Константин Уткин - Песий бунт Страница 21

– А куда ты денешься? Конечно же, сделаешь… просто они бояться, как бы ты глупостей не натворил, вот и будут тебя страховать… так, на всякий случай… а вот если начнешь сопротивляться, то и страховать тебе будет нечего.

И для демонстрации того, что может произойти, все та же тяжело дышащая туша процокала к нему, взяла кисть в свою жаркую и мокрую кисть и не спеша стала сдавливать. Через секунду у Леонтовича выкатились глаза и на лбу вздулась ижица…

– Согласен!! Берите!! Только не отрывайте!!

Он был готов на все – лишь бы кончился этот бред сумасшедшего, лишь бы убрались из его уютного отделения, в котором он вот уже двадцать лет чувствует себя если не божком, то царьком и оставили бы его в покое. Он даже поклялся про себя не приставать больше к больным, не пользоваться своим служебным положением, не трогать даже самых смазливых – как бы этого не хотелось…

– А вот это хорошо – неожиданно наклонилась к нему Собачница и доктор потерял дар речи. – жаль только, что это поздно до тебя доперло… скольким ты успел жизнь испоганить? Вот посмотри на хозяев – она показал на охраняющих больных собак – вот пока они будут страдальцев со второго этажа освобождать, там, наверху все твои грехи взвесят и если что не так, то мигом яйца откусят…

– Ты шутишь? – обмирая, спросил доктор – скажи, ты шутишь?

– Да нет, конечно – резко выпрямилась Собачница – давай, веди нас наверх… скажи, что новых наложниц привел… так ты нас, кажется, называл?

Леонтович счел за лучшее промолчать – чувствуя, как органы, чьей мощью он так гордился, буквально варятся в горячей пасти пса и видя его пристальные желтые ободки, он шел вверх, понимая, что сходит с ума.

Он позвонил в звонок и с той стороны санитар весело гоготнул, рассмотрев его перекошенную физиономию.

Когда дверь, скрежетнув замком, открылась, все произошло с такой же скоростью, как и этажом ниже. С единственной разницей – здесь санитары были все-таки мужики и просто так, без боя они сдаваться не хотели. Именно на втором этаже, во время освобождения Умника и Витька пестрый дог понял, что его разношерстное воинство не так уж неуязвимо даже против невооруженных людей.

Сначала в отделение проскочили более мелкие и маневренные дворняги – оглушив всех лаем, тяпнув пару раз санитаров за икры, Они должны были расчистить дорогу тяжелой артиллерии – двум кавказцам и мастифу, но все вышло иначе. Не ожидавший нападения санитар, увидав у себя в ногах оскаленную собачью морду, пнул ее со всей дури и навалился на дверь, одновременно испуская такие вопли, что лай дворняг звучал не громче писка котенка рядом с ревущим слоном. Собака, разом лишившаяся своего оружия, выла и визжала, путаясь под ногами ничего не понимающих людей, на громогласный мат санитара примчалась подмога…

В дверях так же громко, но еще более страдальчески орал Леонтович – с одной стороны его заклинил в дверях санитар, с другой собака не собиралась пока разжимать зубы. В глазах ее светилось нескрываемое удовольствие…

Больные вели себя тоже не лучшим образом – решив, что всеобщая сумятица и кавардак лучший момент для сведения счетов, они этим и занялись. Умник, например, нашел таки того человека, который доставал его ночами нытьем о конце света – и, с радостью убедившись, что человек этот щупл и в очках, принялся бить его спиной об стену… Витек лежал, корчась под сульфазином, и на окружающее его побоище не обращал никакого внимания. Пару раз не него падали чьи-то тела, падали и скатывались, несколько раз в руки и ноги ему тыкались холодные сопящие носы – Витек не реагировал…

Леонтович, ущемленный вдвойне – дверью и зубами, нашел таки в себе силы и решимость примкнуть к одной из сторон и примкнул к собакам. Он просунул руку в оставшуюся щель, нащупал сначала потную щетинистую щеку санитара, который держался из последних сил, потом попал в рот и заорал – санитар, не мудрствуя лукаво, прихватил пальцы своими золотыми коронками. И, наконец, освободив одну часть тела из челюстей брата по разуму, Леонтович нашарил затылок этого брата, запустил пятерню в волосы и с таким наслаждением приложил об дверь, что тот мгновенно выключился и сполз по косяку вниз.

Вот тут и произошел перевес в бою – собаки, ворвавшись в отделение, промчались по палатам вихрем, разя клыками направо и налево, не разбирая, кто прав кто виноват, загнали людей на кровати и встали возле них ощеренным караулом. И вот когда все почти закончилось, когда больные тихо скулили, держась за попорченные конечности, когда санитар ворочался на полу, как бык, которого угостили кувалдой по лбу – в дверь спокойно вошла собачница.

