Елена Хаецкая - Невидимые карлики Часовной горы Страница 2

– Это не имеет отношения к делу, Кика, – сказала мама.

– Имеет! – Ульяна надула губы. Дело было очевидным. – Они боятся, что выросли и не поместятся в Часовной горе.

– Кто?

– Невидимые карлики. Поэтому они и измеряют рост и вес.

Это же очевидно! Весы появились в парке одновременно с Часовной горой. И тоже говорили с немецким акцентом. То есть, механический голос звучал по-русски, но вот на бумажке, которую выдали маме, акцент был. Мама сама же это заметила, когда прочитала напечатанное на ней вслух.

Мама сказала:

– Хочешь мороженого?

И Ульяна поняла, что пора сменить тему.

На следующий день карлик был там и ждал ее. При виде девочки, торопливо подносящей ключик к глазу, он поднялся и церемонно поклонился. На ногах у него были лакированные туфли.

– Прошу меня извиняйть, – произнес он. – За мой вчерашний диффензив. Когда я убегайт.

Ульяна милостиво махнула рукой.

– А как вас зовут? – спросила она, усаживаясь рядом.

– Генрих, – сказал карлик. – Есть еще Фридрих, Ульрих и Цирлих.

– А меня иногда зовут Кика, – сказала девочка. Ей тоже захотелось блеснуть экзотическим именем. – Полностью – Кикимора. Но это прозвище.

– Вы не есть кикимор, – убежденно проговорил Генрих. – Мы наблюдать здесь кикимор, они абсолютно иной.

– Еще меня зовут Ульяна, – сказала Ульяна. – А как выглядят кикиморы?

– Иной, – повторил карлик.

– Ну, например?

– Они обладайт зеленый волос. Длинный рука. Скверный нрав.

– А где они живут?

– Они обитайт под земля. Иногда – возле метрополитен. Они полюбиль метрополитен. Петерсбург – город на болоте, здесь много кикимора и все любят метрополитен. У нас был некоторый проблем, но мы искать общий язык, – сказал карлик.

– А вы из какой страны?

– Швайц, – сказал Генрих. – Швейцария. – Выговорить название страны по-русски получилось у него с трудом.

Ульяна важно произнесла:

– Это вполне закономерно, потому что часы – тоже из Швейцарии.

– Это есть наша гордость! – Генрих очевидно разволновался. Он привстал и сделал несколько энергичных движений рукой. – Мы получать вашный заданий – ехать в Россия, в Санкт-Петерсбург и следить за часы! Сейчас часовой механизм другой, чем традиционный, но тоше ошень вашный…

– Он там, внутри горы? – Ульяна гордилась собой все больше и больше. Теперь многое становилось понятным. Например – для чего потребовалось насыпать такой большой холм. – И вы живете – там, возле механизма?

Генрих встал и склонил голову.

– Я имейт честь приглашать вас внутрь гора, – проговорил он. – Ненамношко. Вы уметь пользоваться монокль?

– Как это? – не поняла Ульяна.

Карлик вынул из кармана круглое стеклышко, скорчил зверскую физиономию и зажал кругляшок в глазу.

– Приблизительно так. Нушно держать ключик…

Ульяна попробовала – получилось. Генрих кивал одобрительно, как будто ему нравилась перекошенная и покрасневшая от напряжения физиономия девочки.

– Это есть нишего не поделайт, потому што иначе вы нишего не увидеть…

И, схватив Ульяну за руку, Генрих потащил ее вверх по склону. Он раздвинул ногой высокую траву, и открылась небольшая дверца из какого-то светлого, очень прочного на вид материала. Генрих деликатно постучал по ней носком твердой туфли. Изнутри вдруг заскрежетало, затем дверь медленно отворилась внутрь, и явилась лесенка. Дубовые ступеньки уводили вниз, внутрь горы.

Ульяна храбро ступила на первую, и тотчас чьи-то крепкие руки подхватили ее под локти, а голоса невидимых карликов заговорили по-немецки, очень быстро и весело. «Пряные голоса, – подумала она. – Как будто они все время едят корицу. Вот это волшебно!»

И ей ужасно захотелось пряников или ванильного пирога.

Кругом, в темноте, что-то тихонько стучало и жужжало. Потом вдоль стен быстро пробежали голубоватые огоньки, и осветилось небольшое, тесно заставленное помещение. Длинный ряд ламп тянулся вдоль стен и уходил в глубь горы.

Ульяна увидела, что стоит на самой последней ступеньке. Дальше начинается пол, выложенный пестрыми, черно-белыми плитками. Все четверо невидимых карликов Часовной горы стояли рядом с ней и приветливо улыбались: Генрих – открыто, красиво, Фридрих – во весь рот, чуть дурашливо, Ульрих – уголком рта, кривовато, а Цирлих – не разжимая губ, сдержанно.

