Владимир Ильин - Слишком умная собака Страница 2

– Артем, ты меня совсем не слушаешь, – огорченно сказал И.А. – О чем задумался?

– Да так, – уклонился я от ответа. – Долго ли нам еще ехать?

– Не знаю, – быстро сказал И.А., и я понял, что он тоже не имеет права расспрашивать наших сопровождающих.

Может быть, они опасаются, что мой наставник может однажды проговориться в разговоре со мной?

Поколебавшись, я решил зайти с другого конца:

– Скажите, Иван Александрович, приходили ли в последнее время в Дом газеты? Интересно, что творится в мире?..

– Понимаешь, Артем, – сказал он, положив руку мне на плечо, – там у них, на почте, какие-то проблемы возникли, так что живем мы сейчас – как на необитаемом острове…

– А что сообщают по телевизору?

– Да ничего особенного, что могло бы заинтересовать тебя, – после паузы сказал И.А. – Инфляция, знаешь ли… Курс доллара все растет, а вместе с ним растут и цены. Надвигается очередной правительственный кризис… Оппозиция находится в перманентном нездоровом оживлении и чинит всяческие козни, а потом злорадствует, потирая ладошки… Ну, и конечно, повсюду бандитизм, хаос, полный развал…

И.А. явно кривил душой, причем так неумело, что я напрямую спросил его:

– Почему вы не хотите, чтобы я знал о последних событиях?

– С чего ты взял ? – вяло возразил он.

– Это бросается в глаза. Вы говорите, что почта не доставляет нам газеты. Но раньше в таких случаях вы сами приносили в Дом газеты, покупая их в городе, и мы с вами тщательно штудировали их. Вы перестали мне объяснять про политику и про все такое… Почему ?

– Успокойся, Артем. Просто я считаю, что тебе это ни к чему. Ну, сам посуди: зачем тебе вникать в эти грязные игры, ведущиеся с одной-единственной целью: захватить или удержать власть?!

– Может быть, мне это и не нужно, – упрямо сказал я. – Но мне обидно, что вы что-то от меня скрываете!

Он хотел что-то сказать, но в этот момент машина остановилась.

– Вот мы и приехали, – с нарочитой бодростью сказал И.А. – "Станция Березай, кому нужно – вылезай!"…

Мы вышли из машины. Возле большого здания толпилась кучка людей. Мы прошли сквозь толпу (люди расступились, уступая нам дорогу) и вошли в здание.

Здесь пахло чем-то знакомым, но сразу я не смог определить, чем именно.

Нил Степанович отвел меня в сторонку и принялся инструктировать. Говорил он долго и нудно, по несколько раз повторяя одно и то же. Время от времени, чтобы удостовериться, что я понял его так, как надо, он заставлял меня повторять его инструкции. За время нашей совместной работы я успел неплохо изучить своего "работодателя", и теперь чувствовал, что он очень волнуется. Только скрывает это получше, чем И.А.

Я же был абсолютно спокоен.

Это был мой семнадцатый выход на "работу", и мысленно я невольно отметил, что эта цифра равняется моему возрасту. Не знаю, как у других, но у меня почему-то в самые ответственные моменты мозг начинает фиксировать всякие нелепые совпадения.

– Ну, всё понял? – риторически спросил, наконец, Нил Степанович и отечески похлопал меня по плечу. – Тогда – пошел, юноша! Ни пуха тебе, ни пера!

Я уже собирался выполнять его указание, но он вдруг взял меня за плечи и снова развернул лицом к себе.

– Ты забыл послать меня к черту, – серьезно сказал он.

– Это что-то изменит? – улыбнулся я.

– А как же! – торопливо сказал Н.С.

– А может, вас послать по другому адресу? – нахально осведомился я.

– Вот дуралей, – беззлобно посетовал Нил Степанович и легонько оттолкнул меня от себя.

Я подошел к остальным, и они тоже по очереди похлопали меня, кто – по плечу, кто – по спине.

Говорить в такие моменты что-либо обычно было не принято, но на этот раз Иван Александрович, скупо, но порывисто обняв меня, ухитрился так незаметно от других сказать, будто шептал мне на ухо:

– Не подведи, Артем!

Я сделал шаг вперед и тут же забыл обо всем. Словно невидимая стена отрезала меня от других людей. Думал я только о том, как выполнить свою задачу.

Зачем и кому это нужно, какой во всем этом смысл – все подобные вопросы незаметно отошли на второй план: так бывает с вещами, которые еще недавно были нужными, а в один прекрасный день выясняется, что они ни на что не годны и что пора засунуть их подальше в чулан и до ближайшей оказии – переезда либо генеральной уборки – не вспоминать о них…

Как всегда, Коля и Виктор старательно подготовили мою экипировку. Плечо мое оттягивала брезентовая сумка с разными инструментами, на поясе висела рация. Еще в моем распоряжении имелся изготовленный специально для меня щуп-радар, но я так и не привык им пользоваться.

