Владимир Ильин - Будущее с грифом "секретно" Страница 2

А когда по-вашему, наступит это самое светлое будущее, настаивал Сам. Признаться, я несколько затруднился с ответом. Тогда он извлек откуда-то из глубин своего монстрообразного стола красную книжицу, но открывать ее почему-то не стал, а процитировал наизусть: "Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!"… "В это вы верите?", спросил Сам. Конечно, я не верил в это. Но вслух, как полагается коммунисту, заявил, что не имею морального права не доверять Программе Партии и так далее, и тому подобное…

Несколько секунд Сам молча разглядывал меня, покусывая губу, а потом неожиданно заявил следующее. Естественно, дословно я не помню, что он тогда говорил, но звучало примерно так.

Тебе (он как-то незаметно стал обращаться ко мне на "ты") доверяется ответственная и высокая миссия стать первым человеком, совершившим путешествие во времени, говорил Сам. В результате напряженного труда и титанических усилий всего советского народа вообще и нашего научно-производственного коллектива в частности ученым и инженерам удалось создать легендарную Машину Времени, говорил он. Правда, дальность ее действия пока невелика – всего семнадцать лет, но начало новой эре, эре хрононавтики, будет положено… Главное – сделать первый шаг. Гагарин ведь тоже сделал всего один виток вокруг Земли… В ходе испытаний, говорил Сам, состоялись пробные запуски хронокапсулы с различными животными на борту – как и перед полетом человека в космос. Запуски прошли успешно, потому что процент гибели человекообразных обезьян близок к нулю…

Мероприятие будет осуществляться в полном автоматическом режиме, продолжал Сам. Тебе останется выполнить лишь ряд простейших операций…

Ладно, чисто технические подробности своей истории я опущу, хотя вам это, наверное, тоже было бы интересно. К сожалению, меня поджимает время…

Но главное, говорил мне тогда Сам, заключается в твоем задании. Ты должен будешь совершить как бы экскурсию по городу С. – нашему обычному, провинциальному городку, только образца одна тысяча девятьсот девяностого года – и постараться максимально подробно зафиксировать, как живут люди семнадцать лет спустя. Достигнуто ли всеобщее благополучие? Иными словами, построено ли, наконец, коммунистическое общество?

И еще, сказал Сам. По ряду причин твоя миссия пока должна быть тайной – в том числе и для живущих в 1990 году. Поэтому тебе придется обойтись без какой бы то ни было аппаратуры и положиться только на свою память.

Беседа незаметно переходила в инструктаж. Спустя полтора часа он осведомился, есть ли у меня вопросы. Вопросов у меня, конечно же, была масса, но я предпочел задать один-единственный: когда намечено осуществить Мероприятие? И тут Сам вверг меня в состояние, близкое к шоку. Завтра, сказал он…

Мероприятие состоялось в целом успешно, и через двое суток я вновь сидел в кабинете у Самого. Путешествие во времени оказалось не таким уж безболезненным, как его расписывают некоторые фантасты. Перегрузки были чудовищными, поэтому во время "полета" и ТУДА, и обратно я несколько раз терял сознание, и теперь у меня ныли все кости. Но все это было не столь важно. Важнее было другое: что докладывать Самому?..

Все происходило буднично, будто я съездил в С. на поезде. Сам спокойно попивал свой неизменный чай, и в глазах его плескалась такая серая скука, что я не выдержал и сделал, наконец, выбор, будучи уверенным в своей правоте.

Я стал рассказывать Самому, насколько прекрасно будущее нашей страны, идущей по пути строительства коммунизма, и как хорошо живется в ней людям, когда нет никаких проблем, когда каждый может радостно трудиться на благо свободного общества, и в том же духе…

Рассказывал я все вдохновеннее и когда закончил свое патетическое повествование, Сам признал, что оно звучит достаточно убедительно и зажигательно. Но на самом деле это, мягко говоря, – плод твоей фантазии, а грубо говоря – вранье, добавил он, глядя мне в глаза.

Мне показалось, что пол подо мной качнулся и поплыл в сторону, как это бывает при искусственной невесомости. Но я тут же пришел в себя – сказались навыки, полученные при психологическом тренинге – и стал активно протестовать. Но Сам не стал меня слушать. Он нажал под столом кнопку, и откуда-то из скрытых динамиков в кабинете зазвучал незнакомый мужской голос. Он рассказывал о том, что ожидает нас спустя семнадцать лет, причем это было подлинное будущее, каким его видел и я… И ничего радужно-идиллического в этом будущем не было. Потом послышался голос Самого, который задавал своему собеседнику многочисленные уточняющие вопросы…

Когда Сам, насладившись произведенным на меня эффектом, выключил запись, я окончательно пришел в себя. В голове моей вертелась только одна мысль: "Что теперь со мной сделают?,.".

