Ефим Зозуля - Эскадрилья всемирной коммуны Страница 22

Никон Стар усмехнулся и прибавил:

— Гордое здание Лондонского Гильд-Голла тоже разрушено землетрясением, и совету британских гильдий пришлось в первый раз собраться в стандарт-голле Лондона…

— Вы приняли вызов?

— Да. Почему бы нет.

— Но, если это суд, он может вынести решение, которому вы откажетесь подчиниться…

— Всего вероятнее.

— Они захотят принудить вас выполнить их решение.

— И что же?

— Армия и воздушно-морской флот Великобритании поставлены уже в боевую готовность. И тогда — суд пустая формальность, ибо война уже началась…

Бэрд Ли сам удивился спокойствию, с каким сам произнес эти слова.

Никон Стар вернулся к тому, с чего начал:

— Вы могли бы выступить свидетелем в этом суде. Наша армия тоже мобилизована, как вы знаете, потому что я вижу значок и на вашем плече. Никто еще из европейцев не видал нашей армии в работе, кроме вас. Вы можете явиться свидетелем того, что вы видели, если уже обрушенные колокольни их храмов недостаточно красноречивы…

— О, я уверен, что они хотят нас стереть с лица земли…

— Нас. Вы сказали «нас»?

— Да.

Никон Стар протянул Бэрду Ли руку, чтобы «обменяться с ним рукопожатием», — обычай, который долее всего хранился в Америке. Бэрду Ли этот знак приязни теперь показался забавным, но он, однако, взял протянутую ему руку и потискал ее своею правою рукой.

Между тем, сигнал известил, что собрание начинается, За черною чертою, разделявшей стандартный зал Дворца Земли пополам, молниеносно открылось делегатское собрание британских гильдий в Лондоне. На ступенях не было ни одного свободного места. Лица англичан были сумрачны. На трибуне за черною чертой появился Лонг Ро — директор гильдии манчестерских ткачей.

Бэрд Ли не мог удержать восклицания, увидев приятеля на лондонской трибуне. Лонг Ро тоже увидел его и слегка наклонил голову. Движение в зале улеглось, — англичане с угрюмым любопытством смотрели через черту зала на обитателей Новой Страны, бросившей, как думали теперь многие, вызов всему миру. Речь Лонга Ро была короткой:

— Товарищи. Всем вам известно, что на землю обрушилась катастрофа, возвращающая нас к древнейшим временам нашей старушки-земли. Она помолодела. В ней пробудился прежний пыл.

Катастрофу связывают с работами, произведенными в Новой Стране, и сами руководители последней склонны думать, что это так. Возможно, что это бред безумия, но в одном они правы, в том, что мир людей должен быть объединен, иначе затеи в какой-либо одной стране грозят непоправимыми бедами в другой. Мир, повторяю я, должен быть объединен в его технической культуре.

Уже было один раз, когда мы, почитая себя революционерами, сделали роковой шаг назад. Вы знаете, что это было в тот момент, когда мы овладели всем производством наших островов и нам оставалось совершить вслед за политической революцией и техническую… Что произошло?

Несколько миллионов людей должны были перейти к новым формам труда. Победив, рабочие нашей страны оказались перед дилеммой: или путем кратких, но чудовищных страданий перейти революционным порядком к новой организации труда и техники или вернуться к прежним своим станкам. Голод и усталость принудили нас ко второму решению. А это в области социально-политических отношений повело нас к основанию столь уродливых образований, как наши гильдии.

Теперь катастрофа другого порядка снова ставит перед нами тот же самый вопрос. Техническая революция произошла, миновав нас, в Новой Стране, — и вот содрогнулся весь мир. Большинство наших фабрик лежит в развалинах. Гильдия ткачей, готовая еще вчера видеть в Новой Стране своего союзника, от которого она получила сырье, теперь колеблется, смущенная новыми предложениями не возобновлять производства, а перенести его в колонии. А разве в колониях не произошло землетрясение?

Если мы хотим настаивать на прежней технике, включая в это слово и «антропотехнику», то есть управление людьми и социально-политическим строем, то мы тем самым становимся во враждебное отношение к Новой Стране. Помните, что они не только потрясают мир, но они, владея революционными техническими способами, могут вступить с нами и в соревнование.

