Дмитрий Шишкин - Восстание Страница 2

Антон с интересом обернулся к другу и едва не упал, поскользнувшись.

– Ты давай не отвлекайся, чапай потихоньку, – с улыбкой напутствовал Кирилл. – И вот, представь себе, мы пока что, похоже, идём именно по этому, другому пути.

– Ну?! – подбодрил Антон.

– Фёдоров говорил, что, возможно, сформируется новый тип человека – животный человек, или горожанин, который будет жениться не ради рождения детей, а исключительно ради секса, который установит господство технологий над духовным, будет пищу себе, ну и там все необходимые материалы синтезировать…

Толпа вынесла их в центр площади и начала рассасываться. Пора было действовать, пока не упустили момент. Кирилл упал на одно колено, как будто споткнувшись, но футляр «уронил» очень аккуратно. Антон присел рядом на корточки.

– И? – спросил он.

– И вот эта духовная деградация сделает человека таким… вечным гедонистом, что ли, – продолжил Кирилл, – он уничтожит всё, что ему станет не нужным: животных, растения, все опасные изобретения, типа дирижаблей и воздушных шаров… Во времена Николая Фёдоровича-то других летательных аппаратов не было. Он перестанет заниматься наукой, экспериментировать с изменением климата и прочим, – последние слова парень произносил, активно распихивая по карманам добытые из футляра боеприпасы – самодельные магниевые хлопушки и дымовые шашки.

Хлопушки были ещё полуфабрикатами, поэтому занимали много места: «гранаты» в виде картонных цилиндров с крышками и фитилями и отдельно «боевые вещества» в пластиковых контейнерах от жевательных конфет. Дымовые шашки были готовы: обрезанные с обеих сторон банки из-под пива, набитые пропитанными селитрой обрывками газет.

– Угу, – показывая, что выслушал, ответил Антон, взглянув исподлобья на толкавшихся вокруг людей.

Никто не обращал на ребят, согнувшихся над раскрытым футляром, ни малейшего внимания.

Антон, также распихавший по всем доступным карманам бомбочки, посильнее натянул ворот пуховика на лицо – в прорези между ним и шапкой были видны только глаза.

Кирилл захлопнул крышку. Присев на корточки друг против друга, парни начали готовить заряды, аккуратно перемешивая в картонных цилиндрах любовно напиленный для них химиками из универа магний с обычной марганцовкой.

– Так что там в конце? – натягивая на очередной цилиндр крышку с фитилём, неожиданно спросил Антон.

– В каком конце? – опешил Кирилл.

– Ну, ты рассказывал про альтернативный путь по Фёдорову…

– А-а-а, да. Человек-горожанин откажется от всего опасного для себя, главной целью сделает самосохранение. И вот тут, как ни парадоксально, стремясь уничтожить все угрозы, люди начнут истреблять друг друга миллионами.

– И?

– Что «и»? Вот и всё, пока не наступит судный день!

Антон усмехнулся:

– Очень кстати. Давай поджигать.

На сцену вышли музыканты «разогрева», принялись настраивать гитары. Под первые «ля» грохнули и первые магниевые хлопушки. С концентрацией «начинки» парни немного переборщили, ослепило и оглушило даже их, хотя и кидали в ноги народу, подальше от себя.

– Тера-а-акт! – нечеловеческим голосом заорал Антон, приоткрыв по случаю своё пуховое «забрало».

Пригнувшаяся под звуки хлопков толпа благодарно ответила женскими воплями.

– Бежим, сюда, сюда, к стене! – Антон рванул в сторону Мавзолея и увлёк за собой часть обезумевших зрителей.

А Кирилл всё ещё тёр глаза: одна из хлопушек, которую от неожиданности первых взрывов выронил из рук, сработала рядом с ним. А ведь оставалась куча не разбросанных «дымовух», надо было спешить. Кирилл упал на колени, глаза безостановочно слезились, руки дрожали, зажигалка искрила, но не давала пламени. Несколько раз его с силой ткнули в голову и бока разбегавшиеся в панике люди. С грехом пополам он поджёг и раскидал остатки боеприпасов, нащупал едва не раздавленный футляр и бросился вслед за Антоном.

Оцепления со стороны кремлёвских стен практически не было, организаторы рассудили, что тут защищать концертную площадку не от кого. Легко сметя хлипкое ограждение, толпа растеклась вдоль стен, унося с собою и редких людей в форме. Некрополь остался без охраны.

На шум из Мавзолея выскочил пожилой мужчина – любопытный научный сотрудник решил поглазеть на происходящее.

