Ричард Бахман - Бегущий человек Страница 23

Он никогда не был очень общительным человеком и относился ко всяческим сборищам с неприязнью. Это все для тех, у кого полно денег и кому нечего делать, как например, этим мальчикам-студентам, которые увлекаются всякими группами нового рока.

Отец Ричардса исчез, когда Ричардсу было пять лет. Он ушел вечером и не вернулся. Ричардс был еще очень мал тогда и поэтому сохранил обрывочные воспоминания об отце. И он никогда не корил его за это. Он отлично понимал, что человек, раздираемый между гордостью и ответственностью, почти всегда выбирает гордость, если ответственность лишает его мужского достоинства. Мужчина не может спокойно наблюдать, как его жена зарабатывает деньги, ложась на спину. Если мужчина только и может, что заниматься сводничеством и подставлять свою жену, ему остается только выброситься из окна.

Годы между пятью и пятнадцатью он провел на улице вместе с братом Тодом. Его мать умерла от сифилиса, когда ему было десять лет, а Тоду — семь. А пять лет спустя погиб Тод: он разгружал машину, тормоз сорвался и его задавило. Город скормил и мать, и сына крематорию. Ребята на улице с горькой ухмылкой называли его либо «фабрикой пепла», либо «кремоваркой». Они понимали, что в один прекрасный день и сами могут превратиться в дым в стенах этого здания. В шестнадцать лет Ричардс остался совсем один. Он подрабатывал помощником механика, следил за чистотой реакторов после школы. Целых восемь часов, каждый день. И несмотря на такой утомительный распорядок дня, он постоянно испытывал паническое чувство одиночества, ненужности. Иногда, проснувшись в три часа ночи от удушливого, застоявшегося запаха капусты, он чувствовал, как где-то в самом закоулке его души разрастается страх. Он был предоставлен самому себе.

Тогда он женился. И Шейла весь первый год хранила гордое молчание, пока их друзья (и враги Ричардса — а их у него было много из-за отказов участвовать в массовых разбойных вылазках или присоединиться к местной команде) ждали скорого появления потомства. Но когда ничего не появилось, интерес спал. Их оставили в покое в их маленькой комнатке, которые сдавались молодоженам в Кооп-сити. Несколько друзей и знакомых, круг которых ограничивался жильцами их дома. Ричардса это устраивало. Он с головой ушел в работу, оставался на сверхурочные часы, подрабатывал как мог. Оплата была баснословно низкая, никаких шансов на повышение, а инфляция безумная, но они были влюблены. И оставались влюбленными, а почему бы и нет?

Ричардс был из тех редких мужчин, которые могут испытывать и дарить громадную любовь, привязанность и даже физическое превосходство по отношению к избраннице. Но в других сферах его эмоции оставались неизрасходованными. За одиннадцать лет супружеской жизни они ни разу не поссорились.

Он ушел с работы в 2018 году, потому что шансы завести ребенка уменьшались с каждым днем, проведенным за пропускающими радиацию старыми свинцовыми щитами с буквами «Дж. А.» Может быть, все и обошлось бы, если бы на вопрос старшего техника: «Почему ты уходишь», — он бы соврал что-нибудь. Но Ричардс сказал ему просто и откровенно все, что он думал о «Дженерал Атомикс» и в заключение предложил старшему технику взять все эти свинцовые щиты и засунуть их себе в одно место. Разговор закончился короткой потасовкой. Хоть противник был и крепкого сложения, но орал, как баба в мощных объятиях Ричардса.

И неприятности пошли лавиной: он опасен, неблагонадежен. Если уж вам так нужны рабочие руки, возьмите его на недельку, но потом безжалостно выбрасывайте на улицу. Ричардс попал в «черный список».

И в следующие пять лет он в основном работал на погрузке газет и журналов с почасовой оплатой. Но работу предлагали все реже и реже, и наконец ее не стало совсем. «Свободное вещание» убило печатное слово. Ричардс обивал пороги, ждал на улице, часами выстаивал в очередях на бирже труда.

Все великие события того десятилетия прошли мимо него незамеченными. Он ничего не знал о нашумевшей расправе над домохозяйками в 2024 году, пока жена не рассказала ему об этом три недели спустя — оказывается, две сотни полицейских, вооруженных автоматами и дубинками с электрошоком, пытались остановить армию женщин, шедших к продуктовым складам на юго-западе. Шестьдесят женщин были убиты. И даже применялся нервно-паралитический газ. Но этот случай не произвел на него впечатления. Протесты не возымели действия. Насилие тоже. Мир оставался без изменений, и Бен Ричардс шел по нему, ничего не требуя, только стремясь найти работу. Он выискивал сотни разных занятий на один и даже на полдня. Он вычищал гнилье из-под причалов и из сточных колодцев, в то время как другие безработные шлялись по улицам, притворяясь, что ищут работу.