Наши ткацкие станки и в конце двадцатого века остаются в основе своей похожи на станок первобытного дикаря. В Новой Стране смеются над нами: там совершенно покинут наш дикарский нелепый ткацкий станок, и построены рациональные машины для производства тканей, подобных удивительно прочным покровам так называемых «низших животных», — назову хотя бы чешуйчатые ткани, прочность которых основана на геометрических свойствах их рисунка. А мы все еще гордимся Жакардовым станком.

Товарищи. Многие наши фабрики разрушены землетрясением. Восстановлять их, значит — воевать с Новой Страной. Если нет, то это означает взять от нее ее революционную технику, в том числе и технику общества, и произвести таким образом социальный переворот в нашей стране. Для меня он является неизбежным, — разница в сроках и в напрасных страданиях, если мы захотим еще раз с упрямством муравьев восстановить свой муравейник…

Лонга Ро проводили с эстрады угрюмым молчанием. На смену ему вышел на трибуну гильдий Керим-Оглы, сторонник нео-империалистов и переноса фабрик Англии в колонии. Его первое слово было:

— Война…

И оно было покрыто криками и воплями:

— Война Новой Стране!..

Слова сухого и горячего араба были похожи на выстрелы из малокалиберной винтовки. Он призывал к священной войне против варваров Востока… Хотя морские и воздушные базы Великобритании и других держав во многих местах и пострадали, но соединенные морские и воздушные силы великих держав еще достаточно велики, чтобы привести в повиновение бунтарей Турана.

Бэрд Ли вскочил со ступени и закричал в сторону второй половины зала:

— Безумные! Вы не понимаете…

Крик бывшего американца замер на полуслове: он вдруг увидел, что, словно сдунутая ветром дымная завеса, все, что было видно и слышно из-за черной черты зала, мгновенно пропало…

Бэрд Ли растерянно оглянулся и сел. Янти рассмеялась. Никон Стар с добро душной усмешкой утешил Бэрда Ли:

— Ничего. Это просто нас «лишили слова». Вы забыли, что мы в собрании гильдий и на положении «публики». Вы должны были испросить сначала разрешение президиума гильдии и, конечно, вам разрешат. Не волнуйтесь, нас сейчас включат опять.

Несколько минут жители Новой Страны хранили важное безмолвие, а Бэрд Ли «собирал себя», подобно жокею, собирающему лошадь перед решительным гитом дэрби, потом опять включили фотофоно-экран, и перед Бэрдом Ли встало снова видение взволнованного моря человеческих лиц в собрании британских гильдий. На трибуне был снова Лонг Ро. Он сказал:

— Вы слышали крик из публики. Если вы еще не обезумели совсем, то выслушайте этого человека. Это Бэрд Ли — американец. Он с истинно англо-саксонскою отвагою пустился, рискуя жизнью, в исследование Новой Страны, где ему все открыто. Выслушайте его. Правительство Новой Страны просит об этом, потому что оно считает войну с вашей стороны предприятием бессмысленным, ибо располагает подавляющим превосходством техники, — таково его заявление. Вы не склонны верить ему самому, так выслушайте американца, успевшего кое-что узнать о Новой Стране.

Среди иронических возгласов и насмешливых аплодисментов с английской стороны и невозмутимого безмолвия со стороны Дворца Земли Бэрду Ли было предоставлено слово, и он поднялся по внутренней лестнице на столпообразную эстраду Дворца Земли.

— Только помните о черной черте и о моей туфле, — напомнила Янти о невидимой преграде, разделяющей половины зала, — черта эта разделяет и круглую площадку трибуны пополам.

Бэрд Ли встал в полукруге по сю сторону площадки и обратился лицом туда, где с жуткой явью представало живое изображение того, что происходило за тысячи километров отсюда. Не верилось, что обе половины зала разделены невидимой и глухой стеной. Но Бэрд Ли не забыл случая, о котором напомнила Янти, когда она, возмущенная речью Софуса Лоджа в английской палате общин, швырнула в него своей туфлей, — и туфля, ударясь о незримую преграду, упала у черной черты зала.

Бэрду Ли вспало в мысль воспользоваться этой стеной для ораторского эффекта. Он, внезапно для обоих половин зала, бросился вперед по площадке трибуны и сам был поражен, когда был отброшен назад невидимой преградой… Бэрд Ли упал. Обе половины зала были взволнованы его непонятным поступком.

С трудом поднявшись на ноги, бывший американец воскликнул:

— Вы хотите войны, так знайте, что все ваши вооружения ничто перед теми орудиями труда, какими располагает Новая Страна. Она отбросит вас назад с не менее неотразимой силой, чем разделяющая нас стена.