В тот же миг на него налетел огромный, как он потом рассказывал следователям, мужик в спецназовской чёрной униформе. Голос у него был хриплым и басовитым, с явным акцентом, не то английским, не то кавказским. Лица боевика, опять же, по рассказу потерпевшего, не было видно: то ли шлем такой, то ли маскировочная раскраска, то ли просто так потемнело в глазах от шока. Затащив его в Мавзолей, «спецназовец» достал динамитную шашку и, угрожая поджечь фитиль, потребовал открыть саркофаг и извлечь из него тело. Потом прибежал второй налётчик, с гробом на ручке.

С этого момента показания работника Научно-исследовательского центра биомедицинских технологий стали ещё более путанными. Удалось лишь выяснить, что вообще этот учёный делал в Мавзолее в столь поздний час. Оказалось, вновь – роковое стечение обстоятельств. Именно в этот злополучный день он выпросил у коменданта Мавзолея разрешение остаться на объекте допоздна, якобы какие-то опыты ночные проводить. А на самом деле хитрец собирался вспомнить молодость и бесплатно попасть на концерт. Услышав возросший гул, он решил, что самое время присоединиться к веселью…

Часть произошедшего далее удалось восстановить по записям камер видеонаблюдения.

Трясущийся от страха учёный расторопно, даже чересчур, бросился выполнять требования нападавших. Тот, что помельче, раскрыл свой футляр, а рослый с научным сотрудником аккуратно в него уложили мумию.

Когда оба налётчика удалились, мужчина немного посидел на полу и, спустя полчаса, скрылся в техническом помещении.

Там его и нашли через сутки, когда сняли оцепление и на объект смогли попасть коллеги несчастного. К тому времени он выпил весь запас медицинского спирта и потом ещё две недели отлёживался в стационаре.

– Слышала ты? Ильич воскрес! – выпалила с порога Елена Никаноровна и для убедительности страшно выпучила глаза.

– Господь с тобой! – Анна Евгеньевна истово перекрестилась на иконки в красном углу. Потом пошарила взглядом по трюмо и, найдя там бюстик Ленина, на всякий случай перекрестилась и на него.

– Истинно тебе говорю – второе пришествие! – Елена Никаноровна перекрестилась в свою очередь и без приглашения села на табурет сбоку от двери. – Что деется в мире-то, из мёртвых восстал! Выкрали же давеча его из Мавзолея, вызволили из стеклянного гроба – так он и ожил!

Анну Евгеньевну надвое рвали противоречивые и чудным образом уживавшиеся в ней всю сознательную жизнь чувства: религиозная преданность Иисусу и коммунистическая – заветам Ильича. Бабка Ленка сейчас, вот тут, напротив сидящая, обычная бабка с плохим восьмилетним образованием внезапно собрала в одну, простую и понятную, а, главное, спасительную мысль все метания души, терзавшие Анну долгие годы. «Вот, идея-то простая: Он (она украдкой бросила взгляд на иконку) и Он (перевела взгляд на Ленина) – суть одно!» – радостное прозрение билось в висках пожилой женщины и кружило голову, сердце ёкнуло и, казалось, не билось уже минуту.

Вслух она произнесла, однако, совсем иное, да настолько, что сама себя удивила:

– Быть того не может! Шутки какие-то шутят. Скоро найдут да обратно привезут, вот увидишь, аккурат, как лето к нам придёт.

Если верить висевшему на стене отрывному календарю, на дворе было как раз лето, июнь начался. Эта обыкновенная для жителей захудалого сибирского села с чудным названием Захрапнево оговорка – «когда к нам придёт» – многое объясняла. И их сибирский характер, и особое миропонимание… В нём и фатализм, и отрешённость, и скепсис, и ирония. Календарь и времена года никогда там не сходились, как и разные планы и обещания. Для захрапневцев что приход лета, что газопровод до деревни, что второе пришествие были одинаково абстрактными понятиями. Но ни Анна Евгеньевна, ни Елена Никаноровна об этом не думали, всё шло как-то само собою.

– Выходка хулиганская, молодёжь анархистская балуется, – продолжила Анна Евгеньевна, – по всем каналам сто раз говорили!

– Ты же не знаешь главного-то! – Елена Никаноровна быстро оглянулась по углам, будто ища там чужие уши. Странная привычка осталась ещё с советских лет. Хотя ни тогда никому не нужны они были в своём Захрапнево, ни тем более теперь, когда в ходе неуклонного улучшения макроэкономических показателей из села исчезли две трети жителей, газ и водопровод. Тем не менее, баба Лена перешла на заговорщицкий шёпот: