Виталий Вавикин - Лики звезд Страница 20

– Наоборот, – Молли смотрит куда-то вдаль. – Теперь многое становится ясным, – она снова вздрагивает. – С самого начала у меня не было ни одного шанса. Неважно, что я делала и как. Никому… Понимаешь? Никому не нужны были мои таланты, – еще одна нервная улыбка. – Только мое тело. Только тело…

– Это не так.

– Именно так! – Молли смахивает с плеча его руку. – Чертова планета!

– Молли…

– Ты ведь тоже не веришь мне? Не веришь ни единому слову?

– Я…

– Не веришь… – она снова вглядывается в пустоту. – Знаешь, а ведь ей тоже никто не верил. Кузе. Только Гликен.

– И что с ними стало?

– Думаешь, меня тоже это ждет?

– Ты – не она, Молли.

– Вот как? И что ты знаешь обо мне?

– Я знаю, что ты нравишься Эш.

– А как же центральный парк? Читал, как называли меня в газетах?

– Думаю, это просто способ самовыражения. Твои мрачные фантазии.

– Это не фантазии.

– Но…

– Видишь, теперь я и тебе противна.

– Я просто хотел спросить, зачем тогда ты все это показала?

– Почему бы и нет? С первого дня, как я оказалась здесь, все только и говорили мне о том, что моим работам недостает искренности, – Молли поворачивается, смотрит Илии в глаза. – Но знаешь, что самое забавное? Куза признала их. Оценила. И это для меня почему-то важно. Сейчас важно. Она видела в моих скульптурах не уродство и порок, как написали газеты. А чувства, которые я пережила, пройдя через это. Чувства, которые пережили в эти моменты те, кто был рядом со мной. Хотя, думаю, все это поняли, но побоялись признать. И не говори, что мне стоило попытаться создать что-то другое. Я пробовала. Пробовала, когда ушел Дорин. Пробовала, когда ушел Хак. Как Куза. Помнишь? Закрывшись в мастерской и медленно сходя с ума, создавая вымышленный мир гармонии и покоя, где можно спрятаться от всего этого ужаса. И знаешь, чем это кончилось? Я имею в виду в моем случае? Верно. Не знаешь. Потому что никто даже не взглянул на них. И неважно, сколько дивных стран и счастливых лиц я нарисую. Все это будет ненужным. Выброшенным на свалку времени бездарных творцов. Все, кроме скульптур в центральном парке. И будет это не потому, что они лучше вымысла и иллюзий, которые я создаю. Они останутся благодаря случаю, прихоти сдвинувшейся бабы, решившей воплотить во мне все свои несбывшиеся мечты и надежды. И что самое обидное, без нее я никто. Даже большее никто, чем была до знакомства с ней.

– Это не так.

– Не так? Да что ты знаешь об этом?! – Молли смеется новому другу в лицо. Нервно. Вымученно.

Был ли он в центральном парке до того, как демонтировали ее скульптуры? Видел ли журналы с фотографиями пикантных сцен, сделанные крупным планом? Писал ли все эти письма, с предложением встретиться и провести ночь? Наверное, нет. По крайней мере, она хочет, чтобы было так.

Последняя выставка, которую она пыталась устроить, закончилась предложением группового секса и восторженной речью о культуре порнографии.

Молли сидела за столом, снова и снова подливая себе красное вино, а хозяин галереи не переставал расхваливать ее тело и смелость, с которой она обнажила себя перед миллионом глаз.

– Уверен, вы многому можете нас научить, – говорил он, и Молли видела, как краснеет его жена.

– Так как насчет выставки?

– Ах, выставки! – он нехотя прервался. – Ну, что там у вас?

Молли протянула ему папку с набросками своих фантазий. Чистых и светлых, как безоблачное небо. Наивных и безгрешных, как утренняя роса. Добрых и доверчивых, как голубые глаза младенца.

– Что это? – спросил хозяин галереи. Притворно поджал губы. Улыбнулся. – Это шутка, да?

Молли покачала головой.

– Боюсь, вы теряете хватку! – рассмеялся он.

Его жена снова покраснела. Скорее от разочарования, чем от стыда.

– Это шутка! – рассмеялась она, грозя Молли пальцем.

– Нет.

– Нет?

– Думаю, мы неправильно поняли друг друга, – сказал хозяин галереи и вспомнил вдруг о какой-то встрече…

Остальных лиц Молли уже не помнила. Только выражения и чувства. Всегда. Везде. Либо стыд, либо похоть. Но никому не нужна Молли. Им нужен ее крах. Им нужно ее тело…

Она смотрит на Илию. И он еще смеет говорить ей, что это не так?

– Они ищут тебя.

– Что?

– Они хотят, чтобы ты вернулась.

– Ну уж нет!

– Молли! – он сжимает ее руку. Накрывает ладонью. – Ты все еще можешь вернуться.

– Да что ты знаешь?!

– Он приходил ко мне.

– Кто?

– Дорин, – Илия чувствует, как вздрагивает рука Молли, – он искал тебя. Искал по всему городу.

