Сергей Слюсаренко - Я, гражданин Украины Страница 19

Классический больничный коридор. Всегда темный, c мрачными, в гигиенических целях выкрашенными в зелёный тюремный цвет, стенами. Важный медперсонал. Вот удивительно. На улице они нормальные люди – и приветливые, и не очень, разные. Некоторые даже могут без очереди вас пропустить, если попросишь. Здесь же, на рабочем месте, они все превращаются в безликие айсберги. Ни подойти, ни спросить. А посетители, вмиг переходящие в разряд больных, теряют и свой былой напор и собственную значимость. Нет, они, конечно, ругаются между собой со словами «вас тут не стояло», но белый халат – это уже святое.

Отстояв свою очередь в кабинет номер шесть, я робко проник в утлую келью психиатра. Я тщетно ожидал ответа на мое «Добрый день». Худощавая дама в халате строчила что-то на бумажке и глаз на меня не поднимала.

– Мне справка нужна, – тихо проговорил я.

Никакой реакции. Тогда я громко прокашлялся.

– Нечего тут кашлять, не видите, я занята. Какие все нетерпеливые, – проговорила хозяйка кабинета.

Почиркав ещё несколько минут, она подняла на меня глаза.

– Я вас слушаю.

– Мне справка нужна.

– Оружие, права? – деловито произнесла дама, достав из стола бланк.

– Нет, мне справка для выдвижения кандидатом в президенты.

Врачиха резко вернула бланк на место и язвительно произнесла:

– Как я вам могу дать справку, что вы психически здоровы, если вы хотите президентом стать? На каком основании?

– На основании того, что я не состою ни на каком учете в психоневрологическом диспансере. Этого достаточно.

– Я не знаю ни про какие такие справки! Уходите отсюда и не морочьте голову! Тоже мне, Роберт Кеннеди выискался. Лечиться надо!

– Уважаемая Рогнеда Федоровна, пожалуйста, не надо разыгрывать передо мной святую невинность, – сбросив маску просителя, я перешел в атаку. – Я прекрасно знаю о негласном указании не выдавать подобных справок. Но со мной у вас не получится. Придется нарушить противозаконные инструкции и следовать законам страны.

– Каким-таким законам?? – завизжала, теряя важность Рогнеда.

– Каждый гражданин Украины имеет право на медицинское обслуживание и право получать полную и достоверную информацию о состоянии своего здоровья, в том числе и для предъявления в компетентные органы. Будьте добры – напишите справку. Вам ведь это ничего не стоит.

– Не буду я ничего писать! Тоже мне грамотный, – покрываясь багровыми пятнами, зашипела дама. – Я ещё не сумасшедшая.

– Да, действительно, вы уверены, что вы не сумасшедшая. Вы будете верить в это, даже если я сейчас зачитаю номера всех купюр, которые лежат у вас в столе. Более того, я могу назвать, от кого из ваших посетителей какую купюру вы получили. Однако, с одним посетителем у вас неувязочка вышла. Вы выдали час назад справку, позволяющую оформить разрешение на оружие некоему гражданину Серову К.З., не поинтересовавшись даже его прошлым. А он только месяц назад освобожден из заключения, причем там ему поставили диагноз – шизофрения с манией разрушения. Как нехорошо.

Дама тихо меняла свой цвет с багрового на зеленый.

– Вы ведь, Рогнеда Федоровна, даже не удивились, когда он сунул вам пятьдесят долларов вместо обычной таксы в двадцать. Вот и выходит – кто из нас нормальный?

– Нечего тут меня поучать! Тоже мне – правдолюбец! Не знаешь, с кем связался, – гордо продолжала шипеть дама.

– Прекрасно знаю, с кем связался. И всю вашу карьеру, от двоечницы со студенческой скамьи до столь прибыльного кресла психиатра – тоже знаю. Как попались вы на криминальных абортах на четвертом курсе – знаю. Как пришлось с престижной специальности перейти на психиатрию. Другую бы отчислили, а может быть, и посадили, но друг в горкоме комсомола помог. И всегда помогал. И сейчас помогает. Фамилию назвать? Хотя зачем… А хотите – я покажу, что это вы сумасшедшая, а не я?

Психиатричка совсем потеряла дар речи. Она увидела, как стоящий на её столе стакан, на который я внимательно посмотрел, стал вдруг оплывать и, отливая розовым, растекся по столу. Побледнев, она вскочила и закричала:

– Что вы хотите??

– Я же говорил – справку о моем психическом состоянии для участия в выборах на пост президента.

Собрав остатки самообладания, дама села за стол, косясь на остывающий стакан, и несколькими росчерками, испросив имя-фамилию, выправила справку на бланке, шлепнула печать и протянула мне.

