Алексей Плудек - Отречение лорда Вилланина Страница 2

— Вы ознакомлены с правилами, мистер Цинг-цанг. Применение каких бы то ни было допингов исключает участие в соревнованиях, — продолжил Вилланин.

Японец бойко переводил:

— Лорд Вилланин выразил недоумение по поводу вашего решения бежать босиком. Подобные действия могут быть истолкованы соперниками как неравные условия, и вас дисквалифицируют. Разрешите поэтому предподнести вам в качестве презента пару чудесных кроссовок фирмы «Бушидо», ничтожным слугой которой я стал по воле судьбы. Если не желаете бежать в наших кроссовках всю дистанцию, обуйте их на старте и за километр до финиша. В этом случае остается в силе мое предложение заполнить чек на любую сумму, которую немедленно выплатит фирма «Бушидо». Я уверен, что мы найдем общий язык во имя дальнейшего процветания спорта.

Лорд Вилланин только головой крутил. Ну и язык! В нем росла гордость за родной английский, доступный даже недотепам из бывших колоний Ее Величества. Не умея писать, можно с помощью именительного падежа и глагольной формы единственного числа настоящего времени договориться с каждым. Имея запас слов в восемьсот, можно устроиться носильщиком или даже садовником и не испытывать никаких затруднений. Вдруг лорд онемел от изумления, как, впрочем, и мистер Курихара. Тибетец-бутанец заговорил на чистейшем английском языке с раскатистым «р», которое приобрел в течение пятилетнего обучения в шотландском университете Эдинбурга. Его дипломная работа была посвящена воздействию волевых усилий на физическое состояние человека.

— Благодарю вас, господа, — тибетец изысканно поклонился, — за дружеский прием и полезные советы, смысл которых мне вполне ясен. Я готов подвергнуться тестам до начала соревнований и после их окончания. Что же касается моих босых ног, насколько мне известно, правилами это не запрещается.

Мистер Курихара, в душе проклиная чертова тибетца, приветливо и понимающе ему улыбнулся. Какой там допинг — лунг-гом, никаких сомнений! Надо распорядиться, чтобы парни успели отделать бутанца до послезавтра.

— А на каком языке вы сейчас говорили? — забормотал изумленный лорд. — Мне кажется, я кое-что понял. Ах да, я ведь жил на Филлипинах, это рядом с вами…

— Но мистер Цедонг — из Тибета, — тактично прошептал Курихара лорду. Лицо японца было неподвижной маской человека, пребывающего в состоянии «сатори».

— Не вижу особой разницы, — бодро возразил лорд Вилланин. — Вы все понимаете друг друга в своей Азии. Это потому, что живете скученно. У вас, по сути дела, и язык один. И вообще, в человеческом подсознании таится много загадок. Я вот ни с того ни с сего вспомнил язык, которого никогда не знал, но ежедневно слышал от слуг и конюших, выезжая на конную прогулку. Это было в Сингапуре, где я покупал крокодиловую кожу.

После беседы у лорда Вилланина мистер Курихара понял, что тибетец не наденет кроссовки фирмы «Бушидо». «У него еще есть возможность не участвовать в Играх и с миром вернуться в свой монастырь», — подумал Курихара. В противном случае — смерть, но и она не сможет огорчить его — ведь это не что иное, как переход в другое состояние. Каждый сам отвечает за свою судьбу, учит буддизм.

У Курихары не было выбора: слишком крупные суммы вложила фирма в верную победу Ахмеда бен Юсуфа. Спортивная карьера тунисца ни у кого не оставляла сомнений, что в мире ему нет равных. Поэтому нельзя допустить победы тибетца. Любой ценой не допустить. Уникально в своем роде средство, с помощью которого достиг цели Курихара. Первое впечатление от встречи с ним меня не обмануло. Я подумал тогда, что под маской приверженца дзэн-буддизма он скрывает сердце пирата. Не хочу характеризовать его как хитрого азиата. Это поверхностное суждение об азиатском коварстве так же неверно, как представление об английском джентльменстве, французском легкомыслии, немецкой агрессивности, итальянской болтливости и чешской хвастливости.

За день до марафонского забега Курихара снова посетил лорда Вилланина.

— Я боюсь за моральный облик королевы спорта, — озабоченно произнес японец, едва усевшись. — Если этот бутанец, мистер Цедонг, победит, какова будет реакция общественности?

— Ах, проклятье! — выпалил лорд, игнорируя правила оксфордского воспитания, ибо до него дошла страшная истина: мировой спорт под угрозой!

— Не сомневаюсь, что результаты допинговых тестов будут отрицательными, — продолжает Курихара. — Это йога. Неспортивная практика. Конец всем спортивным школам, физической культуре, предназначенной для самых широких масс.

