Тед Чан - История твоей жизни (сборник) Страница 22

– Вы проделали достойную восхищения работу. Однако я озабочен тем, что вы обучили автомат выполнять работу скульптора.

– Если вас тревожит мысль, будто я пытаюсь заменить скульпторов, то ваша тревога безосновательна. У меня иная цель.

– Рад слышать. Тогда почему же вы выбрали скульптуру?

– Просто это первый шаг на довольно извилистом пути. Стоимость производства автоматических двигателей должна снизиться настолько, чтобы они стали по карману большинству семей.

– Помилуйте, да на что семье двигатель? – изумился Уиллоуби.

– Например, чтобы приводить в действие ткацкий станок.

– Куда это вы клоните?

– А вы видели детей, работающих на текстильной фабрике? Они трудятся до изнеможения, их легкие полны хлопковой пыли, они настолько истощены и ослаблены, что многие умирают, так и не повзрослев. Дешевизна ткани оплачивается здоровьем рабочих… Ткачам жилось намного лучше, когда они работали в деревнях на ручных станках.

– Но ведь именно механические станки выгнали ткачей из деревень! Как же они вернут их обратно?

Стрэттон еще ни с кем не говорил об этом и с радостью воспользовался возможностью объяснить свою идею:

– Стоимость автоматических двигателей всегда была высокой, и поэтому сейчас у нас есть фабрики, где десятки станков приводятся в действие огромным, подогреваемым углем Голиафом. Зато автоматы вроде моего смогут отливать двигатели очень дешево. Если небольшой автоматический двигатель, способный приводить в действие один-два станка, станет по карману ткачу и его семье, то они смогут работать дома, как это было прежде. Люди перестанут губить здоровье в ужасных условиях фабрики.

– Вы забыли о стоимости самого ткацкого станка, – мягко, словно высмеивая, возразил Уиллоуби. – Механические станки гораздо дороже старинных, ручных.

– Мои автоматы смогут помочь в производстве литых деталей, что снизит стоимость механических станков и других машин. Да, это не панацея, однако я убежден, что дешевые двигатели дают индивидуальным ремесленникам шанс на лучшую жизнь.

– Ваше стремление к народному счастью делает вам честь… Однако позвольте напомнить, что есть и более простые лекарства против упомянутых вами социальных болезней – сокращение рабочего дня, улучшение условий труда. И совершенно не обязательно реформировать всю нашу систему производства.

– По-моему, то, что я предлагаю, точнее назвать реставрацией, чем реформацией.

Теперь Уиллоуби заговорил раздраженно:

– Все эти разговоры о возвращении к семейной экономике хороши и прекрасны, но что станет с моими скульпторами? Несмотря на все благие намерения, ваши автоматы оставят их без работы. А ведь за плечами у каждого из них годы учебы и практики. Как они прокормят свои семьи?

Его тон застал Стрэттона врасплох.

– Вы переоцениваете мое мастерство номинатора, – заявил он, пытаясь сгладить напряженность. – Способности к обучению у этих автоматов чрезвычайно ограничены. Они умеют лишь манипулировать литейными формами, но никогда не смогут их изготовлять. Истинную работу скульптора смогут выполнять только скульпторы. Как раз перед нашей встречей вы давали подмастерьям указания по изготовлению большой бронзовой отливки, автоматы же никогда не смогут работать вместе настолько согласованно. Их участь – чисто рутинная работа.

– А каких скульпторов мы в конце концов получим, если все годы ученичества они будут лишь наблюдать, как за них работают автоматы? Я не позволю свести столь почтенную профессию к управлению марионетками!

– Этого не будет, – возразил Стрэттон, теперь и сам начиная раздражаться. – Подумайте над тем, что вы только что сказали: статус вашей профессии, который вы желаете сохранить, – это и есть именно то, от чего ткачей вынудили отказаться. Полагаю, такие автоматы помогут восстановить достоинства и других профессий, причем почти не затронув вашу.

Однако Уиллоуби, казалось, не услышал его слов:

– Автоматы начнут изготовлять автоматы! Такой намек не просто оскорбителен, это воистину катастрофа!.. Помните сказку, где ручки от метел стали носить ведра с водой и взбесились?

– Абсурдное сравнение! Автоматы настолько далеки от возможности воспроизводить себя без участия человека, что мне даже непонятно, с какого места следует выслушивать возражения. Скорее дрессированный медведь начнет выступать в лондонском балете!

– Если вы попробуете создать автомат, который сумеет танцевать в балете, я вам охотно помогу. Однако вам не следует продолжать работу над автоматами с пальцами.

– Извините, сэр, но я не обязан подчиняться вашим решениям.