– Зачем? – собственный голос кажется Молли каким-то далеким. Мысли путаются. Дорин ушел. Ушел навсегда. Или же нет?

– Он сказал, что ты хотела устроить мастерскую на крыше нашего дома.

– И что?

– Эш привела его ко мне.

– Эш?

– Моя дочь. Он увидел кольцо, которое ты ей подарила.

– И что?

– Он сказал, что хочет вернуть тебя.

– Вернуть? – Молли чувствует, как сердце замирает в груди.

Обиды, обиды, обиды… Что они значат? Что значит все отчаяние этого мира, когда оживают надежды?!

– Им нужен твой талант, Молли.

– Талант? – Что значат все надежды одного человека, когда целый мир убивает их отчаянием?! – Не я?

– Нет, Молли. Не ты. Талант.

– Я не хочу…

Илия еще что-то говорит, но она уже не слышит его.

– Ты не понимаешь! – перед глазами мелькают рисунки Кузы. Вся ее жизнь. Все ее мечты и надежды. – Они заберут мою жизнь! Заберут то немногое, что у меня осталось!

– Молли!

– Нет! – дрожь начинает бить тело. – Куза права! Это хуже, чем смерть!

– Но, Молли…

– Ты не знаешь, что это! Думаешь, что знаешь, прочитав пару газет, но это не так! Хочешь что-то понять? Зайди в палату Кузы! Думаешь, со мной все будет иначе? Нет! Они заберут у меня тело. Заберут у меня жизнь. Мою жизнь, понимаешь? – она плачет, уткнувшись Илии в плечо. – Я не хочу этого. Мне это не надо. Я видела эту жизнь. Там ничего нет. Ничего!

– Молли.

– Даже Дорин! Разве ты не видишь?! Он такой же, как они! Часть этого проклятого хоровода! И наша встреча с ним… Я думала, что это случайность. Надеялась, что такое возможно. Но нет. Это лишь часть маскарада. Все было подстроено! Даже чувства! – она захлебывается рыданиями. – Не хочу! Пожалуйста! Не хочу больше этого! Не надо! Хотя бы ты!

– Молли…

– Не отдавай им меня! – она целует его солеными от слез губами. – У меня больше ничего нет, кроме этой жизни, – она расстегивает ему брюки. – Скажи мне, чего ты хочешь? Я все сделаю. Клянусь.

– Молли!

– Только не отдавай! – она сползает по его ногам вниз.

– Молли! – Илия встряхивает ее за плечи. Еще раз и еще. Светловолосая голова болтается из стороны в сторону. Беззаботные птицы щебечут в кронах деревьев.

– Тут никого нет, – шепчет Молли, снова сползая вниз.

– Хватит! – кричит Илия. Его звонкая пощечина приводит ее в чувство. – Сядь! – он слышит ее всхлипы, застегивая ремень. Слышит тихий бессвязный шепот. – У меня за городом есть дом, – он поворачивается, вглядывается в заплаканное лицо. – Мы отдыхали там, когда была жива жена.

– Не отдавай им меня.

– Ты слушаешь меня?!

– Да.

– Если ты не хочешь встречаться с Дорином, то я могу отвезти тебя туда.

– За город?

– Да.

– Одну?

– Если хочешь, то мы с Эш можем остаться с тобой.

– А если они найдут меня там? – она вжимается в скамейку затравленным зверьком.

– Не найдут. – Илия осторожно прикасается к раскрасневшейся от пощечины щеке. – Господи, что же они с тобой сделали?!

Молли всхлипывает.

– Обними меня.

– Все будет хорошо, – он гладит ее волосы.

– Обними и не отпускай.

Глава сорок первая

Ялик уносит их прочь. От Аваллона. Над сводчатыми, кружевными фермами. Над гладкими неподвижными озерами. Над тенистой прохладой лесов. Вдаль. В голубое небо. Чистое и невинное, словно на картинах Молли, которые она оставила где-то в прошлом. К сложенному из бревен дому, примостившемуся на берегу журчащей реки. К поляне, усеянной белыми цветами. К пурпурно-розовым бабочкам, которых Эш ловит сачком. К тишине и покою.

– Извини, что закатила истерику, – говорит Молли.

– Да ничего, – Илия устало улыбается.

Они сидят на открытой веранде, наблюдая за его дочерью.

– Знаешь, Куза, наверное, позавидовала бы тебе.

– Мне?!

– Ну да, – Молли по-детски шмыгает носом. – Она ведь только об этом и мечтала. Завести ребенка, найти мужчину и забыть обо всем, что было.

– Я знаю много людей, которые позавидовали бы ей.

– Сейчас?

– Ну, не сейчас.

– Никто не видит обратной стороны, верно?

– Не знаю. Многие вещи невозможно понять, пока не увидишь все своими глазами.

– Думаешь, я такая же чокнутая, как и Куза?

– Нет.

– Думаешь? – Молли улыбается. Потягивается, распрямляя спину. – Ты ведь кремировал жену, да?