Владимир Бочкин - Синдром бездны (СИ) Страница 2

До Базы остаётся несколько минут полёта, когда включается радиопередатчик.

— Приём, приём, всем патрулям, у Дальней скалы происшествие — код 4–5. кто находится ближе к месту происшествия, отзовитесь. Приём.

Я сосредоточен. Ещё до начала рабочей смены предстоит работа. Код 4–5 означает падение, а ближе всех к вышеупомянутой скале именно я. Как раз огибаю её, а красных точек поблизости не видно. Вокруг совсем немного летунов, их всегда здесь мало. Очень опасное место, отрог скал выдаётся в пространство. Воздух вокруг закручивается в непредсказуемые водовороты, потоки смешиваются, управлять крыльями очень тяжело, если только это не крылья хранителей. Летуна швыряет очень хаотично, может разбить о скалу, либо затянуть под отрог и тогда будет очень плохо. В этих краях решаются летать разве что очень рисковые люди. Либо те, кто очень торопится и ему лень облетать по широкой траектории. И тех и других хватает. Постоянно кто-нибудь разбивается, так что новость меня не сильно удивляет.

— База, приём, говорит Третий. Я около Дальней скалы, приступаю к обнаружению. Приём.

— Вас понял, Третий. Приступайте к обнаружению. На два яруса ниже Второй и Седьмой, они страхуют снизу. Приём.

— Вас понял, отбой.

Я уже упоминал, что падение — это кошмар для любого летуна, но это также ЧП для хранителей. Ведь падающий, кроме того, что сам погибнет, может по пути сбить ещё несколько летунов. Несмотря на то, что пространство обширно, воздушные потоки диктуют свои законы, есть воздушные трассы. И если на такую трассу влетит неуправляемое крыло, последствия могут быть ужасны, прецеденты уже были. Хорошо, что до часа пик остаётся время. Но нужно торопиться, сворачивать с потока на Дальнюю скалу. Включённая сирена заставляет немногочисленных летунов посмотреть в зеркала заднего обзора. Они дружно уходят влево, освобождая проход.

Громадный выступ в стене неуклонно приближается. Я нахожусь прямо перед ним и решаю обогнуть его снизу. На мощных моторах я могу себе это позволить, к тому же я один из тех самых рисковых людей.

Пока только планирую. Поймал воздушный поток и позволяю нести себя, втягиваюсь под каменные нагромождения скал. Сейчас главное не зацепиться за какой-нибудь обломок, иначе спасать нужно будет уже меня. Задачка не для слабонервных.

Далеко внизу мерцающая фигура стремительно уменьшается в размерах. Тот самый падающий. Я понимаю две вещи. Первая — я не могу ему помочь, а вторая — меня удивляет скорость его падения. Даже без крыльев опытный летун может управлять воздушными потоками и затормозить падение. Вот две яркие красные искры устремляются к падающему летуну, и я вздыхаю с облегчением. Второй и Седьмой в деле. У них есть шанс успеть.

Заработало радио.

— Третий, приём.

— Я слушаю, База. Приём.

Я рассеянно смотрю вокруг, раздумывая как лучше выйти из-под скалы и вклиниться в поток.

— Второй и Седьмой занимаются падающим, идите на Базу.

Я выныриваю из-за склона и в следующее мгновение шалею от наглости и неожиданности.

— База, приём. У меня нарушитель. Иду на перехват, отбой.

— Вас понял, Третий. Отбой.

Вот это называется хорошее доброе утро. Ещё не добрался до работы, а уже один падающий и один нарушитель, и всё в одном месте. Увидев мои крылья, один из летунов включил двигатель. Несколько летунов дружно шарахнулись в стороны. Вслед нарушителю последовал отборный мат. Работяги, которые начали подтягиваться на работу, не привыкли стесняться в выражениях. Нарушитель не обращая внимания на справедливую критику, нёсся в сторону Длинной расщелины.

— Что за болван! За каким чёртом дёрнул в Длинную расщелину? Туда летят, если хотят скрыться, но я ведь не обращал на него никакого внимания, пока он не начал дурковать. Неужели что-то настолько серьёзное, чтобы бегать от патрульной службы? Но вот вопрос, на что он надеется? Неужели думает, что сумеет обогнать крылья хранителя? Видать совсем голову потерял.

Я включаю мотор и быстро приближаюсь к нарушителю. Нужно подойти хотя бы метров на двадцать, тридцать, чтобы выбросить сеть.

Через несколько минут я начинаю сомневаться в своём оптимизме. Летун оказался очень хорош и так искусно лавирует в потоках, что я никак не могу сократить дистанцию. Я всё равно лучше, но для поимки нужно время, а оно стремительно тает. В этом заброшенном месте безлюдно, мы остаёмся вдвоём. Я с беспокойством думаю о том, что будет, если ему удастся нырнуть в расщелину. Тогда у него появится преимущество. Маленькие крылья больше подходят для полётов в этой теснине, и скорость перестанет иметь решающее значение. Неужели придётся стрелять! За всё время службы, я ни разу не вытащил оружие из кобуры, а стрелял только в тире и если честно не очень удачно. Стрелок из меня, мягко говоря, не выдающийся, я предпочитаю полёты.

