Иван Андрощук - В лабиринтах Инфора Страница 2

– Доброе утро, – Лада была бледной и невыспавшейся, однако держалась великолепно. Что значит – человек на работе. Басаврюк даже по-доброму позавидовал её собранности. Чего-чего, а собранности ему не хватало. Лада присела на край кровати и принялась надевать чулки.

– Прости за нескромный вопрос, – Северин внутренне приготовился к увесистой пощёчине. – Это – тоже составляет круг обязанностей сотрудника ГУДИ?

– Правильным ответом была бы пощёчина, – кивнула Лада. – Однако не забывай, что мы – в Инфоре. Здесь пощёчины – бесполезная экзотика. Так что если тебе очень хотелось получить по твоей похмельной физиономии, можешь считать, что я тебе её должна. Что же касается… Честно говоря, я тоже ничего не помню. В конце концов, есть вещи, которые дэзи может себе позволить просто как человек.

– Ну да, криво усмехнулся Северин. – Ведь дэзи – не просто люди. Ведь это такая работа… Титанический труд во благо… Кстати, во благо чего?

– В наши планы не входит ссориться с тобой, и я ответила бы на твой вопрос, если бы он имел отношение к делу, – сердито отрезала Лада. – Но я здесь не для того, чтобы устраивать сцены. Да и ты приехал сюда не отдыхать и пьянствовать со сговорчивыми гудистками. ГУДИ ты не нужен: с нами-то как раз всё в порядке. Ты нужен городу. Ты прибыл сюда потому, что в тебе нуждается Инфор.

– Да ну, – усмехнулся Северин. – А мне почему-то казалось, что я здесь исключительно по собственной воле.

– Ну да, каждый из нас поступает по своей воле, сообразуясь с собственными вкусами и пожеланиями. Начнём с того, что Инфора нет ни на одной карте, даже на засекреченных. А на той карте, которая попала к тебе в руки и по которой ты сюда ехал, город был. Никто на большой земле даже не подозревает о существовании Инфора – ты же воспринял его как нечто, чего не может не быть. Думаешь, легко убедить человека отправиться в такую глушь?

– Но меня ведь никто и не убеждал…

– Убеждали. В том и искусство убеждения, что всё делается незаметно. Инфор звал и ждал тебя, Северин.

– Но какой в этом смысл? Зачем я ему понадобился?

– Город болен. Возможно, смертельно болен.

– Это, конечно, грустно – но я-то тут причём?

– Не знаю, – пожала плечами Лада. – Возможно, ты сможешь его спасти, возможно, знаешь, как это сделать. Заболевший зверь не отдаёт себе отчёта в том, как он ищет и зачем ест целебные травы. Та же ситуация и с городом. Он нашёл тебя инстинктивно, как больной зверь находит целебное зелье.

– Никогда бы не подумал, что придётся врачевать. Тем более города, – растерянно пробормотал Северин. – И на что жалуется наш больной?

– Это ты должен определить сам: любая информация с нашей стороны может вывести тебя на ложный путь. Походи по городу. Посмотри, послушай. Любая система подлежит логическому осмыслению. Тем более, речь идет не о теоретически возможных вариантах, а о твоём времени и о твоей стране. Однако остерегайся делать поспешные выводы и категорические заключения. По этому пути пошли многие – и все они остались здесь.

– Многие? Значит, я уже не первый?

– Не буду скрывать: по меньшей мере каждый третий из тех, кого ты встретишь на улицах, прибыл сюда спасать Инфор.

Северин любил распутывать абсурдные, порой даже тупиковые ситуации: он делал это с тем большим удовольствием, чем абсурднее казалось положение вещей. Он пришёл к выводу, что всякий абсурд – это плоскость соприкосновения нашего мира с иным миром, законы которого нам непонятны и чаще всего кажутся нелепыми. А что может быть увлекательнее для фантаста, чем открытие и исследование чужого мира? Ситуация же с Инфором становилась всё более абсурдной.

– Ты пойдёшь со мной?

– Нет. Ты должен быть с ним один на один. Если возникнут сложные вопросы, вечером обсудим. И ещё одно: открывай рот только для того, чтобы спрашивать. Если тебя даже о чём-то спросили – пытайся ответить вопросом на вопрос. Каждое твоё слово здесь – на вес золота. Информация – это деньги. Здесь – большие деньги, Северин.

– Погоди, а как же информаты?

– Информат – это другое. Это – бытовая информация. Где можно выпить, где – портки заштопать, кто кому морду набил, кто с кем переспал и так далее. Но так было не всегда. Было время, когда таксофон запросто отвечал на вопросы, над которыми учёные бьются уже тысячи лет.

– Постой, но ведь ты говорила, что таксофон тут же ответит на любой вопрос, интересующий горожанина!

