Сергей Гончаров - Против часовой стрелки (СИ) Страница 2

Всё началось как-то странно, но при этом до жути банально. Начало умирать всё живое: кошки, комары, голуби, крысы, собаки, хомяки, змеи, деревья, пчёлы, люди. Несколько дней всё население планеты находилось в панике. Искали вирус, противоядие, способы защиты. А потом некоторые из умерших деревьев, животных и людей, начали оживать с изменённым сознанием, потрясающей регенерацией и феноменальной способностью к мутации. Если у людей стирались лишь первичные и вторичные половые признаки, то зверьё преображалось так, что в нём с трудом различался изначальный вид. Единицы животных, растений и людей, которые оказались неподвержены природным силам, постепенно уничтожались новыми видами жизни.

Я включил передачу и тронулся. Изменённые убыстрились — подумали, что добыча ускользает.

— Сзади, — крикнул я жене. — Трое изменённых. Просто держи на прицеле, не трать патроны.

Машина быстро набирала скорость. За самосвалом мост был почти свободен. Встретилось лишь несколько легковушек, прижатых к крайней правой полосе. В зеркало я видел, как мертвяки приблизились к единственному выжившему парню. Как он кричал и пытался от них отбиться. Как они грызли его бедра, от которых исходил такой вкусный и притягательный запах крови.

А потом мы съехали с Ленинградского моста. Фиолетовая листва на деревьях с правой стороны дороги шевелилась от лёгкого ветерка. Стволы всех изменённых деревьев со временем поросли шишковидными наростами, начинали прижиматься к земле, ветви становились эластичны, появлялось подобие рта. Поговаривали, что в районе Сыктывкара уже дремучие леса и те, кто туда отправился, обратно не вернулись. Да что там… когда проезжали Зеленоград такого насмотрелись, что не раз ещё посреди ночи проснусь. Деревья в новом мире любят полакомиться мясцом. Ох, как любят.

Ира вернулась в кабину. Достала зеркальце, поправила причёску. Красивая у меня всё-таки жена. Не устаю ей любоваться. Короткие рыжие волосы, немного вытянутое личико, острый носик. Бельмо на левом глазу, последствие химического ожога, по-моему, даже придаёт ей некоторый шарм. Нечасто встретишь красивую девушку с подобным дефектом. А в современном мире и вовсе не часто встретишь девушку. Они предпочитают сидеть в охраняемых лагерях, а не шляться по самым опасным местам изменившейся планеты.

Ира подняла ноги на сидение, прижала колени к подбородку. На правом бедре, на джинсах, большое масляное пятно, видимо вляпалась где-то в башне. Я остановил машину возле первых закруглённых высоток. Сейчас мы могли уйти на съезд и по Прибрежному проезду объехать ленинградку.

На удивление, одна из самых некогда загруженных дорог Москвы, была практически пуста. Мне это не нравилось. Ненормально это. За МКАДом столпотворение машин, а здесь пусто. Значит, кто-то или что-то после катастрофы мешал людям выбраться. Тогда много было разных карантинов, но ни один из них не помог. Впереди, почти со стопроцентной вероятностью, огромные заторы. Подобную картину мы видели в Риме. Там армия окружила город и расстреливала всех, кто намеревался его покинуть. Они пытались локализовать угрозу заражения, только не понимали, что пожар эволюции остановить невозможно.

Когда-то мы с женой были Чистильщиками. Старались вернуть Земле её прежний вид. Но те времена давно в прошлом. Уже никто не пытается уничтожить изменённых. Даже ребёнку понятно — человечество доживает свои последние годы. У нас нет будущего.

Мы проехали мимо коньячного завода. По левую руку стояли высотки. Старые, серые, и новые, зелёно-коричневые. Когда-то квартиры в этом направлении стоили сумасшедших денег. Когда-то люди тратили жизни, чтобы здесь жить. Сейчас все эти потуги казались смешны и нелепы. Москва стала большой братской могилой. Много здесь было изменённых. Очень много. Они быстро сожрали единицы выживших людей.

Массив деревьев по правую руку разросся. Ветви выбрались даже на выделенку. Одно из них метнуло к нам свои ветви-руки. Фиолетовые листья зашелестели перед лобовым стеклом.

— Огнемёт бы… — вздохнула Ира.

Я промолчал. Это было моё упущение.

