Евгений Акуленко - Аватарка для аватара Страница 2

   Катер легко взмыл над верхушками, замер на мгновение и рванул к горизонту, попутно сделав вокруг продольной оси переворот, именуемый авиаторами "бочкой". Глеб не чувствовал ни перепадов давления, ни перегрузок, превосходящих силу земного притяжения в десятки раз. Аппарат двигался вопреки законам аэродинамики. Вопреки всем законам. Рвал в клочья низкие облака и виртуозно огибал птиц, заставляя их беспомощно барахтаться во взбаламученном воздухе. Позади, сотканные из серого бегущего полотнища, вырастали города, горы, леса и вновь таяли в туманной дымке.

   Если глядеть свысока, то там, внизу живут маленькие и смешные люди. Чем выше, тем, однако, они меньше и смешней. Копошатся, бесполезничают, пьют свое время на протяжении долгих столетий. Залпом, или прихлебывая из кружки, или процеживая через соломинку. И все никак не перестанут убивать. Воровать, насиловать, грабить. Люди врут, жадничают, проталкиваются локтями, грызутся за квадратные метры. Они равнодушны к чужому горю, черствы, озлоблены и самолюбивы.

   Люди не хотят быть лучше!

   Люди хотят счастья!

   Суша оборвалась изломанной линией берега. Теперь катер летел над морем.

   Как ни крути, Глебу досталась, пожалуй, самая неблагодарная работа, какую только можно себе вообразить. Все на этом поприще заканчивали как-то не очень: у Прометея начались большие проблемы с печенью, у Данко с сердцем... Про Христа вообще вспоминать больно.

   Нет. Глеб себя в один ряд не ставил. Он не мессия и не спаситель. Он - живой. Просто волею судьбы в руках его оказался инструмент, который по молодости и горячности Глеб решился использовать. Слабо памятуя в ту пору о том, что все добрые начинания всегда заканчивались одинаково - кровавой резней. И о том, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Как только отыскивался герой, у которого хватало решимости творить направо и налево справедливость, как люди вокруг начинали захлебываться в крови. Ну, да ладно...

   Мудрость вообще ведет к осознанию собственного бессилия. Даже если ты всесилен. Поначалу было проще: кровь в голову, адреналин в мышцы. В то, что от них осталось после модификации. И цель казалась такой близкой и достижимой - ладонь протяни. Потом уверенность как-то поистерлась и сменилась надеждой. А после рассеялась и она. Явив за собой бездеятельное созерцание. И скорбь... Глеб ловил себя на мысли, что все чаще хочет спать. Спать, спать и не просыпаться. Глядеть на Землю с орбиты сквозь закрытые веки. И все.

   Катер снизился и заскользил над самой водой, изредка цепляя верхушки волн, от чего те разлетались в мелкую пыль.

   Вот, на глубине, невидимая для спутников, идет старая британская подлодка, переправляющая в Европу шесть с половиной тонн героина. Шесть с половиной тонн суррогатного счастья, примерно один процент колумбийского трафика. Часть, конечно, перехватит полиция, не без этого. А остальное с превеликим удовольствием вдолбят. Разбавят, развесят на дозы и вдолбят. Потому что очень хочется счастья. Очень!

   "Контроль над лодкой", потребовал Глеб.

   Сэм молчал. Долго, почти секунду. Глеб истолковывал это молчание по-своему. Да! Бесполезно! Он прекрасно знал, топить субмарину бесполезно! Пропажа такой партии лишь взвинтит цены на рынке. Заставит переключиться на кокаин, синтетики, амфетамины и прочую дрянь, нисколько не потревожив суть проблемы. Глеб устал считать, сколько раз он разносил в пух фабрики и особняки наркобаронов. И организуя армейские операции, и самолично вдавливая гашетку... Никакого эффекта! Через пару месяцев фактории вырастали вновь, как грибы после дождя. Краше прежних.

   Спрос рождает предложение. Спрос на счастье велик.

   "Контроль над лодкой", повторил Глеб.

   "Невозможно. Слишком далеко".

   Глеб качнул штурвалом и катер нырнул в воду, в считанные мгновенья догнав черный силуэт.

   "Наверх ее!", приказал Глеб.

   "Выполняю", эхом отозвался компьютер.

   Лодка дернулась и послушно устремилась к поверхности. Ходовая рубка пробила отблескивающую слюдой гладь и вынырнула из пены. Гордая посудина, некогда хищно бороздившая океаны, явилась миру как-то стыдливо, пряча за округлыми боками свой позорный груз и тринадцать мечущихся в панике членов экипажа, безуспешно пытающихся справиться с внезапно образовавшейся течью.