Оставь иллюзии, сказал Сам. Никакой ты не первый. Вот кто был действительно первым. А вот этот, еще один, если хочешь знать, был вторым. Правда, "раскололся" он лишь на пресс-конференции, а до этого долго водил нас за нос. Смотри…

Он опять нажал кнопку – на этот раз на боковом пульте – и на стене раздвинулись шторки экрана. Тут же погас свет, и замелькали кадры. Я увидел большой зал, заполненный людьми с блокнотами, диктофонами, фотоаппаратами и кинокамерами. Аудитория суетилась, сверкали вспышки "блицев" и лучи юпитеров. На сцене, за столом президиума, рядом с Самим сидел черноволосый молодой человек в строгом костюме.

Сам поднялся и произнес короткую, но не лишенную пафоса речь. В заключение он представил представителям прессы первого человека, "прорвавшегося сквозь завесу времени в будущее". Человека звали Сергей Антонов. Завершая выступление, Сам повысил голос: "Слава нашей новой победы – на этот раз над Временем – всецело принадлежит Коммунистической партии, богатырской мощи социалистической системы, всему советскому народу- строителю коммунизма!". В зале грянул Государственный Гимн, все встали и устроили продолжительную овацию…

Когда Антонов вышел к микрофону, зал притих. И в этой тишине юноша вдруг заявил: "А теперь я хочу, чтобы вы знали правду о нашем будущем, как бы горька она ни была"… Видно было как Сам опустил голову и словно онемел…

Антонова прервали как раз в тот момент, когда он сообщил, что через семнадцать лет в стране не будет ни бесплатных благ, ни подлинной свободы, ни настоящего равенства всех людей. В зале раздался оглушительный свист, топот ног, послышались громкие гневные выкрики: "Провокатор!.. Это же агент мирового империализма, товарищи!.." Из-за кулис выскочили дюжие мужчины с бесстрастными лицами и увели сопротивлявшегося Антонова под руки из зала. Перекрывая шум, юноша кричал: "Это же правда, поймите!.. Вы должны учесть и не допустить этого!"..

Ты был не первым, Андрей, устало повторил Сам, когда вновь зажегся свет в кабинете. И даже, как видишь, не вторым. Но об этом никто не будет знать…

Что с ним стало потом, спросил я, уже ни на что не надеясь. Какая тебе разница, отмахнулся Сам. Главное, что об этих… никто никогда ничего не узнает. А репортеры, спросил я. Это наши люди, сказал он. Вся пресс-конференция была спектаклем, чтобы проверить Антонова. Он не нравился мне с самого начала… Но довольно об этом. Ты лучше скажи: почему ты все-таки решил ввести нас в заблуждение? Зачем ты хотел разукрасить будущее в розовый цвет?

Почему вы так уверены в том, что я вас обманываю, спросил я. (Я решил держаться до последнего.) Ведь мои предшественники могли лгать или… или у них помутился разум…

Вместо ответа Сам криво усмехнулся и опять привел в действие киноаппарат. На этот раз на экране появились совсем другие кадры.

Серое, пасмурное небо, с которого сыплется дрянная морось… Кривые, грязные улицы города, постепенно приходящего в упадок… Я сразу узнал этот город. Камера двигалась по моему маршруту там, в 1990 году, причем снято было именно то, что видел я… Включился звук, и стал слышен лязг и дребезжание обветшалого городского транспорта… Показалось даже, будто в ноздри вновь ударил удушливый смрад выхлопных газов… Толпы людей на автобусных остановках… Усталые, озлобленные лица… Длинные витки очередей на тротуарах и проезжей части возле замызганных, пустых магазинных витрин… На каждом шагу – нищие, бродяги, кажется, их будут называть бомжами; пьяные люмпены, разнузданные девицы, размалеванные, как папуасы… Безногий инвалид наяривает на гармошке рок-н-ролл… Давка у булочной: крупным планом – озверелые, потные физиономии с выпученными от ненависти глазами… Воздух – и тот, казалось, пропитан потом, матом и вонью… За углом- беспричинная ссора быстро перерастает в драку, а прохожие только ускоряют шаги…

– Хватит? -спросил Сам и отключил проектор. Из-за того, что во рту пересохло, я не мог произнести ни слова и только кивнул. Объяснений не требовалось, я уже догадался, что камера была спрятана в моей одежде. Они все-таки не доверяли мне. Значит, я был прав в своих подозрениях… Я с самого начала подозревал, что во всем этом кроется какой-то подвох. В голове просто не укладывалась бредятина насчет путешествий во времени. Нет и не было никакой Машины Времени, и не было никакого "полета в будущее". Скорее всего, меня специально довели перегрузками до потери сознания, а потом усыпили и высадили в городе, тщательно подготовленном для проверки таких, как я, "первопроходцев"… Значит С. был городом-декорацией, населенным артистами, которые играли свои роли по заранее сочиненному и искусно отрежиссированному сценарию…