Брайан Олдисс - Оксфордские страсти Страница 23

Машина медленно подъехала к его дому на Вест-Энде. Путь им загородил кое-как припаркованный «БМВ». Когда Мария с Фрэнком выходили из своей машины, к ним приблизился хозяин «БМВ» Стивен Боксбаум. Фрэнк и Стивен были едва знакомы. Теперь они пожали друг другу руки, и Фрэнк представил Марию.

Стивен галантно попытался скрыть интерес:

– Вы ведь впервые в Хэмпден-Феррерсе, графиня?

Она подтвердила, и Стивен взялся расписывать красоты окрестностей, а затем пригласил обоих войти в его комиссию по празднованию юбилея местной церкви.

Они стали отнекиваться, и Фрэнк, положив руку Стивену на плечо, повел его к своему дому, приглашая на чашку чая.

Стивен радостно согласился, а потом сообщил, что вообще-то зашел узнать, нельзя ли переговорить с садовником Фрэнка, Алеком Бингэмом.

– О чем это? Он хороший садовник. Уж не собираетесь ли его переманить? Как раз сейчас он занят: приводит сад в порядок перед нашим приемом.

– У меня, знаете ли, к нему несколько деликатная просьба.

Они вошли в дом. Мария с большим интересом разглядывала обстановку. Она тут же заметила гравюры Пиранези в рамах – «Виды Рима», эти сильно приукрашенные римские древности. «Может, у Фрэнка и обо мне сильно приукрашенное представление?» – спросила она себя. У нее в голове бродили и другие вопросы: например, как разводиться с мужем и где она с Фрэнком будет жить. Сможет ли она продолжить карьеру в Англии или он – в Италии?

Они уселись в уютной комнате, выходившей окнами на пруд с золотыми рыбками, где кувшинки уже демонстрировали набухшие бутоны. Фрэнк попросил прислугу принести им чаю и сладостей. А Стивен принялся объяснять, в чем состояло его затруднительное положение. Он хотел бы переговорить с садовником с глазу на глаз потому, что Алек Бингэм женат на Вайолет, которая работала у его приятеля, Генри Уиверспуна, и они с Вайолет сдавали комнаты медсестре-пенсионерке Энн Лонгбридж.

– Конечно, я ее знаю, – сказал Фрэнк. – Энн присматривает за моим братом. А что, она?…

Стивен смешался и покраснел.

– М-м-м, видите ли… Это сложно объяснить… Если напрямую, на мой взгляд, она, как бы это сказать, ну, в общем, шлюха. Я правильно выразился? Проститутка ведь ради денег, а шлюха ради удовольствия, так?

Фрэнк рассмеялся:

– Ну, хотя бы и так? Только медсестре ведь сколько уже? Сильно за пятьдесят…

– О-о, возраст туг ни при чем, – сказала Мария. – Поверьте, я знаю немало женщин, которым после пятидесяти секс стал еще нужнее. Некоторые, конечно страшно рады отделаться после климакса, но в основном женщины куда свободнее себя чувствуют и могут наконец просто получать удовольствие. К примеру, моя мать.

– Но мой сын, Руперт, он связался с этой самой медсестрой. Я даже не знаю, сколько раз уже… Я прошлой ночью все узнал.

– Вы что же, их застали? – спросил Фрэнк.

Стивен объяснил, как было дело. Накануне ему не спалось, и он бродил в темноте по дому. Забрался в мансарду. И увидел в саду свет. Он было решил, что это вор. Но взял бинокль – раньше Стивен наблюдал с мансарды за птицами – и увидел, что это Руперт с фонарем в руках направляется куда-то прочь от дома. Стивен был озадачен. Он продолжать следить. Свет фонаря удалялся. И вскоре Стивен понял: его сын идет к Моулси. Задав себе вопрос, зачем ему это нужно в такой поздний час, Стивен мог дать один-единственный ответ: ради секса.

Через час Руперт снова показался вдали. На этот раз, однако, Стивен был уверен, что кто-то спускался вместе с Рупертом. Когда они дошли до подножия холма, Стивен увидел две зажженные сигареты, и подозрения его подтвердились.

Он наблюдал. Парочка разошлась в разные стороны. Само собой, он узнал собственного сына, который возвращался к дому. Проследить за другой фигурой было непросто – мешали дома, но Стивену повезло: он увидел вторую фигуру под уличным фонарем на Коутс-роуд. Он был убежден, что это медсестра Лонгбридж: всем знаком ее велосипед.

– А вы поговорили с Рупертом, когда он пришел домой? – спросила Мария.