Отвали ублюдок! Сгинь! Работы нет. Убирайся! Я тебе башку разнесу! Пошел вон!

Потом работы не стало вообще. Однажды какой-то богач в шелковом костюме, пьяный в стельку, остановил Ричардса на улице, когда тот плелся домой после бесплодных усилий найти хоть какое-то дело, и предложил ему десять Новых долларов, чтобы Ричардс спустил штаны и он мог удостовериться, что у бродяг «клювики» действительно длиной в целых тридцать сантиметров. Ричардс сбил его с ног и ударил. Именно тогда, после девяти лет безнадежных попыток, Шейла забеременела.

А ведь он обслуживал реакторы. Можете себе представить? И после шести лет такой работы он сумел ее обрюхатить! Это будет монстр, так говорили все в доме. У него будет две головы и ни одного глаза. Радиация, радиация. Ваши дети будут монстрами…

Но вместо обещанного монстра родилась Кэти. Кругленькая, безупречная, горластая. Роды принимала акушерка из соседнего дома, которая взяла в уплату пятьдесят центов и четыре банки фасоли.

И теперь, впервые после того, как умер его брат, он опять предоставлен самому себе и вынужден полагаться на волю случая. Всякое напряжение (даже временное напряжение от погони) исчезло.

Его гнев обратился теперь против Федерации Игр с ее огромной разветвленной по всему миру сетью коммуникации. Жирные богачи с респираторами в носу проводят вечера с девицами в шелковом белье. Пусть падет на них нож гильотины! Но все равно до них не добраться. Они все забрались куда-то высоко, как и само здание Федерации.

Но именно потому, что он есть тот, кто он есть, и потому, что он предоставлен самому себе, он и задумался над этим. И сидя в одиночестве в своем номере, сам не сознавая того, он вдруг расплылся в широкой белозубой улыбке, и в ней было столько силы, что она могла разнести дома и растопить асфальт на улицах. Такая же улыбка была у него на лице, когда он однажды в давно позабытый день сбил с ног богача и бежал с пустыми карманами, но с пылающей головой.

Понедельник был похож на воскресенье — в деловом мире больше не было выходных, отдыхали только после половины седьмого.

Отец Огден Грасснер заказал себе в номер колбасный хлебец (кухня в гостинице показалась бы отвратительной любому, кто не жил на гамбургерах и концентратах, но Ричардс был в восторге) и бутылку вина и уселся смотреть программу «Бегущий человек». Первая часть, посвященная самому Ричардсу, прошла как и в предыдущие два дня. Его речь опять забивалась воплями публики. Бобби Томпсон был злобно вежливым: в Бостоне проверяется каждый дом. Кто прячет беглеца, будет казнен. Ричардс засмеялся, когда они перешли к рекламе. Ну что ж, не так уж плохо. Даже весело… Немного. Он может это посмотреть, если они не будут показывать убитых полицейских.

Но вторая часть передачи резко отличалась от начала. Томпсон широко улыбался.

— После тех клипов, которые послало нам это чудовище, которое зовется Ричардсом, я счастлив сообщить вам радостную весть…

Они поймали Лафлина. Его заметили в Топеке в пятницу. Но тщательный поиск его в городе ничего не дал. Ричардс решил, что Лафлин проскочил через кордон, как и он сам. Но сегодня днем Лафлина видели двое ребят. Он прятался в бытовке дорожных строителей, У него было сломано запястье.

На экране возникли улыбающиеся лица детишек — Бобби и Мэри Коуэлс. У Бобби не хватало переднего зуба.

Томпсон торжественно объявил Бобби и Мэри почетными гражданами Топеки. Завтра на очередной передаче «Бегущего человека» губернатор Канзаса Хиззонер вручит им грамоту «За особые заслуги», сертификат на получение в течение всей жизни кукурузных хлопьев «Фантвинкс», а также чек на тысячу Новых долларов каждому. Аудитория начала бурно аплодировать.

Потом последовали кадры, когда безжизненное, изрешеченное пулями тело Лафлина выносили из бытовки, которую мощной огненной струей превратили потом в обгоревшую спичку. В публике раздались возгласы одобрения.

Ричардс отвернулся, почувствовав дурноту. Кто-то невидимыми пальцами сжал его виски.

А слова журчали, как бы издалека. Тело было выставлено в круглом зале ратуши. И уже длинные очереди собрались там, чтобы поглазеть на него. Было показано интервью с полицейским, который участвовал в захвате Лафлина. По его словам, тот не оказывал особого сопротивления.