Главным моим инструментом были руки.

Прощупывая темноту перед собой, я шел, на всякий случай считая шаги. Когда ладони ощутили холодное прикосновение литой резины, а под ногами начались ступени, уходящие вниз, я наконец понял, где нахожусь.

Я вспомнил, где раньше уже встречал запахи сырости, металла, мрамора и ценных пород дерева, натертых специальной мастикой.

Так пахло в метро, когда мы с Иваном Александровичем ездили в музеи, на выставки и в зоопарк. Значит, сейчас я находился на одной из станций метро.

До этого я работал в других местах, но всегда – поистине, как собака! – по запаху определял, где именно. Там, где пахло пылью и коврами в коридорах, табачным дымом на лестничных площадках и вареными сосисками на первом этаже, находились какие-то казенные учреждения. Там, где пахло киселем, компотом, молочной кашей, как правило, располагался детский сад. Там же, где разило множеством немытых тел, пирожками с мясом и давно не чищенными туалетами, обычно был вокзал или аэропорт…

Эскалатор был отключен (значит, так было надо), так что пришлось спускаться к перрону станции "на своих двоих".

Хорошо, что работать приходилось всегда в одиночку. Люди мне только бы мешали… Когда мы выходим с И.А. или с кем-нибудь еще на прогулку в город и сопровожатый отпускает мою руку, я боюсь не того, что попаду под машину, споткнусь о бордюр или врежусь в столб, а того, что натолкнусь на кого-нибудь из прохожих…

Когда ступени под ногами закончились, я остановился и просигналил по рации: "Приступаю".

Ответа, как обычно, не последовало, и у меня возникло подозрение: а слышит ли меня кто-нибудь? Может быть, наверху в этот момент потягивают горячий чай из термоса и безуспешно борются с попытками Виктора поведать народу очередной бородатый анекдот?..

Усилием воли я отогнал эти абсурдные мысли прочь и двинулся осматривать перрон. Тут уж поневоле пришлось пустить в ход щуп. Станция была очень длинной, с двумя рядами колонн по обеим сторонам перрона. Первым делом я определил ширину перрона и запомнил ее, чтобы в дальнейшем случайно не сверзиться на рельсы. Потом поставил переключатель щупа в положение "металл" и двинулся небольшими, осторожными шажками по перрону, описывая сложную, зигзагообразную траекторию между колоннами. Челночные проходы из одного конца станции в другой заняли бы слишком много времени.

Металлических предметов здесь оказалось много. Впрочем, этого и следовало ожидать. Было бы странно, если бы, например, рельсы были сделаны из дуба!..

Для начала я решил проверить урны. Их было четыре: две в начале и две – в конце перрона.

Это заняло у меня относительно немного времени. Относительно – потому что время для меня перестало существовать с той минуты, как я шагнул на эскалатор.

В урнах ничего заслуживающего внимания не оказалось. Был там унылый бытовой мусор: обертки, бумажки, пустые банки и бутылки, стаканчики из-под мороженого, каменно-твердые и еще свежие, с отпечатками чьих-то здоровых, крепких зубов комки жвачки (один из них сразу же прилип к моим пальцам да так, что я кое-как избавился от него). Но того, что я искал, в урнах я не обнаружил.

Я искал коробку типа той, в которую обычно упаковывают обувь, только изготовленную не из картона, а из металла.

Мне потребовалась целая вечность, чтобы открыть чугунные крышки люков, слазить под настил перрона, где проходили кабели и канализационные трубы, и убедиться, что интересующей меня коробки там тоже нет. Еще одну вечность я затратил на доскональное обследование всех служебных и подсобных помещений, двери которых были предусмотрительно открыты, а потом – всех прочих закоулков станции.

Неужели Нил Степанович и компания на этот раз ошиблись, и никакой коробки здесь не было?

Я сообщил наверх о результатах поиска, а вернее – об их отсутствии, уселся на холодный мраморный пол, достал из кармана завалявшийся, весь в мусорных крошках леденец и, гоняя его языком по рту, задумался.

Может быть я просто-напросто ищу потерянные вещи? Но что бы могло быть в этой проклятой коробке?! Золото? Драгоценные камни? Или чертежи какого-нибудь изобретения, составляющие государственную тайну?

Нет, это явно не научное объяснение, как говорит И.А.

Во-первых, я не просто должен найти коробку, но и, как говорится, "не отходя от кассы" разобрать ее на составные части, тем самым приводя ее в очевидную негодность.