– И это тоже правда, – грустно усмехнулась Лада. – Именно такая информация и занимает теперь горожан. И ещё одно: никому не говори, что ты – писатель. Беллетристика для них – ложь, даже если в ней целые залежи информации. А они терпеть не могут лгунов.

3

Улица оставалась пустынной: одинокий прохожий в конце её был несущественен и казался нарисованным. Басаврюк надвинул шляпу, засунул руки в карманы плаща и пошёл вдоль тротуара.

Ему и раньше приходилось попадать в нелепые ситуации – иначе и быть не могло, художник абсурден в любом обществе и абсурд начинается всякий раз, как только у него возникает необходимость контакта с обществом. Но в такой бред он еще не попадал. Даже с тяжёлого похмелья. Вышел на перекрёсток – небольшая круглая площадь была столь же пуста, как улица, по которой он пришёл; ни деревца, ни столба, не говоря уже о таких вещах, как газетные или табачные киоски. Стерильной пустотой поражали и две улицы напротив – они напоминали скорее унылые коридоры лабиринта, чем улицы. Лежавшая за углом несколько отличалась от них: её разнообразил дом, который выходил торцом на площадь, вернее, первый этаж этого дома. Этаж состоял из сплошной стеклянной стены, разрисованной цветными гастрономическими символами. Вывеска над гостеприимно распахнутой дверью сообщала, что здесь – ресторан.

У входа в ресторан стояла девушка. На ней было длинное, до полу кремовое платье с оборками и того же цвета шляпка с чёрным страусовым пером. Наряд девушке шёл и выглядел элегантно – однако такие вещи перестали носить по меньшей мере полтораста лет назад. Девушка ожидающе смотрела по сторонам: увидев Северина, она наклонилась и стала подтягивать чулок. Северин собрался было пройти мимо, но в последний момент передумал. Поравнявшись с незнакомкой, он нагнулся, опёрся ладонями в колени и заглянул ей в лицо:

– Вам помочь?

Девушка вспыхнула и бросилась прочь. Северин пожал плечами и пошёл дальше. Улица продолжала оставаться пустой, но он вдруг почувствовал, что на него смотрят. Окна. Тысячи бледных лиц выплыли из тёмных глубин жилищ и прилипли к стеклам. Северин нервно передёрнул плечами и споткнулся на ровном месте. Лиц стало ещё больше. Растерявшись вконец, он ускорил шаг и свернул в небольшой переулок. В нескольких шагах стояла телефонная будка с надписью «ИНФОРМАТ». Северин вошёл и увидел телефонную трубку, висевшую на «y»-образном рычаге. Снял её.

– Номер.

– Простите?

– Назови свой номер.

Северин осмотрел кабину – ни на рычаге, ни на стенах, ни на трубке никаких номеров не было.

– Простите, но здесь нет номера. Я только вчера приехал…

– А, уважаемый гость! – в голосе автомата появились дружелюбные нотки. – Добро пожаловать в Инфор. Могу посоветовать чудный ресторан. Прямо, затем налево до конца и за угол. Превосходные вина, изысканные закуски, великолепный интим… – информат отключился.

Северин постоял, недоумённо слушая отрывистые гудки, затем повесил трубку и вышел. В сущности, Лада об этом предупреждала.

А что, собственно, можно ещё предложить гостю города?

Достопримечательности? Культурную программу? А если нет ни того, ни другого? Естественно – выпить. Тем более, для аппарата, который выдаёт бытовую информацию и разговаривает по-русски. Стоп. В будке информата не было настенных росписей. Басаврюк немало поколесил по стране и встречал их везде – на маленьких полустанках и в больших городах, на заборах, стенах домов, лифтов, но чаще всего в общественных уборных и в телефонных будках. Настенные надписи – извечный спутник человека, они сопровождали его всегда, ещё с пещер. А здесь их нет. Что бы это могло значить? Жёсткий административный контроль, запрет? Но ведь запреты только стимулируют стенописцев, пресловутое русское «плевать!» вошло и поговорку. Никогда, никто не мог заставить человека отказаться от этого примитивного способа передачи информации… Информации?! Неужели до такой степени…

Переулок вышел на короткий проезд: проезд заканчивался широкой улицей, по которой шли люди. Шли в одном направлении, их становилось всё больше – точно у проходной большого завода перед началом смены. Люди скользили безмолвно и почти беззвучно, как тени: фасоны одежд были очень разными, но и мужские, и женские наряды имели один и тот же блёкло-серый цвет.

Северин вышел из проезда и влился в поток. Шаги шелестели, как ветер в листве. Толпа собиралась на площади, которою заканчивалась улица: площадь уже была забита, а народ всё подходил и подходил. Посредине площади на помосте стоял человек в элегантном, но таком же сером, как и все, костюме. Он поднимал над головой большой плоский конверт и восклицал: