Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП) Страница 22

— Глупый мальчишка, — сказала она. — Твои танцульки сегодня вечером, не так ли? Ты все пропустишь.

— Меня это не заботит.

Ее отец был мелким производителем шоколада в Германии — ты это знаешь, я полагаю. Но он попал в бизнес в качестве производителя химикатов. София Биттер с детства многое знала о ядах.

Юджи начал кашлять. Лицо его посинело.

— Может мне следует позвонить врачу?

Он покачал головой. Через минуту или две, показавшихся долгими, он был в порядке.

— Что именно с тобой не так? — спросила я.

— Мы перейдем к этой части истории в ближайшее время.

— Разве София не отравилась ради того, чтобы ты не пошел на танцы с другой девушкой?

— Да, довольно основательно.

— Ты был зол? — спросила я.

— Нет. Я понял ее. Я был молод, и в то время воспринял это как знак великой любви, которую она ко мне испытывала. Я чувствовал... и до сих пор в некоторой степени чувствую... что такая преданность должна признаваться.

Не могу сказать, что у меня «подгибались ноги» от любви к Софии. Возможно, я не способен на такую любовь. Но я знаю, что мы бы все сделали друг для друга и что она знает мои секреты и страхи, а я ее. Мы были очень близки, как только могут два человека.

Мы выпустились из школы. Мой отец умер, я уехал, чтобы принять на себя «Компанию сладостей Оно». Она уехала, чтобы сделать себе имя на фабрике Биттеров. Причиной, по которой Биттеры выбивались изо всех сил, был привкус гнили у шоколада. Синтезированные химические вещества не всегда являлись оптимальным условием для изготовления качественного шоколада. Она разработала план для обособления Биттеров, совершая набеги на американскую территорию. После смерти Леонида Баланчина стало известно, что американский шоколадный бизнес ослаб, и Иван Баланчик, преомерзительнейший тип, имел все, но грел руки на происходящем в Америке. Твой отец с моим были друзьями, так что София попросила моего совета. Я предложил ей организовать встречу с Микки Баланчиным, который был на несколько лет старше нас. Кажется, они поладили, и в следующий раз она позвонила мне сообщить, что они помолвлены.

Это был, как мне кажется, политический брак с обеих сторон. Твой двоюродный брат, вероятно, считал, что он укрепляет свое положение в твоей семье, вступая в стратегический альянс.

— У меня есть мысль, Юджи, — сказала она мне однажды ночью, когда я был в Германии. — А что, если я создам небольшое происшествие в Америке?

— Происшествие?

— Во время моего прибытия туда может возникнуть проблема с поставкой у американских Баланчиных. Я торжественно выступаю, как невеста Микки, и предлагаю им заменить поставку Баланчиных шоколадом Биттеров.

— А что за проблема? — спросил я.

— Ну типа такой, которая у меня хорошо получается.

— Могут пострадать невинные люди, — заметил я.

— Никто не умрет. Мы предупредим всех прежде, чем до этого дойдет.

Я счел это слишком рискованным. И как я уже говорил, твой отец и мой были друзьями. У меня не было особого интереса в том, чтобы американские Баланчины сдулись.

— Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, meine Süßer* (нем. «Мой сладкий»). Я не могу сделать это в одиночку. Это будет твой свадебный подарок мне.

Я не отказал ей.

Она позвонила мне через месяц или чуть позже.

— Дело сделано, Юджи.

Я приехал в Нью-Йорк на свадьбу.

— Это смешно, — сказала София. — Микки – идиот. Я терпеть не могу этих людей. Я ненавижу эту страну. Пройдет пара лет, я с ним разведусь и выйду за тебя замуж. Я возглавлю Баланчиных и Биттеров. Мы будем иметь все, чего хотели.

Может, тебе интересно, было ли мне грустно смотреть, как моя лучшая подруга выходит замуж за другого мужчину.

Я предполагаю, так и должно было быть.

Но мне довелось познакомиться с дочерью Леонида Баланчина в тот день. И я говорю о тебе.

Однажды мы уже встречались, но ты была маленькой девочкой. На свадьбе ты была почти взрослая – по крайней мере, взрослая молодая девушка. Очень упрямая. Ты понравилась мне. И отравление Софией поставок Баланчиных возымело неучтенный эффект. Оно сделало тебя звездой американских Баланчиных. Все в тот день наблюдали за тобой. Может ты почувствовала это в их глазах?

В ту ночь я размышлял. Не лучше ли сделать тебя главой шоколада Баланчиных в Америке? Пусть Микки и София управляют Семьей пару лет на временной основе, а потом, когда ты подрастешь, то возьмешь это на себя. Мое чутье говорило, что ты будешь сильным деловым партнером. Более сильным, чем даже София – хотя она была умной, но также слишком безжалостной и эгоистичной. Это слабые места в бизнесе.

