нуждаюсь в охране.

Мистер Делакруа улыбнулся мне.

— Это кажется благородным, но неправильным. Как ты и говоришь, ты действительно свободный человек. Я не могу контролировать твои действия, лишь советовать тебе. Я не думаю, что найм охранников что-то отнимет у тебя или у твоего успеха. Но давай не будем это обсуждать. — Он чокнулся со мной. — С Бруклин вышло неплохо, ты так не думаешь?

***

На следующий день я была вызвана на совещание в Бассейн, штаб-квартиру семьи Баланчиных. Знак уважения, который мне оказывали, хотя технически я не состояла в Семье. Я пыталась избежать контакта с Семьей несколько лет, с тех пор, как открыла свой клуб. Однако со смертью Толстого иных вариантов не оставалось. Мистер Делакруа был прав, сказав, что я должна поинтересоваться человеком, которого изберут главой семьи Баланчиных.

Когда я добралась до Бассейна, Мышь уже ждала меня в холле.

— Все внизу.

— Я опоздала? — спросила я. — В сообщении говорилось о четырех.

— Нет. Ты вовремя. Пойдем.

Место показалось мне неестественно тихим. Я задалась вопросом, должна ли я была прийти с охраной. В прошлом мистер Киплинг, как правило, сопровождал меня на важные семейные встречи. Наверное, безрассудно идти в одиночку, никому не сказав, куда я отправилась. Я остановился на вершине лестницы.

— Мышь, я же не попаду в западню, да? — спросила я.

Она покачала головой.

— Ты думаешь, что я не прикрою твою спину?

В бассейне Баланчины сидели вокруг стола. Я узнала только половину из них. Здесь всегда были новые лица. Текучесть кадров была высокой среди Баланчиных — некоторые всегда умирали или попадали в тюрьму.

Все встали, когда я вошла, и я заметила, что единственное оставшееся место было во главе стола. Я посмотрела на пустое кресло и спросила себя, что подразумевается под этим.

Что мне еще оставалось делать? Я села.

Третий или четвертый мой двоюродный брат по имени Пип Баланчин был назначен представителем семьи. (У меня было много двоюродных братьев, но я вспомнила Пипа, потому что он был с усами.)

— Спасибо, Аня. Два года назад ты дала свое одобрение, чтобы Толстый Медовуха возглавил Семью. В то время многие из нас считали, что ты должна была стать главой Семьи. Как ты помнишь, я был одним из тех людей.

— Да, — сказала я.

— Мы глубоко опечалены потерей Толстого. На момент его смерти у него был спор с Иваном Баланчиком. Мы считаем, что из-за этого он был убит. Спор был из-за «Темной комнаты».

— Мне очень жаль.

— Толстый Медовуха верил в тебя и в твое дело. Он был готов умереть за то и другое. После смерти Толстого мы обсуждали ситуацию. Мы считаем, что Баланчидзе Иван и русская часть семьи — это прошлое. Ты, Аня — наше будущее. Мы считаем, что не что иное, как легализация — это ключ к нашему выживанию.

Мужчина в фиолетовом костюме произнес:

— У многих из нас есть жены и дети. Мы устали действовать с оглядкой и думать о том, когда правосудие настигнет нас.

Пип Баланчин продолжил:

— Мы спрашиваем тебя о том же, что надо было спросить у тебя два года назад. Аня, ты будешь управлять Семьей Баланчиных в двадцать втором веке?

Я не хотела быть главой этой Семьи.

И еще…

Когда я посмотрела на длинный каменный стол, на бледные лица и светлые глаза, которые напоминали лицо моего отца, моего брата, и мое собственное, незнакомое чувство начало шевелиться во мне.

Обязательства.

Я почувствовала себя обязанной этим мужчинам (и женщинам, хотя в основном там были мужчины). Что мое рождение Баланчиной было определяющим обстоятельством моей жизни. Фамилия Баланчина была привязана ко мне и определяла меня как буйную, дикую, плохую, ленивую, злую, и трудную. Эти мужчины Семьи были такими же безупречными, как и я была перед лицом этого неотъемлемого права. Я знала, что должна им помочь. Если в моих силах помочь им, я не могу отказаться.

Я оглянулась через плечо на Мышь, которая стояла за мной, как верный советник. Ее глаза светились надеждой и будущим.

— Я не могу официально возглавить Семью и управлять моим бизнесом, — сказала я. — Я бы хотела, но я не могу. Однако, я хочу сделать все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Ваши слова, Пип, дошли до меня, и я вас не покину. Я хочу дать еще больше вакансий Баланчинам для работы в клубах. Я хочу отрезать нашу зависимость от запасов шоколада Баланчидзе в целом. Мы можем оставить черный рынок шоколадного бизнеса другой семье, и вместе направить наши усилия на законные источники дохода, такие как какао и лекарственных шоколад.

Баланчины одобрительно закивали.

— Но кто возглавит Семью? — спросил мужчина в фиолетовом костюме. — Кто будет гарантировать, что ваши планы исполнятся?

— Возможно, один из вас, — начала я, но, как я уже говорила это, у меня появилась идея получше. Почему бы не узкоплечая, жизнерадостная девушка, стоящая позади меня? Мышь была моей единственной наперсницей в «Свободе», и, при значительных личных затратах она даже помогла мне сбежать. Она была немой задирой, бездомной изгнанницей из собственной семьи. Никто не преодолевал больше, чем она. Никто не был ко мне более лоялен. Я доверяла ей как сестре. Конечно, это должна быть Мышь. Надо было только убедить Семью в моем выборе. — Мне вот интересно, как вы рассмотрите вопрос о назначении Мыши возглавить Семью в мое отсутствие. Я могу советоваться с ней по любому поводу. Я знаю, что она не Баланчина, но она была правой рукой Толстого и моим верным другом в тюрьме, и я поверяю ей стать моими глазами и ушами. Поверьте тому, что я скажу — никто не был лучшим слушателем или более надежным другом, чем Мышь.