МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №2, 2018(24) - Песах Амнуэль Страница 20

Оказавшись на «Торраксоне», Арновааллен не допускал возможности для сомнений. Главной стала борьба за время, в течение которого теория Каргоарлоса разрешала адекватную сборку искусственных структур, двигавшихся в пространстве в виде горячей плазмы. Пока эта оболочка была тонка и двигалась без торможения, она сохраняла последовательность точечных узлов – связей векторов и масс.

Между тем чиновники из Ведомства безопасности генофонда расчетливо затягивали сроки начала монтажных работ, собирали всякий сброд в рабочие команды. В их глазах Каргоарлос был мелкой личностью, «утратившей асимптотическую устойчивость». В истинность идей Каргоарлоса верил только капитан и его ученики Ингобертан, Симплимаус, Берильор, Рунаморено – они пойдут первыми в центр репликации, восстановят варварски уничтоженный сектор жизни.

…И все же Арновааллен волновался. После ухода секретаря Ратцоатля он подумал, что все еще не знает о последних сомнениях молодых репликаторов. Наверняка у них были сомнения, он сам приучил их сомневаться… Нужна честная, открытая беседа без уловок и мысленных оговорок.

– Вот мы и вместе, – сказал Арновааллен, когда все собрались в его кабинете. – Помните наш уговор?

– Да, – подтвердил контактор Симплимаус.

– Но говорить здесь… – удивился Берильор, оглядываясь.

– Вот уж чего не ожидал! – рассмеялся капитан. – «Торраксон» – старый добротный комплекс на списании. Построили его в те времена, когда резиденция капитана-наставника была неприкосновенна. Здесь двойной контроль на средства подслушивания.

– Хорошо, – Симплимаус. – У меня появились сомнения, когда нас доставили на «Торраксон». Ржавые отсеки, дефектные крибы, сброд… Здесь следят за каждым шагом. Не представляю, как нам удастся пробиться сквозь все фильтры.

– А я не считаю положение безнадежным! – вспыхнул Ингобертан. – Настоящие трудности будут в центре аттрактора. Даже если все получится, возникнет вопрос: «Какими мы оттуда вернемся? Что ждет нас в будущем?» Миракль столетиями был пугалом, космическим злом, осквернением космогенеза. Есть сведения, что «фейм-миры» работали на деструкцию сознания, полное разложение морали, творческого инстинкта. В центре аттрактора мы окажемся под мощным давлением этих структур. Не рискую говорить больше этого. Остальное, наверно, скажет Рунаморено.

Арновааллен вопросительно посмотрел на космоархеолога.

– Хорошо, я скажу, – неуверенным тоном начал тот. – Имеем ли мы моральное право восстанавливать центры сознания только для того, чтобы учинить им жестокий допрос, зная, что им вторично придется пережить невыразимый ужас разрушения? Не слишком ли это высокая плата за то, чтобы эго-копии нескольких негодяев вычеркнуть из списков «Пантеона бессмертия»?

«Он тысячу раз прав, – думал Арновааллен. – В сущности, репликация – изощренное варварство. Восстановить, чтобы уничтожить…»

Вслух он сказал:

– Ваши сомнения не лишены оснований. У нас действительно нет энергорезерва, и возможен срыв аттрактора. Природа «фейм-миров» загадочна. Не исключено, что группа кристаллизации окажется в опасной зоне. Но все это можно решить технически. Труднее ответить на вопрос Рунаморено. Он прав: техника репликации содержит парадокс – она способна восстановить прежние состояния сложных систем, но только те, что непосредственно связаны с моментом разрушения. Ужас смерти, пережитый в силу объективных причин, представляется сверхжестокостью, если его повторить в чисто экспериментальных или юридических целях. Но от того, что так было всегда, не следует, что так будет и дальше. Здесь наш дорогой Рунаморено впадает в противоречие…

Это моя последняя работа, последняя строка в биографии капитана Арновааллена. Но это также последняя жертва, которую принесут репликаторы. Идеи Каргоарлоса – окончательное решение противоречия между знанием и жестокостью. Что такое самофокусирующийся аттрактор? Это зерно, из которого, подобно растению, может полностью восстановиться погибший мир. Восстановиться, чтобы жить миллионы лет, не зная страха исчезновения.

