Леонид Каганов - Коммутация (сборник) Страница 23

Девушка отвечала неохотно, словно в полусне. Единственное что смог выяснить Димка — это то, что мыс, на котором они стояли, сгорел напрочь, многие получили серьезные ожоги, хотя никто не погиб. Сгорели все вещи и даже лодки, точно так же взятые напрокат в «Рыболове-спортсмене». Полночи пришлось просидеть в тине, в воде, спасаясь от пламени, а под утро их подобрали катера рыбнадзора и привезли на пристань.

Димка так и не смог выведать что же произошло у них на островке этой ночью. Напоследок девушка лишь сказала с какой-то непонятной тоской: «Вы очень вовремя уплыли…»

Вскоре подъехала еще одна «скорая помощь» и увезла большую часть погорельцев. Димка побеседовал с милиционерами, и они согласились подкинуть их в своей машине до самой станции «Конаково», так как сами туда ехали, везя в отделение женщину-предводительницу для составления протокола.

Сидя на рюкзаках, Димка и Сергей ждали электричку. Дождь кончился, но небо было хмурым.

— Смотри-ка ты, — нарушил молчание Сергей, — «знающие законы и обряды, готовые к встрече», — он передразнил вчерашние слова женщины с посохом.

— Прекрати, — сказал Димка, — у людей горе.

Они еще немного помолчали.

— Слушай, а мы им кукиш случайно не показывали? — спросил вдруг Димка.

— Да нет вроде, — ответил Сергей. — По крайней мере после беседы со стариком…

— Я уже не знаю чему из этого бреда можно верить? — сказал Димка как-то жалобно.

Сергей промолчал.

— Нет, ты скажи, ты веришь в это?

— Во что «в это»?

— В кукиш.

— Не знаю.

— Давай проведем эксперимент. Ты мне покажешь кукиш, а я тебе.

— Зачем?

— Боишься?

— Не боюсь, но зачем?

— А если не боишься — то почему бы и нет? По счету три.

— Ну давай. Раз, два…

— Ну?

— Подожди, пусть эти две тетки пройдут, а то подумают, что мы идиоты, сидим, кукиши тычем. Раз. Два. Три.

Каждый выбросил вперед руку с кукишем, подержал секунду и разжал. Ничего не произошло.

— Ну и когда начнутся неприя… — начал Димка, но не закончил фразу: на рукав штормовки шлепнулась белесая капля и расплылась.

Димка дернулся и резко поднял голову — ныряя в воздушные ямы, в воздухе носились воробьи. Сергей неожиданно заржал и ржал все время пока Димка расшнуровывал карман рюкзака, доставал отсыревшую газету и стирал с рукава птичий плевок. Наконец пятнышко стало почти незаметным.

— Дома отстираю твою мелкую пакость, — сказал Димка. — Однако это могла быть и просто случайность.

— Угу, — кивнул Сергей.

— Ведь с тобой же ничего не произошло? — Димка внимательно оглядел Сергея. — Никто на тебя не нагадил… А сам ты? Ну-ка встань!

— Прекрати паясничать, — сказал Сергей. — Со мной все в порядке.

— Подумай, подумай! — настаивал Димка.

— А чего мне думать? Никто на меня не нагадил, ничего на меня не упало, сам я никуда не упал…

Сергей встал, передвинул рюкзак подальше от края платформы, сел снова и продолжил:

— Сам никуда не упал, штаны не порвал, никакая оса меня не укусила…

— Чего ты замолчал? — поинтересовался Димка.

Сергей не ответил.

— Дар речи потерял? — обиделся Димка.

— Тьфу. Забыл коробку с крючками на берегу. Ну и фиг с ними.

— Ага! — обрадовался Димка.

— Чему ты радуешься, дурак? Я же их потерял до того, как ты мне показал кукиш! До того!

— А вот это не отмазка! Причинно-следственная связь налицо. Я показал кукиш — и ты вспомнил что потерял.

Сергей замолчал, задумавшись.

— Интересное однако получается дело… — протянул Димка.

— Все равно не верю, — сказал Сергей. — Давай еще раз. Эксперимент должен быть чистым.

Димка кивнул без особого энтузиазма:

— Поправка, теперь каждый покажет кукиш сам себе.

— Идет.

В воздухе мелькнули два кукиша. Секунду ничего не происходило, затем над платформой раздалось громовое рычание. Сергей и Дмитрий похолодели. Но оказалось, что это просто ожил динамик станционной трансляции. Хрюкнув, динамик произнес деловым женским голосом:

— Электропо-о-езд на Москву на шестнадцать сорок по техническим причинам отменяется. Следующий электропоезд на Москву проследует в девятнадцать ноль одну. Электропо-о-езд на Москву на шестнадцать сорок…

— Блин! Экспериментаторы хреновы! — Сергей зло плюнул. — Три часа еще ждать!!

— Зато теперь нет сомнений в кукише, — вздохнул Димка.

— Да еще как сказать, — возразил Сергей. — Пока все укладывается в обычную теорию вероятности.

— Может хочешь еще разок проверить? — спросил Димка прищурившись.

— Нет, нет, хватит.