   Открылся люк. Из него, как горох посыпалась команда, спешно покидающая тонущее судно. Спасательный плот, конечно, ненадежное пристанище в открытом океане, но он послужит им новым домом какое-то время. Впрочем, спешить экипажу, все равно некуда. За потерю груза им грозит потеря разных жизненно важных органов, последним из которых станет голова. Глеб принимать участие в устройстве спорных судеб не собирался. Достаточно того, что не утопил мерзавцев вместе с субмариной.

   Лодка дала крен на левый борт и медленно пошла ко дну. Заключительным аккордом невидимый глазу луч развалил ее поперек. Легко, будто нож сосиску. Это для убыстрения процесса и для того, чтобы никому в голову не пришло потом лодку поднимать.

   Плутоний - двести тридцать девять, серебристый тяжелый металл. Тяжелее золота. Одиннадцать килограммов плутония - это шар диаметром всего девять сантиметров. Этого достаточно, чтобы началась цепная реакция неконтролируемого распада. За последние полвека серебристого металла накопилось на такую реакцию, что ее с лихвой хватит на то, чтобы вернуть планету на четыре миллиарда лет назад, к состоянию раскаленного шара.

   Это знают все, даже дети. Но человечество упорно продолжает клепать ракеты, которым суждено стать гвоздями в крышке общего гроба. "Ядерный паритет", "равновесие", "баланс"... Люди успокаивают сами себя, убеждают, что жить на пороховой бочке не только безопасно, но и комфортно. Дескать де, всем абзац в случае чего. Всяк это разумеет и, значит, войны не будет. Забывая однако про Карибский кризис, когда все едва не накрылось медным тазом из-за горстки придурков.

   В штате Небраска есть одно ранчо. На вид ничего примечательного: ферма, дом, ветряк с пропеллером, блуждающее стадо коров. Но время от времени животных тревожит странный гул, доносящийся из-под земли. Это в специальных люльках перемещаются по лабиринтам многокилометровых тоннелей межконтинентальные ракеты. Блуждают по случайному алгоритму. Попробуй-ка, накрой такую!

   Лейтенант Мэтью Фриман сидит в подземном бункере. Никто не знает, где он служит на самом деле. Ни родители, ни невеста Эн, что улыбается с фотографии на столе. Его письма они получают со штемпелем Канзас-Сити, куда их отвозит военный курьер. Пожалуй, отец гордился бы им, узнай, что за ключ Мэтью носит в левом кармане кителя на специальной цепочке.

   Мэтью думает, как же повезло ему жить в Америке. И как не повезло остальным, которые живут не в Америке. Иногда Мэтью даже думает об этих остальных с жалостью, ведь они же, в конце концов, не виноваты. Ну, ничего! Америка - сильная страна. Она придет в любую точку мира, чтобы защитить свободу и демократию. Бесплатно! И наказать террористов. И тех, кто против свободы и демократии.

   Глеб сидит в соседнем кресле и тоже смотрит на фотографию Эн. Милая девушка. Да, пожалуй, Мэтью повезло. С родителями, с невестой, с избирательной памятью. Про теракты одиннадцатого сентября он помнит. А про Хиросиму - нет...

   Лейтенант Фриман не знает ни про гостя в бункере, ни про посторонние устройства в тоннелях, догрызающие в эти минуты американский ядерный щит. Устройства заняты заменой начинки в боеголовках на неотличимую по свойствам радиоактивную дрянь. Ни одиннадцать, ни пятьдесят, ни тысяча килограммов которой никогда не образуют ни критическую массу, ни зловещий гриб. Эта база в Небраске последняя. Остались еще пара в Китае и особый поезд в России.

   Еще есть какое-то время. Пока военные не пронюхают про подмену и не изобретут новую, еще более разрушительную бомбу. Естественно! С самыми благими намерениями!

   "Армия нужна для того, чтобы защищать Родину!" - так Глеба учили в школе. "Если государство не содержит свою армию, то оно содержит чужую", - эту истину Глебу открыли в университете. Но кто ответит на вопрос, кто же все-таки поделил Землю на родины? И по чьей прихоти люди, живущие по разную сторону этих границ должны время от времени исступленно истреблять друг друга? И тратить колоссальные ресурсы не на борьбу с голодом, с болезнями, с нищетой, а на изобретение новых изощренных способов убийства, чтобы, при случае, эти самые границы половчее передвинуть? Более, так сказать, справедливо...

   Лейтенант Фриман сосредоточенно ковырялся в носу.

   Глеб не решился его беспокоить.

   Сложно понять, любишь ли ты людей. Нет, не отделаться дежурными реакциями, долгом, порядочностью, а искренне сочувствовать, соболезновать, то есть чувствовать боль, чужим совершенно людям.