Шарон Ли - Завтрашняя запись Страница 20

Каратель Шлорбы мгновенно снова размылся, теряя видимость.

Искатель отвернулся от стены, и Свидетель Телио оказался прямо перед ним, прикасаясь пальцами к уголкам глаз, а затем — к вискам в древнем знаке просьбы.

Большие глаза смотрели на него бесстрастно, и в их холодных темно-голубых глубинах не было ни искры понимания. Свидетель приготовился говорить.

— Необходимо, чтобы я понял, чему стал Свидетелем, — сказал он, скрещивая руки на груди, — чтобы Память могла стать истинным руководством для тех, кто будет Свидетельствовать после меня.

Понимание пришло — и по лицу вождя пробежала тень задумчивости. Он повернулся и указал рукой на Место, которое прятало Карателя.

— Компьютер искажает световые волны в непосредственной близости от Трезубца, так что человеческому глазу становится трудно видеть. Это — ограниченная уловка, но достаточно эффективная в темноте. Если бы нам пришлось проходить через луч сканера, то Трезубец был бы замечен сразу же.

Свидетель обдумал услышанное.

— Я понимаю, что машины обладают глазами, которые в некоторых случаях заглядывают глубже человеческих, — признал он, вспомнив свои изыскания в области культуры толстяка. — А какую роль выполняет паутина?

— Проводника энергии компьютера.

Так. Паутина была дорогой, по которой двигалась мысль машины, чтобы нанести поражение врагам Искателя. Это было хорошо. Свидетель опустил руки.

— Я благодарю тебя, о Искатель. Твои слова сделали Свидетельство полнее.

Искры смеха вспыхнули в синих глазах, но лицо не потеплело. Он слегка поклонился.

— Я счастлив быть полезным. — Он выпрямился и провел рукой вокруг. — До этих вещей дотрагиваться нельзя — здесь, здесь, здесь… Вы можете сидеть на ковре, на той табуретке или на крышке этого стола. Позже, если ваши обязанности вам позволят, я покажу вам, где можно найти еду.

Свидетель почувствовал, как возликовало его сердце — и постарался повторить поклон Искателя. Лучше, о, в дюжины раз лучше, чем толстяк, был этот стройный юный Искатель с его спокойным лицом и мудрыми глазами! Свидетель чуть было не позволил словам благопожелания сорваться со своих уст и испытал непонятную боль из-за того, что долг не позволяет ему говорить с этим человеком таким образом.

— Если у вас больше нет вопросов…

Искатель вежливо выжидал несколько мгновений, а потом кивнул и, отвернувшись, уверенно и плавно прошел через путаницу приборов к какой-то клавиатуре с экраном. Он боком пристроился на стоящий перед ними табурет, зацепившись одной ногой за его перекладину, а второй надежно упершись в пол. Подняв руки, он повернул рукоятки.

Экран залил кремовый свет, и на нем начали размножаться синие линии, словно кристаллы в солевую бурю. Свидетель увидел, как Искатель нахмурился, прикоснулся к каким-то клавишам, кивнул.

— Ну что ж…

Умные пальцы пробежали по новым клавишам, синие линии пришли в движение, соединяясь в таинственные узоры из слов и цифр. Искатель перевел рычажок слева направо — и экран замерцал, а потом успокоился, дав сетку из совершенно ровных квадратов, растянувшихся до бесконечности.

Пальцы Искателя неспешно двигались по клавиатуре, вводя в сетку буквы. Остановились. Снова пришли в движение — ненадолго.

— Анджелалти? — Женский голос был светлым, лихорадочным. Радость покрывала страх, словно позолота — свинец. — Меня перевезли к ней в дом.

Клавиши защелкали.

«ЗНАЮ», — прочел на экране Свидетель.

— Да, — медленно сказала женщина, — полагаю, что знаешь. — Наступила пауза, а потом — быстро, потому что страх победил все: — Анджелалти, не приходи сюда. Она намерена тебя убить, выполнишь ты ее задание или нет. Мой корабль стоит на Площадке постоянной готовности номер шестнадцать. «Гиацинт». Это чудесный корабль, кузен, клянусь, не хуже или даже лучше любого! Он запечатан моей ладонью, но, конечно, ты сумеешь…

«КОРБИНЬИ, — написал на экране Искатель. — КУЗИНА НЕ НАДО».

— Анджелалти, это пустая трата твоей жизни! Честь не может требовать, чтобы ты на равных вел дело с беззаконной планетницей. Ты ничего не приобретешь, выполняя…

«ТВОЯ ЖИЗНЬ, — прыгнули в сетку буквы, — ДОРОЖЕ ВОРОВСКОЙ ЧЕСТИ».

— Я все равно наполовину умерла! — воскликнул женский голос.

Искатель закричал: «Нет!», и его пальцы стремительно побежали по клавишам.

«НЕТ НЕТ НЕТ ЖИВИ КОРБИНЬИ ВЕРЬ МНЕ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ КОРБИНЬИ ПОКЛЯНИСЬ».

