Алексей Лукьянов - Жесткокрылый насекомый Страница 20

Мама.

…Одинаковы-с-лица просто обалдели, когда барчук вернулся домой сам.

— Мама дома?

Просто Коля кивнул. Коля-второй внутренне подобрался: весь вид барчука говорил о грядущих неприятностях.

Альбин прошел в дом и обнаружил Лиану Степановну в кабинете о чем-то яростно спорящей по телефону.

— Мама… — позвал Пиворас от порога.

— Подожди, я занята! — оборвала она. — Нет, не вам!.. Я не понимаю, чем вызвано подобное…

Тут она крутанулась в кресле и уставилась на Алика.

— Я вам завтра перезвоню, — упавшим голосом сказала она и положила трубку. — Алик, ты вернулся? Сам?

Алик не прошел в кабинет. Опершись о косяк, он взахлеб, путаясь и заикаясь, рассказал про добрую тетку, что она в беде и что сейчас ее будут убивать… А мама слушала, не перебивая, эту галиматью и кивала, и глаза у нее блестели… и щеки тоже…

Потом она сказала:

— Нет.

И Пиворас чуть не подавился всеми словами, что собирался еще сказать.

— Почему?

— Алик, это милиция. Это закон, это сила. Я не могу идти против такой силы.

Альбин Петрович готов был плакать. Он не ревел, когда его избивали на улице, не ревел, когда нечего было жрать, но сейчас очень хотелось залиться слезами. Мама права. Но можно ведь попробовать.

— Мама, ну пожалуйста. Я больше не буду убегать, никогда-никогда! Ну сделай что-нибудь!

Лиана Степановна только головой качала.

Так они плакали друг против друга, минуты две, не больше… а потом Пиворас сказал:

— Ладно, я тогда пойду. Не теряй, я вернусь сегодня. Честно.

Мама кивнула: верю, ступай.

В квартире у Марины Васильевны царили мир и покой. Непонятные дела с пространством: все где-то устроились, и никто никому не мешал.

Евгений кашеварил на кухне, не обращая решительно никакого внимания на шум с улицы.

Зато Марина обращала. Она смотрела, как подъезжают служебные машины, как курит у соседнего подъезда команда здоровенных мужиков в камуфляже и черных масках.

Зазвонил телефон.

— Да!

— Марина Васильевна, с вами говорит начальник управления внутренних дел Большой Ольховки Сбитень Александр Иванович. Предлагаем немедленно освободить детей.

— Это мои дети.

— Перестаньте молоть чепуху! Тут ваша сестра, она говорит, что у вас никогда не было детей.

— А теперь есть.

— У вас там, наверное, шагу негде ступить да еще вонь от кошек!

Немедленно освободите детей.

— У нас вполне просторно и уютно, зайдите и убедитесь сами.

— Вы предлагаете обменять меня на заложников? Согласен, встречайте.

— Нет никаких заложников, они мои дети, они домой пришли, вы совсем тупой?!

В трубке пошептались, заговорила Наташа:

— Тетка Мика, послушай их. Ну пускай ребятишки выйдут. Разберутся люди и обратно их тебе вернут…

— Наташенька, ты ведь сама не веришь в это, зачем меня обманывать!

— Мариночка, ты не в себе, ты устала. Ну давай я к тебе войду, все хорошо будет, успокойся!

В окна ударили столбы света. Хрипло огласил окрестности мегафон:

— Всем посторонним покинуть район операции. Повторяю: всем немедленно покинуть оцепленную территорию. Гражданка Кулик, предлагаем немедленно сдаться, иначе мы начинаем штурм.

— Мама! — заголосили дети. — Мамочка!

— Ма, не подходи к окну! — предупредила Кира.

Звякнуло стекло, что-то просвистело рядом с ухом, взорвался плафон на кухне.

— Всем на пол! — велела Марина Васильевна.

Снайпер выстрелил для острастки, чтобы сумасшедшая тетка не вздумала торчать у окна. Он собирался выстрелить еще раз, как чей-то голос прогремел: «Отставить пальбу!»

Сбитень и все прочие в недоумении посмотрели на участкового.

— Вы совсем ё…у дались, что ли? Там дети.

— Иди на х…й, старлей.

Лопаницын пошел к подъезду, встал и сказал:

— Хрен кто сюда войдет.

Рядом с ним встала Галка. Боборыкин, немного помявшись, тоже встал на защиту подъезда. Совершенно непонятным образом материализовался Пиворас и еще Андрюшу с собой привел. Андрюша тут же намекнул Галке, что она похудела.

— Это кто? — поинтересовалась Геращенко у Пятачка.

— Альбин Петрович, надо полагать, — пожал плечами участковый.

На этом запись в народное ополчение не завершилась. Посланные Лианой Степановной для страховки барчука Одинаковы-с-лица во главе с Аскольдом чинно прошествовали мимо милицейского наряда и закрыли фланги.