Они все были очень разные. Фридрих был моложе остальных и носил джинсы и футболку, а Цирлих – с седой бородкой, в бархатной домашней куртке. Ульрих был явным интеллектуалом, только Ульяна, в силу своего возраста, этого не понимала, и он просто нравился ей таким, как она его видела, – в ужасном ярко-фиолетовом пиджаке с искрой и с искусственной розой из листового золота в петличке.

– Я Ульяна, – представилась девочка. – Я вас вижу.

Они торжественно пожали ей руку и повели показывать свои владения внутри Часовной горы.

В самой глубине помещался механизм, приводящий в действие стрелки. Раньше такие механизмы были по-настоящему механические, с колесами и шестеренками, и пожилой Цирлих помнил их очень хорошо, а Фридрих не помнил уже совершенно. Для того, чтобы карлики чувствовали себя уютно, швейцарские мастера-часовщики, их коллеги, установили возле стены несколько шестеренок, и те вращались с легким поскрипыванием, но и эти шестеренки, как и сами часы, приводились в действие электрическими батареями.

Когда настанет зима, часы будут спать, объяснили Ульяне. Цветочную клумбу и стрелки закроют специальным деревянным ящиком. Петербург – поразительный в этом отношении город, здесь многие чудесные вещи впадают в зимнюю спячку: например, статуи, фонтаны и даже некоторые музеи.

Заснет и часовой механизм. Погаснут огоньки батареи. У карликов Часовной горы настанет спокойное время: они будут перебирать механизм, производить профилактику, проверять разные узлы и детали, все смазывать и вообще заниматься чудесной мелкой работой. Сейчас нет возможности посвятить себя этому, слишком много хлопот.

– А где вы живете? – спросила Ульяна, перетрогав под ревнивыми взглядами хозяев все лампочки и разные круглые детальки. Особенно некоторые вызывали у нее желание отковырять их со стенда и утащить, чтобы потом разобрать на досуге и поглядеть – что там внутри.

Должно быть, Цирлих, как наиболее опытный из всех, догадался о том, какие желания бродят в голове их гостьи, потому что охотно согласился показать ей жилые помещения и таким образом утащить девочку подальше от соблазнительных предметов.

Каждый карлик занимал собственную крохотную комнатку. Потолки у этих комнат были скошенными, поскольку повторяли пологую форму горы, и от этого помещения казались еще более уютными. В самой низкой части комнаты находилась металлическая кровать, застеленная тяжелым стеганым одеялом. На стене, под изогнутой лампой, висели гравюры, изображающие Вильгельма Телля и виды озер в швейцарских горах. На полках стояли крохотные книжки, только у Фридриха имелся компьютер, а книг не было вовсе.

Ульяна с интересом все пересмотрела и перетрогала, а потом сказала:

– Какие книжки-малышки! У нас дома тоже есть, разные стихи, только они на русском.

Ей хотелось расспросить своих новых друзей обо всем. Например, не скучно ли им здесь, где у них совсем нет знакомых? Наверное, трудно уехать из дома и поселиться где-то в совершенно незнакомом месте! Ульяна даже представить себе не могла, чтобы ей пришлось жить не возле Александровского парка, и вообще не в Петербурге.

Ей было трудно выразить словами все то, что она чувствовала, и потому она просто сказала:

– Я буду с вами дружить.

Фридрих протянул руку куда-то вверх и потянул за шнур. Из-под потолка упала и повисла, почти касаясь макушки Ульяны, большая люстра. Фридрих дернул за второй шнур, свисавший с самой люстры, и вспыхнул свет. Ульяна увидела, что стоит возле круглого стола с очень толстыми, как бы пузатыми, ножками. На скатерти уже расставлены чашки, из тонкого фарфора, разрисованные всякими пастушками и овечками – явно старинными. Но какао помещался внутри очень странного сосуда, имевшего сходство с чем-то таким, что показывают в кино про полеты в космос.

– Весьма полезный изобретений, – объяснил Генрих. – Герметичный. Какао не остывайт.

Девочку усадили и стали наперебой угощать крохотными печеньями и шоколадками. Перемазавшись основательно и тем, и другим, Ульяна сказала:

– Меня, наверное, мама ищет.

Тут все четверо карликов глянули на часы, моргавшие далеко в глубине помещения, уходящего под уклон в гору, и Генрих сказал:

– Ну, нет. Прошель всего пять минут.

«Конечно, – подумала Ульяна. – Раз они карлики, то у них и время должно быть маленькое…»

Она потянулась за новой чашкой какао, и тут ключик выпал из ее глаза.

Она сразу оказалась в полной темноте, и ей стало трудно дышать. Ульяна перепугалась до смерти и захотела крикнуть, но не смогла. Она ничего не слышала и не чувствовала – до тех пор, пока сильные, быстрые руки не вправили ключик обратно, да так ловко и сноровисто, что сомнений быть не могло: так умеют действовать только прирожденные швейцарские часовщики.