Евгений Лукин - Андроиды срама не имут Страница 21

Алексей, естественно, ошалел.

— Ты о чем? — спросил он, вглядываясь в меня с тревогой.

Еще минута — и я бы сорвался по-настоящему. Истерика — штука заразная. Слава богу, в следующий миг сработала спичка. Два укороченных местных дня, отпущенных мне на профилактику, истекли. Мымра жаждала лицезреть Володеньку Турухина.

— Прости, друг… — с натужной развязностью выговорил я, вынимая спичку из-за уха. — Служба…

Не знаю, что ей наплел о моей исправности Обмылок, но нагрузку мне Мымра резко снизила. Лучше бы она этого не делала. Я к ней как на свидание спешил, а нарвался на супружескую размолвку в самой мерзкой ее разновидности, когда муж мельтешит и суетится, не зная, как восстановить гармонию, а жена отворачивает нос, давая понять, что все между ними кончено.

Главное — за что? В чем провинился? С лучшим другом разругался вдребезги, ее же, Мымру, защищая, и вот тебе благодарность! Вы не поверите, но я оправдываться перед ней начал — припоминать лестные для себя подробности нашего с Лёхой раздора, кое-что даже преувеличивая, — до того понравиться хотел.

Ничего доброго из этого, разумеется, не вышло, и вскоре возненавидели мы друг друга до сладострастия. Что она из себя корчит? Лиана под хвост попала? Было очень обидно.

Потом пришло спасительное отупение. Машинально выполнял приказы, а мысли брели своим чередом.

Может, Лёха в чем-то и прав: бросить все к чертовой матери и потребовать расчет… Обратите внимание, сам Обмылок, не отрицая факт существования свалки, ни разу не пригрозил никого туда отправить. Во всяком случае, при мне. Свалка… Ну есть такое место — и что с того? Наладчик, по его собственным словам, наведывается туда постоянно… Стоп! Зачем он туда наведывается? Что он там забыл, если работает исключительно с людьми?

Лёхе он сказал: перетрем… А Лёха человек въедливый, наверняка постарается воспользоваться такой оказией и выцедить из Обмылка максимум информации. Надо будет потом расспросить…

Но тут я осознал, что никакого потом, скорее всего, не будет. Лёха упрям. Настоит на своем и сгинет в неизвестном направлении. Домой ли он попадет, на свалку ли — какая разница? Все равно я его больше не встречу. Мы виделись последний раз — и поссорились на прощание…

Осознал — и чуть не взвыл.

Я готов был Мымру на лианы раздергать. Из-за какой-то твари лохматой взял и обидел хорошего человека. Да, представьте, хорошего! Ранимого, честного… Ну наплел черт знает чего — так нужно ж учитывать, в каком он был состоянии!

Может, еще не поздно, а? Может, он еще сидит там, на рабочем пятачке, свесив бедовую свою, словно пеплом посыпанную голову, Обмылка ждет… Изобразить очередной сбой программы — и к нему… Нет, неловко. Я же только что с профилактики…

Наконец Мымра скомандовала отбой, и я со всех ног метнулся к Лёхе. Пятачок был пуст, футляр закрыт, и никакие морозные змейки-искорки по нему не гуляли. Неужто опоздал? Побежал к Вадиму, к Лере. Леры тоже на месте не обнаружилось, а Вадим работал. Прервать производственный процесс я на сей раз не отважился…

Кляня себя за все сразу, побрел домой. Улегся в выемку, долго не мог уснуть, с горечью перебирал Лёхины доводы. Умница-то он умница, а в чем-то разочаровал. Самый примитивный способ придать жизни видимость смысла — это найти себе врага. Ей-богу, я ожидал от Лёхи чего-то большего… Или, может быть, в нем просто сработал основной инстинкт русского интеллигента: никогда ни при каких обстоятельствах не верить властям. А власть в нашем случае кто? А лохматые! Другого источника информации здесь просто нет, следовательно источник этот недостоверен… Хотя есть еще Обмылок, но информации от него — как от козла молока…

Действительно, странно. Мы, гуманоиды, все такие злобные, агрессивные, а что ж это у лохматых ни единого грешка? Так бывает вообще? Никого не трогают, других существ не едят, питаются не поймешь чем, мировой энергией, парят себе в воздухе, лианами колеблют. Пусть не белыми, однако вполне пушистыми…

Это, братцы вы мои, как голливудские фильмы о войне в Ираке. Прекрасно знаешь, что не Ирак вторгся в Америку, а Америка в Ирак — тем не менее смотришь и сочувствуешь америкосам…

Да, но если наша работа заключается в том, чтобы лохматые ежедневно (еженощно) накачивали нас своей пропагандой, то это, простите, не пропаганда, а полный идиотизм. Против кого настраивает Мымра Володеньку Турухина? Против Володеньки Турухина? Ор-ригинально…

Нет, что-то тут Лёха не додумал. Мягко говоря. Если совсем честно, то версия его — откровенный бред, сведения, выуженные из собственной подкорки. Вообразил картинку — и сам в нее поверил. А картинка между тем весьма сомнительная, вдобавок отдающая плагиатом: механические спецназовцы — опять-таки чистый Голливуд! И что вообще можно сделать с лохматым, если он способен исчезнуть в любую секунду? Кстати, а тебе, Володенька, известно, чем они занимаются, когда их здесь нет? Вот то-то же…

Рассуждения я не закончил, ибо задремал. Снились Мымра, война в Ираке, падающая в сугроб Танька.