— Черт побери, — озабоченно потирал подбородок лорд Вилланин. — Так что же вы мне посоветуете?

Курихара медлил с ответом. Надо было вывести собеседника из его обычного состояния, и японец стал рисовать страшное будущее спорта. Если тибетец повторит свой фантастический рекорд, поставленный во время ночной тренировки, олимпийским движением овладеют буддийские монахи в оранжевых рясах. Упражнения йоги заменят тренировочные комплексы. К чему физическое развитие и спортивная форма? Достаточно часами торчать на одной ноге, уставившись на собственный пупок, и задерживать дыхание в предписанном ритме. Изможденные уроды с помощью загадочных сил шутя одолеют сильных, идеально сложенных мужчин и женщин. И вообще, идеал античной красоты будет низвержен и затоптан в грязь. Аскеты будут соревноваться на расстоянии, с помощью телепатии. Лама в сандалиях с места прыгнет на высоту девятого этажа. Тощий подросток указательным пальцем левой руки поднимет полутонную гирю, бормоча молитву: «Ом тат сам». Такого допустить нельзя!

В какой-то момент тренированный мозг Курихара зарегистрировал: лорд клюнул! Раскосые глаза японца внимательно следили за выражением лица собеседника. «Лорда интересует высокая мораль, а меня — прибыли моей родной фирмы, и я не позволю тибетцу разорить нас. Он испарится в нирвану. В состояние покоя между реинкарнациями. Сам напросился», — рассуждал Курихара.

— Необходимо, чтобы ваша машина сопровождала бутанца по всей трассе. Надо следить за его действиями. Только ваш авторитет в состоянии спасти олимпийские идеалы. Ваше присутствие положит конец толкам о махинациях вокруг марафона.

Напрасно ломал голову лорд Вилланин, стараясь угадать намерения пройдохи. Отвергнуть предложение нельзя было хотя бы потому, что это поможет парням Курихары произвести над тибетцем восточные фокусы где-нибудь в укромном месте, после чего несчастный уснет навеки.

— Отличная идея, — наконец произнес он, и Курихара облегченно вздохнул.

Тибетец и впрямь стартовал босиком — я сам видел. Он сразу вырвался вперед, наращивая скорость каждые сто метров. Вытаращенные глаза не отрывались от линии горизонта. Все посвященные переглянулись: лунг-гом! Правая рука бегуна, сжатая в кулак, как бы отталкивалась от земли невидимым шестом — это помогало движению. Спортсмен парил над землей благодаря электромагнитным излучениям земной поверхности. Зная дистанцию на память, благодаря ночным тренировкам он впал в транс без всякой опасности для жизни.

«Какое счастье, что я знаю его полное имя», — торжествовал японец. Норбу Джигме Цедонг. В этом — ключ к успеху. Стоит окликнуть его полным именем, и он выйдет из транса. Страшное потрясение, а может и хуже. Бежать-то он в любом случае уже не сможет…

Я умолчу о том жалком зрелище, которое представлял собой бег остальных марафонцев. С середины дистанции лидер опережал тунисца Ахмеда бен Юсуфа на треть пройденного расстояния. Запахло сенсацией. Революцией в спорте. Крахом фирмы «Бушидо». Мистер Курихара ощущал себя мессией, призванным спасти человечество.

Лорд Вилланин, умевший ценить «джентльменскую игру», был в восторге. Он привставал в открытой машине и кричал вместе с толпой: «Браво, Кинг-Конг!» Или что-то в этом роде. Скандирование прокатывалось по рядам болельщиков, а бегун передвигал стрелки спортивных часов вперед, навстречу неминуемому концу еще одной спортивной эры.

Мистер Курихара шепотом поправлял лорда Вилланина:

— Его зовут Норбу Джигме Цедонг.

Для верности японец написал полное имя тибетца на клочке бумаги и подсунул его лорду, трясясь от возбуждения. Роковой, решающий момент! Проиграю — пойду побираться со всей семьей. Или сделаю харакири. На родовой гробнице не будет моего имени. Предки отвергнут меня, и мой осмеянный и проклятый дух будет вечно скитаться по кладбищу. О ужас! Сейчас — или никогда! Японец снова склонился к уху лорда Вилланина. Тот привстал с сиденья и начал взволнованно скандировать, заглядывая в бумажку:

— Норбу Джигме Цедонг! Норбу Джигме Цедонг! Тибетец пошатнулся, раскинул руки и рухнул навзничь. «Так, слух о лунг-гоме оказался чистой правдой»,—

удовлетворенно вздохнул мистер Курихара.

— Он мертв, — констатировал японец через минуту над телом бегуна.