Три часа прошли в угрюмой скуке. Друзья сидели на рюкзаках, по очереди ходили то к колонке за водой, то гулять по окрестностям. Из окрестных достопримечательностей были обнаружены продовольственный магазин и промтоварный. Оба были закрыты, очевидно по причине воскресенья. Сергей ходил узнавать насчет каких-нибудь автобусов, но оказалось, что таких нет. Димка предлагал отправиться в Москву автостопом, но выяснилось, что машин в округе практически нет, а до ближайшей трассы идти пять километров — с намокшими рюкзаками этого делать совсем не хотелось. Наконец наступило долгожданное «двадцать ноль одна», но электрички не было. Лишь еще через десять минут вдалеке показалась ее зеленая морда.

— Сейчас еще народу будет тьма, не влезем, пошли к последнему вагону, там должно быть проще, — сказал Сергей.

— Слушай! — Димка вдруг лихорадочно схватил Сергея за рукав. — Ты понимаешь что это такое?! Что такое кукиш?!!

— Понимаю. Зло, — ответил Сергей.

— Давай поклянемся, что никогда и никому не покажем кукиш!! — глаза Димки блестели. — Сейчас же дадим нерушимую клятву! Немедленно! Не сходя с этого места!

— Давай, — согласился Сергей. — Только я бы сначала пару раз показал кукиш одному человеку, есть у меня такой человек…

— Никогда! Поклянись сейчас же! Ты понимаешь что нам дали в руки?

Сергей вздохнул.

— Да все я прекрасно понимаю. Давай.

Друзья сцепили руки.

— Хором! — сказал Димка. — Повторяй за мной: я клянусь своей честью, здоровьем, счастьем, всем на свете, что никогда и не при каких условиях не покажу никому кукиш!

— Я клянусь своей честью, здоровьем, счастьем, всем на свете, что никогда и не при каких условиях не покажу никому кукиш, — повторил Сергей. Он тоже был полностью серьезен.

Они стояли сцепив руки и глядя в глаза друг другу, а рядом уже подъезжала электричка, громыхая дверями…

— Дим, тебя когда сегодня ждать? — спросила Алена.

— Поздно, не раньше десяти. А что?

— Да ничего. Когда же вы наконец его включите?

— Да вот-вот уже. Еще немножко осталось. К осени уже переедем. Ну пока!

— Чтобы все прошло сегодня благополучно!

— Хочется верить.

Дмитрий Борисович махнул жене и дернул рычаг затвора — дверь чупа бесшумно закрылась. Он пристегнулся и набрал JA0004 — код приемной площадки, один из первых кодов в новой зоне JA. Код JA — центральная Антарктида — не значился пока ни в одной публичной лоции. Пока. Требовать посадку на базу Антарктиды могли только работники строящегося Академгородка, ну и конечно сам директор проекта, академик Дмитрий Борисович Лебедев. Сама равнина конечно была открыта — только не было там специальных стоянок, да и кому бы пришло в голову туда летать? Пока.

Чуп заворочался, поднялся, покатил к скату крыши и прыгнул. Дмитрий Борисович затемнил иллюминатор и откинулся на спинку кресла. Тут же навалилась тяжесть, руки налились свинцом, на грудь словно положили гирю, закружилась голова и перехватило дыхание. Через пару минут организм привыкнет и можно будет работать. Но тяжесть почему-то не отпускала, зато несколько раз, и все сильнее, кольнуло сердце. Вот еще новая напасть! Дмитрий Борисович щелкнул кнопкой и сбавил ускорение до шестерки, а затем до четверки. С сердцем шутки плохи.

Три раза в неделю Дмитрий Борисович летал из Москвы в антарктический академгородок и обратно, а иногда, если работы было много, оставался там на несколько дней. Как всякий человек, которому по долгу службы приходится регулярно летать в межконтиненталки, Дмитрий Борисович переносил перегрузку неплохо и обычно летал на восьмерке. Дорога в один конец занимала пятьдесят минут, правда довольно утомительных.

Сегодня, как назло, надо было во-первых спешить, во-вторых успеть поработать в полете. И вот проснулось сердце. Дмитрий Борисович взглянул на пульт — по прогнозу полет теперь занимал час пятнадцать.

— Ну и черт с ним, — произнес он и потянулся.

Маленькая гоночная «Nokia» имела кучу преимуществ не только перед отечественными чупами «Жигули» или гробами-автотакси, но даже перед «Мерседесом», недаром она стоила такую кучу денег. Для регулярной межконтиненталки лучшей модели чупа было не найти. «Nokia» шла совершенно ровно и бесшумно, зря не виляла. Собственно личная машина Лебедева и так имела наивысший, правительственный приоритет, поэтому виляли все остальные чупы, встречающиеся на курсе. В межконтиненталках встреч практически никогда не было, зато ездить в городе было очень приятно. Дмитрий Борисович вдруг вспомнил как месяц назад он поставил чуп на однодневную профилактику и тут как раз случилось проехать с женой на такси из гостей — километров пятьдесят, не больше. Зато в праздник и вечером, через центр. Боже мой, до чего захламили воздух! Кто бы мог подумать всего каких-нибудь двадцать лет назад, что возможно такое явление как воздушная пробка в центре столицы! Чуп-такси с пятым приоритетом (ниже только багажные автоматы) трясло без остановки, а затем пришлось десять минут буквально провисеть в воздушной пробке! Нет уж, только «Nokia». Хотя эта машинка тоже имела свои недостатки — например крохотная кабина.