На нас надвигается чёрный провал, я прибавляю скорость и включаю громкоговоритель.

— Борт А-4, немедленно разворачиваётесь. Чёрт, идиот, на что ты надеешься, немедленно сворачивай и становись на курс.

Нас никто не слышит, и я решил не церемониться, но летун не обращает на меня ни малейшего внимания.

— Стой, стрелять буду!

Фраза глупо звучит в пространстве, но старые традиции так просто не умирают.

Опыт и талант имеют преимущество, перед просто талантом и расстояние между нами начинает неумолимо сокращаться. Остаётся несколько метров до нужной дистанции, и я, наконец, могу внимательно рассмотреть крылья беглеца. И мне всё становится ясно.

Летун нервничает и сбивается. Поток начинает бросать его, он теряет чувство движения, ощущение пространства. Теперь я спокоен. Точно знаю, что он в моих руках.

Я иду на сближение и щёлкаю рубильником пульта, который находится передо мной. Пушка гулко выстреливает очень длинную и прочную сеть, которая окутывает нарушителя вместе с его крыльями, и он тут же камнем летит вниз. Меня встряхивает. Это нормально и я не переживаю насчёт веса. Мои крылья способны выдержать вес двух обычных летунов с крыльями, не считая меня, разумеется. Но мощь и грузоподъёмность крыльев хранителей не влияют на манёвренность за счёт более совершенного строения и аэродинамики.

С грузом в сетке, словно лечу из магазина, я, наконец, беру курс на Базу. Доставка на дом.

Остаётся надеяться, что доберусь до работы без приключений. На одно утро вполне достаточно. Кроме того, трудно играть в догонялки, когда у тебя висит такой груз. Можно, конечно, но очень хлопотно. Болтанка большая.

Перед ангаром Базы, я включаю радиомаяк с позывными, и громадные ворота мягко распахиваются. На пульте зажигается зелёная лампочка. Значит, путь свободен и посадка разрешена.

Я влетаю в распахнутое отверстие, и зелёные огоньки указывают место посадки. Я уже давно выключил двигатели, всегда предпочитаю свободный полёт. Мягко планирую на площадку.

В ангаре приглушённое освещение, чтобы дать глазам привыкнуть к свету после полутьмы пространства. Ко мне подбегают два механика и сноровисто освобождают от крыльев. Я могу сделать это сам, но помощники очень экономят время.

Двое офицеров службы расследований, уже осведомлённые о моём прибытия, терпеливо ждут у входа в Базу. Я подхожу к ним.

— Ещё одного нарушителя приволок! Хочешь план перевыполнить? — смеясь спрашивает Борис Петрович. — Что он натворил? Нарушил правила полётов?

Мы направляемся к месту, где механики освобождают беглеца от сетей.

— Нет, немножко сложнее, — говорю я. — Не хочется делать поспешных выводов, но, кажется, это он устроил аварию и падающий его рук дело. Посмотрите на его крылья. Как они вообще умудрились столкнуться! Чего только не бывает. Наверное, вылетели друг на друга из-за скалы. Или закрутило потоками.

— Выясним, — говорит Борис Петрович. — Но если ты прав, дело серьёзное и штрафом он точно не отделается.

— Дело ещё серьёзнее. Он пытался бежать и даже не подумал помочь пострадавшему.

Улыбки на лицах офицеров увядают. Борис Петрович цедит сквозь зубы.

— Интересно, этот летун понимает, как он влип!

В пространстве может случиться всё что угодно, и никто не застрахован от аварий. Даже я как-то вляпался, несмотря на всё своё мастерство. Но все летуны зависят друг от друга, и нет большего кошмара, чем бесконечное падение в бездну. И зачастую, единственная надежда на других летунов.

Если крылья не повреждены, и ты можешь оказать помощь, ты её обязан оказать. Нет более страшного преступления в уголовном кодексе, чем неоказание помощи падающему. Но если обычный летун отделается штрафом или тюрьмой за равнодушие, я уж не говорю об общественном порицании, то неоказание помощи человеку которого ты сам же сбил, однозначно толкуется как убийство при отягощающих обстоятельствах. Фактически — это двойное убийство. Первый раз, когда сбиваешь человека, второй, когда оставляешь его падать. А если человек не погиб, то, как покушение на убийство. Теперь всё зависит от того, остался пострадавший жив или нет. Но я вспоминаю, как он падал и у меня возникают большие сомнения по этому поводу. Люди в сознании не летают как топор. Вся надежда на расторопность моих коллег.