Арновааллен говорил еще долго. Ему показалось, что он достиг цели: когда ученики покидали кабинет, их глаза светились доверием, как в те добрые времена, когда они вместе работали в центре Волент.

Но глухое беспокойство не покидало капитана-наставника. Он делал все, чтобы создать на «Торраксоне» атмосферу обычной плановой работы. Все было готово к началу репликации, и хотя бы в этом совесть Арновааллена была чиста.

Когда прозвучала команда «Спуск!», транспортеры с вооруженными штурмовиками заняли ключевые точки зоны. Дендро-линии медленно скручивали пространство, стягивая плазменное облако в воронкообразную полость. Линии «МС-Галакт» передали сообщение о начале следственного эксперимента по делу Миракля.

Арновааллен покинул командный пункт и, облачившись в нейтридный скафандр, направился в транспортный туннель – исходную точку силовых линий, по которым будет скользить команда кристаллизации аттрактора. Капитан представил себя внизу, в точке «мей», где началась вторичная кристаллизация экзосферы.

…Теперь он был среди учеников, смотрел на мир их глазами, ощущал напряжение их единого психополя. Напряжение росло. Масса спрессованной материи достигла критического значения, рассчитанного Каргоарлосом.

– Резерв, давайте резерв! – крикнул Арновааллен. Но вместо ответного сигнала капитан увидел перед собой зловещую фигуру секретаря Ратцоатля.

– Вон! – Капитан терял самообладание, но Ратцоатль не шевелился, и только рот его скривился в гаденькой улыбке:

– В Блоке секретных поручений вас ожидает советник Сервиалор. Он приносит глубочайшие извинения капитану-наставнику.

– Сейчас переговоры невозможны, – раздраженно ответил Арновааллен. – Возвращайтесь к Сервиалору и говорите что угодно. Развлекайте его, покажите оперативный пункт штурмовиков.

– Позволю себе заметить, у Сервиалора чрезвычайные полномочия от Эксперта-хранителя.

– Хорошо, – сдался капитан. – Передайте советнику, что я немедленно буду иметь с ним беседу.

– Советник очень торопится, – уточнил Ратцоатль.

Когда Арновааллен поднялся в Блок секретных поручений, его поразила изысканная роскошь, с которой была оборудована закрытая часть надстроек «Торраксона». Советник утопал в огромном кресле, лицо его было почти невидимо.

После уставного приветствия, четко произнесенного капитаном, Сервиалор изобразил подобие улыбки и мягко пожурил «друга юности, о котором всегда тепло вспоминал». Говорил он заунывно и пространно. Память его извлекала на свет имена, события, впечатления далекого прошлого. Он путался, терял нить повествования, поведение советника все больше раздражало капитана. Он не хотел терять время на приятные воспоминания юности, когда решалась судьба репликаторов, идей Каргоарлоса. Волнение капитана не укрылось от Сервиалора.

– Ты очень изменился, – вздохнул советник. – Дело поглотило тебя целиком.

– Я отвечаю перед Координаторами, – ответил Арновааллен. – Сейчас у меня нет свободного времени. «Торраксон» вышел на рабочий режим. Мое отсутствие скажется на результатах репликации.

Сервиалор надулся от важности. Его лицо приобрело надменно-холодное выражение.

– Сожалею, – процедил он. – Но есть вещи важнее истины. Решается ваша судьба, капитан-наставник Арновааллен. И мне вдвойне тяжело выполнять эту миссию… Поймите меня правильно… Как официальное лицо, я