– Спасибо, до свидания, – сказал я и исчез за дверью.

Пока врачиха рылась в шкафу в поисках подаренного сегодня коньяка, в дверь просунулась веселая кучерявая голова.

– Че, красавица, обгадилась?

– Боже, это кто?? Еще один кандидат?

– Нет, зачем же, я, наверное, министром по науке буду, – произнес Люкк (естественно, это был он). – Мне справок ваших не надо! Мне бы козочку осмотреть.

– Какую козочку!! – Наливая второй стакан коньяку застонала дама.

– Обычную – с символикой. Она у меня нервная и требует маникюр каждый день. Может, её вылечить можно? – Люкк полностью протиснулся в кабинет, втаскивая упирающуюся Серафиму.

– С какой символикой?? – даму начинало уже просто трясти…

– Знамо с какой – с государственной. Неужто не подсобите?

– Выйдите вон!

– Я-то выйду. И коза уйдет. А вот вам, дама, – лучше молчать, как сурдокамера! И стаканчик ваш поджаренный я заберу, – Люкк сгреб в карман уже остывшее стекло. – А то как бы что ни того, – и скрылся, увлекая козу, в темный коридор.

Вечером в нашем подземелье царил разброд – первые успехи не только не вскружили голову, но настроили на грустный лад. Ну, самое простое сделали. Тетку глупую напугали до гормонального спазма, казино разнесли. А вот собрать несметные тысячи подписей за то, что граждане согласны меня выдвигать… Конечно, в принципе – ничего сложного, если за тебя несколько тысяч отбегают по домам и квартирам.

Сказано – сделано! В течение недели дворничихи получили и распихали по почтовым ящикам бланки с одним вопросом: поддерживаете ли вы инициативу такого-такого-то? И письмо, разъясняющее, что предлагается включить в пакет кабельного ТВ популярные российские каналы. Каналы, кстати, были включены заранее – энтрудеры постарались. Дворники не возражали, особенно поддержанные письменным указанием Комитета по отдыху и досужему благорастворению. Ох, и пришлось нам поработать, тягая тюки с подписанными бланками с почтамта. Ладно – за мелкий обман нас простят…

Глава девятнадцатая

Приближающаяся осень для Михаила Андросовича Шамрясло не предвещала никаких неожиданностей. Действительно, что может быть спокойнее для председателя районной избирательной комиссии, чем период выдвижения кандидатов в президенты. Правила выдвижения давно определены, кандидаты намечены, все неожиданности под контролем госбезопасности. Вот и сегодня Шамрясло с утра восседал на своем рабочем месте в кабинете на втором этаже бывшего райкома партии. После часа напряженной работы – изучения газеты «АВИЗО» в поисках запчастей для своего мерседеса, он решил проверить, насколько напряженно трудится личный состав.

Девки из оперативной части, предупрежденные сочувствующей секретаршей, успели попрятать и косметику, и запретные сайты на мониторах, и даже разложить оперативные сводки о ходе сбора подписей под выдвиженческими листами нынешнего президента. В ожидании шефа они тихо обсуждали вчерашний концерт заезжей московской звезды во дворце «Украина», билеты на который достали только благодаря своему месту работы.

– А чому не спылкуемся ридной мовой? – входя, уличил начальник. – Як спивробитныки госустановы вы маете розмовлять тикы ридной мовой! Як шо хто с инозэмцив прыйдэ?

– Так то ж мы москалив ображали. На концерти булы, – нашлась яркая красавица Яна Шульман, ловко пряча под стол номер «Московских новостей». – А миж собою, та щэ про працю – тильки ридной!

– Цэ добрэ-добрэ! Я, як лановым робыв у радгоспи, так у мэне усе було завжды горазд! Дысциплына – цэ головнэ!

Дальше шел уже хорошо всем знакомый рассказ про деда Шамрясло, который строил советскую власть на селе и держал в железных руках всю деревню. О том, как дед, хлопнув с утра кружку самогона, шел в поля и наводил порядок. Потом Шамрясло вспоминал своего отца, при этом самозабвенно врал, что тот был УНСовец и воевал в дивизии СС «Галичина». И тоже держал всех в железных руках. На самом деле отец Шамряслы, устроенный кумом в интенданты, просидел всю войну в тылу в Сибири и здорово продвинулся на ворованной американской тушенке. Именно тогда были заложены основы классической карьеры сына – мелкого партийца. Не рвущегося наверх, занимающего малозначительные места, но всегда защищенного от всяких невзгод. Все – от спецномера на его мерседесе до развязно-покровительственного тона при разговоре с любым, не входящим в негласный круг владельцев Украины, выдавало в нем хозяина жизни.