Молчание.

«КОРБИНЬИ ПОКЛЯНИСЬ МНЕ ЧТО БУДЕШЬ ЖИТЬ».

— Корбиньи? — прошептал Искатель, подаваясь к экрану. Взгляд его заострился, словно мог пробиться через покрытую сеткой поверхность туда, где эту женщину держали в плену.

— Я клянусь, что попытаюсь жить, Анджелалти. — Ее голос был окрашен бесконечной печалью. — Я молю тебя сделать то же.

«Я НЕ САМОУБИЙЦА, — заверил он ее. — ЕЩЕ ОДНА НОЧЬ КОРБИНЬИ ДЕРЖИСЬ».

— Береги себя, кузен. Не забудь про «Гиацинт», если безумие тебя оставит.

Искатель чуть улыбнулся, а его пальцы запорхали по клавиатуре.

«ЭКИПАЖ ВСЕГДА ЕДИНОДУШЕН».

На сей раз пауза была заполнена чем-то неопределимым и очень мощным.

— Это так, — согласилась женщина. — Корабль и звезды да ведут тебя, Анджелалти.

«КОРАБЛЬ И ЗВЕЗДЫ КОРБИНЬИ». Сетка погасла.

Молодой Искатель секунду сидел, понурившись. А потом выпрямился и встал, начав деловито двигаться среди своих инструментов и приборов.

Свидетель Телио осторожно сидел на углу стола, деля внимание между Карателем, который невидимо спал, неугомонным Искателем и собственным изумленным сердцем.

Глава двадцать девятая

Паучок перестал плести паутину, дважды мигнул золотыми глазами и начал обратный путь по белому ковру, глотая черные шелковые слова.

Корбиньи развернулась, яростным прыжком поднимаясь с колен на ноги. Женщина в зеркале выполнила это движение с грацией, и ее тело красноречиво выразило грозную, действенную силу. Корбиньи гневно посмотрела на нее, сделала три по-планетному тяжелых шага и плюнула.

— Грязеедка! — крикнула она, глядя, как нежные щеки сначала розовеют, а потом краснеют, а черные глаза расширяются, карикатурно изображая истинные глаза Экипажа. — Никчемный, неуклюжий кусок мяса! Ни мышц, ни скорости, ни ловкости! Мне от тебя тошно!

Она поймала свою ярость, схватилась с ней, словно с живым существом — и была немало поражена ее силой.

Женщина в зеркале плакала, беззвучно и обильно. Острые скулы блестели от слез, стекавших по ним и падавших с округлого подбородка. Но она не замечала этих слез.

Ярость Корбиньи внезапно погасла, оставив после себя только боль и сожаление. А еще — зубастый страх, который денно и нощно грыз ей сердце. Она вздохнула и подняла руку, чтобы стереть слезы с лица.

— Хорошо, — обратилась она к женщине в зеркале с величайшим терпением. — Третий Цикл, с самого начала. Тройная скорость.

Женщина в зеркале послушно встала в нужную позу и начала двигаться. Корбиньи вторила ей движениями каждого мускула.

Глава тридцатая

Незаметно и совершенно бесшумно он скользнул по темному коридору к нужной двери, осторожно достал из-за пазухи специально гравированную перчатку и приложил ее ладонь к пластине замка.

Дверь шумно вздохнула, открываясь — и Лал пригнулся, напрягая слух, чтобы не пропустить ни малейшего признака беспокойства в сонном доме.

Но всюду царила тишина. Индикатор на руке не показывал всплесков энергии, неизбежных при включении дистанционного сигнала тревоги. Комната оказалась темной, довольно прохладной, но менее затхлой, чем в прошлый раз. Лал опустил на глаза очки-тепловизоры и шагнул через порог.

Номер Четвертый обошел витрину, сообщил, что все в порядке, и перескочил на рукав Лала, когда тот подался вперед, чтобы открыть крышку.

Величайшее сокровище Мордры Эль Теман сияло перед ним, словно Грааль. Лал наклонился и взял его.

Омерзение охватило его, омерзение и страх, от которых отчаянно забилось сердце.

Он бережно опрокинул вазу и вывалил Сариалдан себе на ладонь.

Страх обжег ему горло желчью, наполнил уши воображаемыми криками, будто его застали на месте преступления.

Заставив руки не дрожать, он вернул вазу точно на место, опустил стекло витрины и устремил взгляд на ладонь, где лежал этот предмет: уродливый, несимметричный кусок коричневого камня, поросшего местами угрюмыми зелеными кристаллами. Лал опустил Сариалдан в карман брюк и ощутил его приближение к своему телу, словно вражеский нож.

Он на секунду закрыл глаза, мысленно повторил заговор, найденный в библиотеке Шилбана, — и пожалел, что не может заставить себя поверить, будто страх уменьшился. После этого он мрачно перебрал в уме детали дальнейших этапов плана.