Потом в крышку моего гроба постучали. Открыл, взглянул. Надо мной склонялась довольная, я бы даже сказал, торжественная мордень Вадима.

— Вылазь, — приказал он. — Есть повод…

Вылез.

— Случилось что-нибудь?

— Случилось…

Я последовал за ним. Вскоре из шевелящихся бликов восстала навстречу смутная ледяная гора. И два белесых силуэта… Два?

— Кто второй? Лёха?

— Угу…

Слава богу! Надо полагать, Обмылок разрешил устроить проводы. Значит, успею и помириться, и кое о чем выспросить…

Мы подошли к футляру вплотную. Лера сияла, а Лёха, похоже, был малость смущен. Я пригляделся и вдруг увидел, что череп бунтаря, равно как и челюсть, и все остальное, гладок и стерильно чист.

Глава 12. Предвестия

— Нет, ты скажи, чем тебя Обмылок охмурил! — не унимался Вадим. — Зарплату прибавил?

Лёха поморщился.

— О деньгах мы вообще не говорили…

— А чем тогда?

— Н-ну… выяснились новые обстоятельства…

— Какие?

— Так тебе и скажи…

Алексей был, как всегда, загадочен, но теперь загадочность эта внушала нам надежду, придавала сил.

— Неужели нет никакой свалки? — предположил я.

Раскаявшийся бунтарь надолго задержал на мне взгляд и вроде бы заколебался.

— Есть, — вымолвил он наконец. — Но это совсем не то, что мы думали…

— А что? — изнемогая от любопытства, спросила Валерия. — Что, Лёшенька?..

Лёшенька ухмыльнулся.

— Не скажу, — объявил он. — А то жить неинтересно станет.

— Ну Лё-оша-а…

Возможно, Алексей блефовал. Опять-таки как всегда. Однако факт оставался фактом: наладчик явно выдал ему по секрету нечто такое, что непреклонный Лёха пошел на попятную.

— Знаешь, как это называется? — выпалила Валерия. — Гордыня паче чаяния!

— Ты хотела сказать, смирение паче гордыни?..

— Какая разница?!

Вытрясти нам из него в тот раз так ничего и не удалось. Лера надулась — не могла уразуметь, как это вообще возможно: узнать что-либо и ни с кем не поделиться? Она-то сама давно бы уже выложила втрое больше, чем разведала. Вадим отнесся к Лёхиной неуступчивости куда уважительнее: приказ есть приказ. Потому как порядок должен быть.

Что до меня, то я решил выждать и при, случае потолковать наедине. Долго ждать не пришлось. Лёха подошел ко мне сам.

— Я в тот раз на тебя наехал… — хмуро напомнил он. — Извини. Нервный дерг, сам понимаешь…

Каждый раз, когда передо мной за что-либо извиняются (как видите, бывает и такое), мне почему-то становится стыдно. Такой уж дурацкий характер.

— Да это я, скорее, наехал… — пробормотал я, пряча глаза.

Однако Лёхе было не до сантиментов.

— Короче, все, что я тебе тогда говорил, забудь, — велел он. — Все не так. Все гораздо хуже.

От таких слов неловкость моя вмиг прошла, и я уставился на него с недоверием. Удивительно. Все гораздо хуже, и тем не менее бодр Алексей, собран, никакой расслабухи, никакого уныния. Хотя, возможно, он из тех людей, для которых любая определенность лучше самых радужных надежд и фантазий.

— Перетерли? — спросил я, понизив голос.

— С наладчиком? — уточнил Лёха. — Перетерли… Кое-что перетерли… — Медленно усмехнулся. — Андроид, знай свое место… — внезапно выговорил он как бы про себя.

— Это тебе Обмылок так сказал?!

— Что? — Лёха очнулся. — Нет, что ты? Обмылок Шварца не читает…

— Он правда андроид?

Алексей посмотрел на меня с удивлением.

— Для тебя это существенно?

— Нет, но…

— Вот и для меня тоже. Аферист он или инструмент афериста… Не вижу особой разницы. Ты спрашивай, не стесняйся!

— Позволь… А тебе можно говорить?

— Почему же нет? Я никаких обещаний не давал.