Под Великим Новгородом, в деревне Кунино, находилась база выживших. Такие базы теперь располагались рядом с любым крупным городом. Организовывали их ещё прежние власти, когда была армия. Потом анархия поглотила остатки человечества. Власть изменилась, армии распались. Остались общины, где один за всех и все за одного. Когда Кунинцы узнали, кто к ним пожаловал, то предложили нам работу — найти и привезти группу, связь с которой пропала несколько дней назад. Последний раз группа выходила на контакт из сквера Воинской славы. Задание оказалось не из лёгких. Изменённые обложили остатки группы в Ледовом дворце, а какая-то тварь, в прошлой жизни даже не понятно к какому виду принадлежавшая, чуть-чуть и сломила бы защиту людей. Но мы подоспели вовремя. Группу вывезли. В благодарность нам предложили установить на крыше огнемёт ТПО-50. Где они его достали — неизвестно. Но я отказался. По набросанным чертежам увидел, что работа будет выглядеть топорно. А теперь иногда жалел.

Я прижался к крайней левой полосе. Проехали заведение быстрого питания. На заправке приметили движение. Я притормозил.

— Зачем они нужны? Поехали, — сказала Ира.

Жена была, как всегда, права. Не стоило тратить патроны. Когда-то для выживших стало огромным шоком, что изменённые способны устраивать засады. Первым местом, где они появились — стали заправки. Много людей погибло, пытаясь выкачать бензин из подземных резервуаров. Но с тех пор прошло семь лет. Бензин или закончился, или уже не пригоден для моторов. Кого ждут изменённые на этой заправке?

— Да, ты права, — я двинул тяжёлый грузовик дальше по ленинградке.

На встречной полосе лежал перевёрнутый городской автобус. Чуть дальше виднелась воронка от снаряда.

Не нравилось мне Ленинградское шоссе. Не может оно быть настолько пустым. Даже в новогоднюю ночь здесь было больше машин.

Из подземного перехода, через прутья, за нами наблюдал изменённый. Сейчас он лишь отдалённо напоминал человека. Ввалившийся нос, обкусанные губы, удлинившиеся зубы, кожа с лысой головы местами слезла.

Изменённые любят тёмные и холодные места. Там они чувствуют себя комфортно. Выжившие давно отучились лазить в подземелья и подвальные помещения. Шанс, что выберешься оттуда живым, составляет чуть-чуть выше ноля.

— Мерзкая рожа, — сказала Ира.

Я не мог с ней не согласиться. Над некоторыми видами эволюция словно пошутила. Например, над людьми. Да, она подарила им силу, скорость, выносливость, живучесть. Сохранила частичку разума. Но ничем особенным не наделила. Большинство других видов стали неимоверно опасны. Одни кошки чего стоили. Эти милые и пушистые создания превратились в ночной кошмар. В синоним смерти. А люди как были слабы физически — так и остались. Но они брали количеством.

Надо признаться, умело брали. Поход в город за очередными нужными вещами с каждым годом становился всё тяжелее и тяжелее.

Мы проехали какой-то съезд. Слева проплыл разграбленный супермаркет. Такое чувство, что его расстреляли из танка. Несколько дырок виднелось даже в доме, примыкавшем к нему.

— Что там? — указала Ира.

Напротив высотки, раздирающей московское небо, находилась застава. Я мягко нажал тормоз. Тяжёлая машина плавно остановилась. Издалека было не видно, что там творилось. Я взял укреплённый на крыше бинокль. Покрутил фокусировку. Ленинградское шоссе перегораживали военные «Уралы». Колёса спущены, несколько тентов разорваны в клочья. Возле бензобака одного из автомобилей находились остатки тела. Между замерших вездеходов виднелась разноцветная река легковушек. Вот почему Ленинградка на своём последнем отрезке пуста. Людей не выпускали. Кто был этот «мудрец», запретивший жителям спасать собственные жизни? На это уже никто не ответит.

На капот одной из военных машин запрыгнул изменённый. Длинные свалявшиеся волосы, мощный торс, приплюснутое лицо. Из одежды — разорванные и перепачканные во многих местах джинсы.

— Нас там ждут, — сказал я.

В этот момент из-за другого грузовика показался ещё один изменённый. Он был полностью обнажён, но первичные половые признаки у него уже отсутствовали. Эволюция решила, что это пережиток.

— Дело плохо, — я убрал бинокль в крепление на потолке. — Садись за руль.

— Их там много?

— Я увидел двоих.

Дальше продолжать не требовалось. Изменённые люди стайные создания. Они встречаются или в одиночку или большими группами. Третьего не дано. То, что мы увидели двоих, означало, что нам дали увидеть двоих. Скорее всего, второй изменённый попросту сглупил и показался нам.

Я перебрался в кунг, из стойки с оружием взял «Вал» с прицепленной оптикой, свой любимый автомат.

— Даже если бы впереди не было затора, по ленинградке мы бы всё равно не поехали. Слишком много по дороге станций метро, а значит и этих тварей.