По ходу она небрежно потрепала по затылку Леонтовича, который никак не мог поверить в сохранность своих драгоценностей, сморщила носик – мужское отделение пахло иначе, чем женское, и прошла по палатам, прислушиваясь к себе. Возле Умника она остановилась и скривилась недовольно..

– И зачем это отпускать? – вслух сказала она и Умник подпрыгнул. – пусть лучше… Поняла. Ты, рыжая рожа, пойдешь с нами.

– Куда? – вжался в стену Умник. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас собака выведут его на улицу и свершат скорый и несправедливый суд – никуда я не пойду… не надо меня никуда тащит… Что я вам…

Собачница меж тем движением бровей показала не него огромной мохнатой кавказской овчарке, и та, взяв зубами за штанину аккуратно, потянула его не себя.

Женщина, в один миг пройдя превращение из сумасшедшей в значительную личность, двигалась дальше по палатам…

В палате Витька не было никого – так ей сначала показалось, но потом в полумраке она все же разглядела скорченный силуэт маленького худого человечка.

Такой не выглядел опасным, к тому же в ней проснулось что то вроде материнского инстинкта, и поэтому она присела на кровать и положила руку на остриженную голову.

– Вставай, пойдешь с нами…что? Что ты бормочешь, скажи толком?

Она наклонила голову, пытаясь разобрать невнятное бормотанье, и наконец поняла, что означает раскаленный мокрый лоб под ее рукой…

– Сульфазин – пробормотала она и вышла в коридор. В палате напротив творилось что то непонятное – кавказская овчарка, которая получила приказ ни в коем случае не причинять захваченному человеку вред, тянула штаны на себя, сжимая ткань изо всех сил. Умник же, до судорог в пальцах стискивая пояс, пытался сопротивляться. Когда ткань трещала, овчарка, бросив выдранный лоскут, молниеносно перехватывала выше, а Умник, у которого уже не осталось сил, чуть-чуть приотпускал – и штаны таким образом сползли чуть ли не до колен. Но с кровати Умник не слез.

Собачница, посмотрев на полуобнаженного Умника, что то негромко приказала овчарке и та села, глядя на Умника, как на кусок мяса…

– Ну что ты упираешься, дурень? – почти ласково сказала женщина, с насмешкой наблюдая, как тот пытается прикрыть чресла – Если бы мы хотели тебя прикончить, как ты собак, мы бы тебя давно уже прикончили… гуляй, Вася…. Впрочем, нет. Сейчас ты поможешь нам перенести вон из той палаты человечка, а потом уже будешь гулять…

– Витька, что ли? – с трудом собравшись с силами, проговорил Умник – так ему только сегодня вкатили сульфу, он от такой дозы еще три дня будет лежать, не меньше.

– А настучал на него ты… – будто изумившись, сказала Собачница – ну ты и сволочь. Теперь будешь при нем сидеть неотлучно, пока не отойдет…наказание тебе такое… ладно… еще отнесешь его, куда тебе скажут.

– Куда это еще я его буду нести? – вдруг, забыв про опасную собаку, вызверился Умник – Я ему что, родственник, что ли, какой? Я его знать не знаю и не хочу.

– Хорошо – не стала спорить Собачница – пусть будет так. Найдем другого, поумнее, чем ты, кто больше на свободу хочет. А с тобой вон она разберется…

Умник обмер, поняв, на что намекает женщина – только волевой приказ необычайной силы мог удерживать сидящего зверя в повиновении. Овчарка дрожала, не в силах справиться с возбуждением, губы ее морщились как будто против воли, она даже привстала перед прыжком…

– Хорошо, я на все согласен.. – Умник вжался в стену – хорошо, хорошо… Только уберите от меня эту тварь, ради всего святого… да…. И это самое… я один его не дотащу… может это… на такси?

– Вот потому вы и докатились до такой ямы, как сейчас, что требуется вам слишком много ненужных вещей… вдруг с помутневшими глазами сказала Собачница и Умник поежился… это выглядело страшновато – неживой голос, рыбьи глаза… не женщина, а зомби. Вот так попадешь к ним под влияние, и не сможешь ничего сделать… не соглашаться, не соглашаться – твердил себе Умник, и кавказская овчарка у кровати задрожала еще сильнее и подалась вперед. Увидев, что звериные глаза придвинулись почти вплотную к его голым коленям, Умник торопливо заговорил.

– Конечно, конечно, я согласен, я на все согласен… только зря вы меня считаете таким уж Гераклом… Я не сильный. Я просто большой. Мне нужен помощник…