Американская история - Кристофер Прист Страница 2

– Я запросила ее и получила ответ. Мы ищем жуткое старое место для проведения конвента в следующем году. Мы думали, что шотландский замок был бы идеальным вариантом, но это звучит даже круче.

– О да, – согласился я.

Ее звали Лил, и я был влюблен в нее. Ей было чуть за тридцать, она работала в крупной издательской корпорации в Нью-Йорке, но иногда ей хотелось как следует оттянуться, и тогда она и ее друзья из издательской тусовки проводили длинные выходные на разного рода конвентах. Я прекрасно знал, какие конвенты она обожает посещать. Она хотела, чтобы я составил ей компанию на следующем.

Увы, этому не суждено было случиться – меньше чем через год Лил не станет.

Глава вторая

Сейчас

Двое людей, которых я знал

Внезапно на меня нахлынули воспоминания о двух людях, которых я когда-то знал. Одно – с периферии моей жизни, другое – из глубин моего сердца. Между ними не наблюдалось прямой связи, по крайней мере, таковая была мне неизвестна. Просто я знал их обоих, но известие о том, что один из них умер, необъяснимо напомнило мне о смерти другого.

Я проснулся с чувством умиротворения. Я был в своей постели один – моя спутница жизни Жанна в отъезде, и ее не будет еще три дня. В доме в кои-то веки царила тишина – Жанна взяла с собой двух наших маленьких сыновей. Отсутствовал обычный фоновый домашний хаос, возникавший всякий раз, когда мальчишек заставляли вставать с постели и уговаривали одеться. Это был вечный стук тарелок во время завтрака, метания по дому в поисках забытых вещей, крики – и так продолжалось до тех пор, пока наконец двери не захлопывались.

Когда Жанна уезжала, я спал с незадернутыми шторами ради вида на залив. Жанна жаловалась, что утренний свет будил ее слишком рано, я же любил перевернуться на бок и смотреть на спокойные воды, где к материку, пыхтя, шел первый паром. Этим утром светило солнце, и по ту сторону залива горы Аргайла возвышались темно-зелеными громадами.

Радио всю ночь было включено на малую громкость, но я увеличил ее, чтобы послушать новости.

Где-то в середине выпуска диктор сообщил о смерти Кирилла Алексеевича Татарова, математика российского происхождения. Это известие неожиданно тронуло меня. Хотя я встречался с Татаровым всего пару раз, это был великий человек, и моя встреча с ним состоялась в то время, когда на это было практически невозможно рассчитывать. Это был сложный, противоречивый человек, умный вне шкалы человеческого разума, ибо для его типа ума такой шкалы не существовало, но в то же время странный и, как все гении, не чуждый человеческих слабостей. Дважды он проявил по отношению ко мне маленькую и непрошеную доброту.

Думая о нем, я ждал, когда за заголовком последует вся история. Включился репортер и хорошим слогом, очень точно поведал о Татарове: блестящий теоретик, геометр и тополог, лауреат Филдсовской медали и премии Института Клэя, родился в Советском Союзе в 1932 году, но еще маленьким ребенком был вынужден с семьей покинуть СССР и переехать в США. Его отец служил статистиком, мать работала учительницей в школе. Большую часть своей взрослой жизни Татаров проработал в американском университете. Его уникальная карьера и достижения в значительной степени оставались почти не известны за пределами закрытого интеллектуального мирка, в котором он добился немалых успехов.

Разумеется, было упомянуто и сенсационное, необъяснимое исчезновение Татарова в 2006 году. Это было нечто совершенно для него не характерное и одно из немногих событий его жизни, которые стали известны всему миру. В то время эту загадку освещали средства массовой информации по обе стороны Атлантики. Многие из выдвинутых версий его исчезновения были непристойными и неуместными: слухи о роковой женщине, обмен секретами с бывшим агентом КГБ, заговор с целью его похищения и вывоза обратно в Россию и так далее. Ничто из этого не было правдой, но его исчезновение так и не получило своего объяснения.

Тревогу подняли, когда однажды он не явился на семинар в Курантовском институте математических наук в Нью-Йорке. Он ничего не говорил ни о каких планах путешествий, его университетская квартира была заперта, он не оставил никаких записок или объяснений. Из-за политических потрясений в тогдашней России ходили слухи, что он похищен КГБ или ФСБ. Из Москвы не поступило никаких опровержений, что какое-то время поддерживало версию его похищения, но, с другой стороны, его не выставили напоказ перед прессой как перебежчика с Запада. Если это и произошло, то время для этого было выбрано странное, спустя годы после распада Советского Союза. Как будто с тем, чтобы все окончательно запутать, ФБР обнародовало купленный через компьютер авиабилет на рейс в день его исчезновения. В билете было указано, что Татаров вылетел из аэропорта Джона Кеннеди в Нью-Йорке в лондонский аэропорт Хитроу с последующим рейсом в Глазго. Эта часть загадки так и не была окончательно раскрыта, хотя репортер «Нью-Йорк таймс» позже проследил код билета до другого пассажира, купившего билет на тот же рейс. Этот человек никак не был связан с Татаровым, но в тот день он не явился в аэропорт.

Через несколько недель Татаров тихо вновь появился в Курантовском институте, ничего не сказав и ничего не объяснив, и вернулся к своей работе.

Вскоре после этого инцидента был снят художественный фильм. Фильм был так себе, слабенький. О нем вскоре забыли, но главная роль в нем предназначалась знаменитому актеру, и поэтому фильм принес мне дополнительные деньги. Поскольку я написал сценарий, на мне лежала частичная ответственность за то, что фильм получился откровенно слабым. До этого я никогда не работал для кино и с тех пор больше ни разу не писал ничего подобного. Меня наняли для написания сценария потому, что я опубликовал в журнале несколько статей о Татарове, которые составляли почти всю известную о нем на тот момент информацию. Продюсер не должен был знать, а я хотел, чтобы он никогда не узнал, что мне известна истинная история исчезновения Татарова. Однако я был связан обещанием хранить молчание.

Я познакомился с Кириллом Татаровым на встрече, которая длилась меньше часа, однажды днем, когда он согласился дать мне интервью. Было это в 1996 году. Я был тогда молодым журналистом, а Татаров – штатным профессором Института Куранта в Нью-Йорке, представительным мужчиной за шестьдесят.

Встреча оказалась непростой – как можно приготовиться к беседе с гением? Я облажался. Он