Ярослав Питерский - Ленин жЫв Страница 23

Кирилл решил больше не доставать его вопросами, чувствуя, что разозлил своего куратора.

До аэропорта доехали минут за двадцать, Кирилл даже слышал, как во время движения водитель включал сирену. От этого автобус немного дрожал. Да и вообще скорость была приличная, и сильно болтало. Пару раз сильно подбросило на ухабах.

Кирилл понял, что дороги в будущем очень похожи на дороги современности.

Кто бы сомневался…

– Дураки и дороги… то ли дураки делают эти дороги, то ли от езды по этим дорогам люди в этой многострадальной стране становятся дураками… Эх, Россея… беды две, а проблем три… лень, трусость и зависть… – пробурчал себе под нос Кирилл.

Автобус остановился, и стало немного не по себе. Где-то рядом Кирилл услышал шум. Да, это были двигатели самолёта. Характерный писк. И запах, запах авиационного керосина. Такой приторно кислотный. Кирилл помнил его ещё с детства, когда летал на каждые каникулы к своей бабушке в Кемерово.

Дверь открылась, и звуки ворвались в салон. Можно выходить. Конвоиры первыми покинули автобус и встали, словно в почётном карауле, на бетонных плитах. Кирилл вышел и зажмурился, солнце опять заставило сжимать веки. Ветер вновь приятно освежил кожу.

Они находились прямо на лётном поле. Совсем рядом стоял огромный транспортный самолёт, как понял по его окраске Кирилл, самолёт был военным. Тёмно-зелёные бока и жёлтые вензеля трёх известных ему букв на хвосте и фюзеляже. Двигатели, словно гнёзда лесных диких ос, свисали с крыльев и пищали в предвкушении полёта.

Кирилл обернулся: там, за микроавтобусом, на котором его привезли, стояли ещё две машины – легковые. Какой марки неизвестно. Лучинский в своей прежней жизни таких моделей не видел. Автомобили были чёрного цвета с тёмными окнами. Кто в них сидит, было рассмотреть невозможно. Вдалеке цепью стоял, наверное, взвод солдат. Это было видно по силуэтам: у людей на груди торчали палками то ли автоматы, то ли пулемёты. Оцепление находилось метрах в тридцати от самолёта. А совсем далеко, где-то в километрах двух, виднелся лес, и возле него – строения с какими-то причудливыми башенками сверху. Это, наверное, было здание и терминалы аэропорта. Но что-то рассмотреть на таком расстоянии было практически не возможно. Возле аэропорта блестели несколько серебряных сигар самолётов. Слышался тоже гул двигателей. Кирилл обернулся в другую сторону, но рассмотреть пейзаж тут он не успел. Его под мышки подхватили охранники и повели к самолёту.

Вместо трапа – небольшая железная лестница с поручнем, и вот открытая дверь ведёт в салон. Внутри было очень просторно. Транспортное брюхо этого огромного лайнера, скорее всего, было предназначено для какой-то объёмной военной техники. Но самолёт приспособили для спецперевозок. Посреди этого чрева разместился что-то наподобие строительного вагончика. Правда, его стены были сделаны из пластмассовых блоков и огромных стеклянных витрин. Эдакий большой аквариум с диваном и креслом посередине. Также рядом стоял столик, и на нём виднелись какие-то бутылочки и стаканы. Кирилл понял: этот стеклянный параллелепипед предназначен для него. И не ошибся. Лучинского подвели к аквариуму и открыли дверь – тоже стеклянную и большую. Вместе с ним в этот вот стеклоящик вошёл и Сикора, он сел на диван, а Кириллу махнул на кресло. Лучинсктий вздохнул и, скинув китель, сел в мягкое седалище. Он удивлённо обнаружил, что кресло, как и полагается для самолёта, оборудовано обычными пристежными ремнями.

– Нужно пристегнуться. Сейчас мы взлетать будем, – заботливо сказал Сикора.

Охранники остались снаружи аквариума и, закрыв дверь, сели возле стеклянного параллелепипеда на приставные стулья. Когда дверь в их стеклянную упаковку закрыли, стало непривычно тихо для самолёта. Кирилл даже слышал, как дышит рядом сидевший на диване Сикора.

– Что это за карантин такой? А?

– Это куб безопасности, мало того, что он изолирует нас от внешнего мира, от запахов и звуков, так ещё он автономен по давлению и по безопасности в полёте. А также глушит посторонние звуки, – пояснил фимобщик.

– И пишет всё, что мы тут говорим. И подслушивает… ха… ха… – ухмыльнулся Кирилл.

– Не без этого. Но я Вас предупреждал перед полётом.

Кирилл не ответил. Он вдруг с удивлением увидел, что в самолёт поднимаются и другие пассажиры этого необычного рейса. Две женщины и трое мужчин зашли по трапу и, медленно пройдя, подошли к правому борту и сели на боковые откидные сиденья, которые обычно используют либо десантники, либо экипажи военных машин, которые транспортируют на подобных больших пузатых самолётах.