– Тогда вы очень скоро узнаете, как тяжело работать без сотрудничества со скульпторами. Отныне я запрещаю подмастерьям помогать вам в этом проекте.

– Ваше решение совершенно незаконно, – пробормотал ошеломленный Стрэттон.

– Зато логично.

– В таком случае я стану работать со скульпторами на другой мануфактуре!

Уиллоуби нахмурился:

– Я вхожу в состав руководства Братства скульпторов. Думаю, я сумею убедить их.

Стрэттон почувствовал, как от возмущения у него запылали щеки.

– Хватит меня запугивать! Поступайте как угодно, но не в ваших силах помешать мне довести дело до конца.

– Полагаю, наша дискуссия завершена. – Уиллоуби подошел к двери. – Всего хорошего, мистер Стрэттон.

– И вам всего хорошего, – бросил через плечо Стрэттон.

На следующий день Стрэттон совершал обычную полуденную прогулку по району Лэмбет, где располагались мануфактуры Кода. Пройдя несколько кварталов, он задержался на местном рынке. Иногда среди корзин с извивающимися угрями и разложенными на одеялах дешевыми часами попадались автоматические куклы, а Стрэттон с детства сохранил к ним привязанность и с любопытством изучал новейшие модели. Сегодня он заметил новую пару кукол-боксеров, разрисованных под путешественника и дикаря. Пока он их разглядывал, уличные торговцы неподалеку от Роберта вступили в схватку за внимание шмыгающего носом прохожего.

– Как вижу, амулет здоровья вас подвел, сэр, – заметил мужчина, столик перед которым был заставлен маленькими квадратными жестяночками. – И вылечить вас сможет только целительная сила магнетизма, сконцентрированная в поляризующих таблетках доктора Седжвика!

– Чушь! – возразила стоящая рядом старуха. – Вам нужна настойка мандрака, испытанная и надежная! – Она протянула пузырек с прозрачной жидкостью. – Мандрак и остыть не успел, когда готовили этот экстракт! Ничего сильнее вам не найти.

Не увидев больше новых кукол, Стрэттон ушел с рынка и зашагал дальше, вернувшись мыслями к тому, что сказал накануне Уиллоуби. Лишившись сотрудничества Братства скульпторов, он будет вынужден нанимать независимых мастеров. Ему еще не доводилось работать с индивидуалами и придется навести кое-какие справки: обычно такие скульпторы отливали лишь тела, которые будут использованы вместе с именами, ставшими общественной собственностью после окончания срока действия патента, однако для некоторых индивидуалов независимость от профсоюзов служила лишь маскировкой для патентного пиратства, поэтому любая связь с ними может навсегда запятнать репутацию молодого номинатора.

– Мистер Стрэттон!..

Роберт обернулся. Перед ним стоял невысокий, жилистый, скромно одетый мужчина.

– Да?.. Мы знакомы?

– Нет, сэр. Меня зовут Дэвис. Я служу у лорда Филдхарста. – Он протянул Стрэттону карточку с гербом Филдхарстов.

Эдвард Мэйтлент, третий граф Филдхарст, известный зоолог и сравнительный анатом, был президентом Королевского научного общества. Стрэттону доводилось слышать его выступления на сессиях Общества, но их никогда не представляли друг другу.

– Чем могу служить?

– Лорд Филдхарст хотел бы поговорить с вами в любое удобное для вас время. Это относительно вашей недавней работы.

Стрэттон удивился – откуда графу известно о его работе?

– А почему вы не зашли ко мне в офис?

– В подобных делах лорд Филдхарст не желает огласки. – Стрэттон приподнял брови, но Дэвис ничего пояснять не стал. – Вы свободны сегодня вечером?

Приглашение было необычным, но тем не менее почетным.

– Попробую освободиться. Сообщите лорду Филдхарсту, что я буду счастлив с ним встретиться.

– В восемь вечера возле вашего дома будет ждать карета. – Дэвис коснулся шляпы и ушел.

В обещанный час Дэвис приехал за ним в карете. То был роскошный самобеглый экипаж, отделанный изнутри лакированным красным деревом, полированной бронзой и бархатом. Ее движитель также оказался дорогим – отлитый из бронзы конь, не требующий кучера при езде по знакомым маршрутам.

В дороге Дэвис вежливо отказался отвечать на любые вопросы. Он явно не был ни слугой, ни секретарем, и Стрэттон никак не мог понять, что же он делает у графа. Экипаж выехал за пределы Лондона и покатил по сельским дорогам, пока не прибыл в Дэррингтон-Холл, одну из фамильных резиденций Филдхарстов.