— Аскольд Герольдович, — представился мамин секретарь.

— Николай, — хором сказали оба Коли.

— Это со мной, — объяснил Пиворас.

Бухта долго наблюдал этот балаган со стороны, потом плюнул — и рванул на помощь защитникам. Все равно пять тысяч пропали.

— Лопаницын, хватит вые…ываться, собирай свою дружину и уматывай, — приказало начальство после нескольких минут бесполезного ожидания.

— Геращенко, тебя тоже касается. А юноше простим на первый раз.

— Что, и майора мне не присвоите?

— Пятачок, не нарывайся, — краем рта прошипела Геращенко.

Лопаницын же не зарывался, он прикидывал и так и эдак, чтобы уйти живым и в тюрьму не попасть, и ничего не складывалось. Вот, блин, слетелись, блюстители порядка…

Слетелись?

Он посмотрел на небо. Солнце уже укрылось за горизонтом, дома из розовых стали синими, комары зазвенели.

— Слышь, парень, — обратился он к Бухте.

— Леонид.

— Вот что, Леонид. Иди отсюда… Да не ерепенься, я не договорил. В первом подъезде есть люк на крышу. Видишь, пятно световое внизу? Это прожектор на крыше. Так вот, этот прожектор надо развернуть в сторону стадиона.

— Пятачок, ты что придумал?

— Свет в окне — помощь врагу, — ответил Петр невпопад. — Только быстрее, Леня, пока нас не ухлопали… Ребята, нам бы минут десять протянуть… Эй, начальник, погоди немного, у нас один испугался!

Десяти минут ждать не пришлось. Едва прожектор изменил положение, Сбитень заорал:

— Что там такое?

— Ничего, — ответил участковый. — Мы подмогу вызвали.

— Какую подмогу, Лопаницын? Ты что творишь? Мне твои выходки уже поперек горла. Ты у меня завтра же под трибунал пойдешь, затейник х…ев.

— Какой трибунал? — вдруг осенило участкового. — Вы соображаете, что говорите? У вас есть санкция прокурора на операцию? Вы знаете, сколько сейчас времени? Вы уровень шума превышаете, двенадцатый час уже! Да я на вас все городские газеты натравлю, и областные тоже! У меня брат на Первом канале работает, вас в «Человеке и законе» заклеймят…

Галка подумала, слушая весь этот бред, что Аскольд Герольдович — это очень сексуально. И кольца на пальце нет. И выглядит очень даже…

— Вы замужем не были? — спросил вдруг Аскольд.

— Очень туда хочу, — потупилась Геращенко.

И вдруг народ заволновался сильнее, шум начал нарастать, и кто-то крикнул:

— Смотрите!

Все пространство над двором потемнело, воздух наполнился утробным гудением бомбардировщиков, и в свете фонарей и милицейских прожекторов все увидели полчище летающих многоруких людей.

— Свет! Жизнь! Ура! — вопили Хрущи.

— Огонь! — последовал приказ, и все вооруженные люди, готовые начать штурм квартиры номер тридцать четыре, начали беспорядочно лупить по налетевшим врагам.

Поднялся невообразимый гвалт и вой. Летуны падали вниз, разбивались и разбрызгивали вокруг себя вонючую жижу, чересчур впечатлительные падали в обморок, вопила сигнализация припаркованных вокруг автомобилей, матерились омоновцы и прочие служивые люди…

— Не бойтесь, не бойтесь, зайцы, все будет хорошо, мама вас никому не отдаст, не бойтесь, — утешала Марина Васильевна и сама старалась поверить, что там, снаружи, наконец во всем разберутся и оставят их в покое.

— Ну, ну! Я вам песенку спою! Женя, подпевай: жесткокрылый насекомый знать не знает, что летает, деревенский даун Яша, аксельбантами слюна…

Женя подхватил, потом присоединились Кира, Миша, Федька, и вскоре все хором допели дурацкую песенку:

— …к трем китам, несущим землю, подгребает Яша-псих.

За окнами все смолкло.

Ребята лежали на полу вокруг Марины и ждали, что будет дальше. Долго ждали.

Пока не уснули.

сто двадцать семь и еще один

С утра пораньше в дверь начали тарабанить.

— Федька, открой! — пробормотал Семка.

— Сам открой, у меня вся жопа квадратная, я встать не могу, — огрызнулся брат.

— Всем мыть руки и завтракать! — крикнул с кухни Евгений.

— Да откроет кто-нибудь дверь, в конце концов? — крикнула Кира.

Мама Марина лежала на спине и думала, что все хорошо, только плафон на кухне безнадежно испорчен и стекло на балкончике вставлять придется, а это лишние затраты. Потом все-таки встала и пошла открывать.

На пороге стоял Пиворас в сопровождении какой-то женщины, пожилого мужчины и одинаковых с лица молодых людей.