Кирилл с удивлением, тревогой и каким-то интересом увидел, что две женщины – это его знакомые, более того, очень близкие знакомые. Первая была та самая жгучая гречанка, начальница отделения и просто красивая женщина Светлана. Второй была Лиза Палкина. Обе были одеты в одинаковые красные костюмы с синими звёздами на груди. Один из мужчин был Михаил Альфредович – главный врач больницы, добродушный мужичок, с седой бородкой. Двое других мужчин Кириллу были незнакомы.

В отличие от Светланы и Лизы пассажиры мужского пола одеты были в костюмы жёлтого цвета. Но синие звёзды тоже украшали левую грудь. Пассажиры уселись как раз напротив стеклянного куба, где находился Кирилл с Сикорой.

Лучинский непроизвольно поочередно смотрел то на Светлану, то на Лизу. Светлана томно, но скрытно и мимолётно улыбнувшись, отвернулась, как будто не знала Кирилла вовсе. Она показывала своим видом, что не стоит сейчас давать повод окружающим обсуждать их контакт. И вообще лучше сделать так, чтобы все были в неведении. Лиза же, напротив, приветливо улыбалась и, не отрывая взгляда, смотрела на Лучинского. Она даже давала ему какие-то знаки пальцами. Но Кирилл из-за того, что освещение за стеклянным кубом было намного тусклее, не смог разобрать эти сигналы.

Через пару минут двигатели начали набирать обороту. Люк задраили, и самолёт побежал по рулёжке. Затем «громадина» остановилась, медленно развернувшись, как почувствовал Кирилл, замерла, набирая с дрожью дикую силу для прыжка в небо, вдруг сорвалась и устремилась по взлётной полосе.

Кирилл испугался.

Он давно не летал, и хотя и не боялся полётов, на этот раз эта процедура отрыва от земли у него вызывала чувство неуверенности в технике.

«Кто его знает, сколько раз этот гроб поднимался воздух? А вдруг откажут двигатели, и тогда… А что тогда?» – мелькнула мысль.

Но самолёт, благополучно оторвавшись от земли, резко накренился на хвост и, уверенно набрав высоту, лёг на правое крыло. Затем двигатели стали работать тише и монотоннее. Кирилл понял, что курс взят и осталось только ждать.

Лучинский вдруг захотел спать. Откинул голову назад и закрыв глаза, попытался уснуть. Но, промучившись минут десять, не смог это сделать. Встряхнув головой, он покосился на Сикору и спросил:

– А сколько лететь до Москвы?

– Это гостайна… – почему-то испуганно ответил фимобщик.

Кирилл покосился на него и, махнув рукой, сказал:

– Да ладно тебе, четыре часа, если скорость у нас под девятьсот вёрст в час будет. Ну, конечно, если вы летает быстрее…

И Кирилл ошибся. Через десять минут он услышал громкий хлопок. А ещё примерно через два часа самолёт вдруг клюнул носом вниз. Двигатели резко сбавили обороты, а уши заложило. Лайнер начал снижаться по посадочной глиссаде.

Кирилл удивлённо посмотрел на Сикору:

– Значит, вы больше полутора махов на такой вот херне даёте? Ну вы даёте! Не всё тут ещё у вас прогнило! Молодца…

Кириллу вдруг стало весело. Он воспрянул духом. Всё же какое-никакое обновление. И не сидеть одному в закрытой палате. А тут как-никак Москва… Интересно, какая она в конце двадцать первого века? Москва… У каждого человека от этого названия в представлении своя картинка. Но все, кто говорит слово «Москва», невольно подразумевают – столица.

Пассажиры самолёта засуетились и приготовились выходить. Они, тревожно пытаясь рассмотреть что-то за иллюминатором, вглядывались в круглые оконца. Кирилл улыбнулся: люди всегда суетятся не по делу. Что толку раньше времени смотреть, если вообще что-то можно рассмотреть через это маленькое оконце.

Когда один из членов экипажа раскрыл входную дверь в салон, зашли три человека в тёмно-синей форме. На головах – оранжевые пилотки. Эти три молодца тщательно что-то разглядывали в документах у пассажиров, затем перекинувшись с ними несколькими фразами, кивнули на выход. Люди послушно встали и двинулись к двери. Лиза на ходу вновь посмотрела на Кирилла и улыбнулась ему. А вот Светлана шла угрюмая и, опустив голову, смотрела лишь себе под ноги.

А тройка в оранжевых пилотках направилась к стеклянному кубу. Сикора подскочил и, подойдя к прозрачной двери, приготовил папку с документами. Высокий из оранжепилоточников с нашивками на рукаве в виде ласточки подозрительно посмотрел сначала на Лаврентия Ивановича, затем на Кирилла и, уткнувшись в документы, вчитывался в записи.