Я не высказал это Софии. Догадывался, какая будет у нее реакция.

Я пытался высказать это тебе, но ты, конечно, была очень молода. У тебя был парень – он все еще твой парень? Ты училась в старшей школе, у тебя была непростая семейная жизнь.

София дразнила меня из-за интереса к тебе, но меня это не сильно волновало. Я решил, что помогу тебе как смогу. Я принял твоего брата. Я помог тебе выбраться из Нью-Йорка.

И вот здесь ситуация стала сложнее.

София была недовольна тем, как долго умирал Юрий Баланчин. Она хотела ускорить данный процесс. Она хотела расчистить путь для Микки, чтобы он возглавил Семью. Тем не менее, многие в вашей Семье были заинтересованы в том, чтобы ты стала главой «Шоколада Баланчиных». Я был не единственным, кто видел в тебе твоего отца. София чувствовала, что Микки совершил ошибку, когда пришел к тебе попросить заняться бизнесом вместе с ним. Я не уверен, знала ли она, что это было моим предложением.

Ты взбесила Софию, когда она увидела в тебе конкурента не только в Семье, но, и как я считаю, в моей и Микки симпатии к тебе. Ты, вероятно, не подозревала об этом. В этом вся София. Она затаивает обиды.

Я думал, что знал способ держать тебя от греха подальше, а Софию в рамках.

Я решил сделать предложение о браке.

Я долгое время думал об этом дне.

Оглянувшись назад, я понял, что все делал неправильно.

Я пытался заключить с тобой сделку, но желал говорить с тобой от своего сердца. Я желал сказать, что хоть ты и молода, но в тебе есть потенциал. Я верю в тебя. Я хочу сделать все, что смогу, чтобы держать тебя в безопасности. Я знаю, что прошу много, но я много чего могу дать взамен. Я считаю, что мы могли бы стать отличными партнерами. Я считаю, что мы могли бы полюбить друг друга. Наверное, твой ответ был бы все тем же, но мне хотелось быть более откровенным.

Я не сказал Софии о предложении, но она все равно узнала. Она стала подругой старшей сестры Теоброма Маркеса, думаю, этим путем новости и разнеслись. Я никогда не видел ее такой взбешенной.

— Как ты можешь предать меня? — кричала она. — Я скажу полицейским о том, что ты сделал для Лео и Ани. Я сделаю так, что ты никогда не сможешь вернуться в Америку. Ты никогда не увидишь Аню Баланчину, слабоумный идиот.

Прости меня, Аня, если я не достаточно заступится за тебя. Мне было больно из-за твоего ответа мне. Возможно, я лгал, когда сказал, что не испытываю к тебе чувств.

Но давай вернемся обратно. Кое-что произошло, пока твой брат был в Японии. Он влюбился в мою сестру.

Норико на самом деле моя сводная сестра, дочь папиной любовницы. Не могу сказать, знает ли она об этом. Мы никогда не говорим об этом, а люди ошибочно полагают, что она моя двоюродная сестра и даже племянница. Но мой отец дал мне понять, что она под моей ответственностью. Из-за ярости Софии я волновался о том, что она может причинить Лео и Норико. Я решил спрятать их и связался с Саймоном Грином. Я знал о его прошлом и знал, что он поможет мне и будет осмотрительным.

Самым лучшим вариантом было позволить Софии думать, что у нее все получилось. Так я и поступил. Я послал тебе прах. Я написал тебе письмо, что видел тело твоего брата.

Ты в том же году прогнала ее из страны. Она уехала в Германию. И тогда она приехала ко мне в Японию.

Она сказала, что простила меня, но я считаю, что она заплатила одному из моих служащих за отравление. Она хотела заставить меня страдать, потому что я недостаточно любил ее. Никто бы не смог, Аня.

Я очень сильно заболел. Решил, что подцепил инфекцию во время моих путешествий.

У меня был сердечный приступ. Потом еще один. Органы стали отказывать.

Я выжил, но с трудом.

Между тем ты открыла «Темную Комнату» в Нью-Йорке. Я надеялся, что выздоровею достаточно, чтобы самому увидеть твой клуб, и теперь я здесь. Я рад, что могу сказать тебе лично, как я горжусь тобой, Аня. Ты сделала то, что никто из нас не смог. Ты сделала шоколад легальным.

У меня еще оставалось так много вопросов к Юджи.

— Аня, я не жалею о том, что я когда-либо сделал, помогая тебе, даже если это будет стоить мне жизни. Мое единственное сожаление – это то, что я не сделал для тебя больше. Ты – будущее нашей отрасли. И именно поэтому я приехал.