– Нет. Мне было стыдно, что я так долго исподтишка за ним следил. Надо было, конечно, Шэрон рассказать, да только мы с ней сейчас не в лучших отношениях.

Вошла домработница с подносом, и все замолчали. Она пристально вгляделась в Марию, затем вышла.

Фрэнк снова спросил, о чем, собственно, Стивен хотел говорить с Алеком.

– Ну, я думал, он войдет в мое положение. Я же не могу запереть Руперта в доме. Может, подумал я, мне бы удалось убедить Алека, чтобы он двери дома запирал на ночь как следует…

– То есть попросту, чтобы он на ночь сажал эту медсестру под домашний арест? – удивилась Мария. – Ну, мистер Боксбаум, что вы, они же взрослые люди. Конечно, вам эта связь не слишком по душе, но…

– Разумеется, мне она совершенно не по душе, – сказал Стивен. – И я не могу позволить, чтобы это безобразие продолжалось. Подумать только: мальчику восемнадцать, а бабе пятьдесят с гаком…

– Ну, – засмеялась Мария, – по-моему, там, на холме, в полночь… должно быть, довольно романтично.

Фрэнк поддержал ее:

– А может, это вообще – один раз, и больше ничего не повторится… Если честно, Стивен, едва ли Алек вас в этой затее поддержит. Он старик упрямый, ему если что втемяшится…

– Мне страшно с ним говорить, – признал Стивен, – но я обязан защитить сына.

Все замолчали. Через некоторое время заговорила Мария, медленно и, кажется, неохотно:

– У меня есть кое-какой опыт в этих вещах, так что заранее простите меня, если я скажу правду: вам как отцу, может быть, не нравится то, что делает ваш сын, но не только из-за него самого, а еще и по другим, вашим личным причинам. Вашему бедняге Руперту, конечно же, потребна женщина. Будьте к нему добры, познакомьте его с девушками, которые, по-вашему, больше ему подходят. Желание секса, желание быть любимыми так сильно в каждом из нас…

Фрэнк встревожился: она так откровенна. Однако Стивен зарылся лицом в ладони. Ее слова попали в точку.

Мария, словно ей самой стало от этого неудобно, поднялась, отошла к окну и выглянула. Она увидела согбенную фигуру старика – по-видимому, это и есть Алек, решила она, – который медленно колтыхал по газону перед домом, толкая тачку с компостом. Какие удовольствия в этой жизни ведомы ему? подумала она. Беднякам ведь гораздо труднее. Доволен ли он своей долей? Стивен Боксбаум – грустный человек, но вообще-то она не до конца его понимала.

Фрэнк тоже подошел к окну, встал рядом.

– Это Алек Бингэм, – сказал он. – Еще моя драгоценная тетушка прозвала его «человек-тачка». На памятнике погибшим солдатам у нас в деревне двое Бингэмов: его дед и дедов брат. Они оба в Первую мировую служили в полку, который набирали в Оксфордском и Букингемском графствах. Эти Бингэмы в здешних местах или в округе с незапамятных времен живут.

– Мне пора, – вымолвил Стивен, не вставая.

– Куда вы, Стив? Посидите с нами, попробуйте бисквитное пирожное, оно очень вкусное.

– Правда, Стив, останьтесь. Мне не стоило высказывать все, что я тут наговорила. Это было невежливо.

– Зато очень кстати. Я вам благодарен – вы сказали, что думаете. Мне, пожалуй, и впрямь лучше с Рупертом поговорить.

– Только подумайте как следует, что сказать, – бодро поддакнул Фрэнк.

Чтобы переменить тему, Мария поинтересовалась, как здоровье брата Фрэнка, Фреда, про которого он не раз ей писал.

– Не захотел выйти сегодня: слишком стесняется, – сказал Фрэнк. – Он сейчас, наверное, в голубой столовой. У него там морская свинка в клетке. Если хочешь, пойди поздоровайся с ним.

Мария осторожно вошла в столовую. Фред сидел в кресле с прямой спинкой и как завороженный разглядывал любимую морскую свинку. Та замерла в клетке, уставившись, в свою очередь, на него.

Мария поздоровалась. Фреда явно потрясло ее появление: он лишь нечленораздельно забормотал. Она спросила, как зовут морскую свинку.

– Фред, – ответил Фред.

– Нет, это тебя так зовут.

– Фреда тоже, – выдавил он.

Когда Мария вернулась к Фрэнку и Стивену, вид у нее был подавленный. Но Фрэнк заверил ее, что брат совершенно счастлив и обожает свою морскую свинку, И вообще, заметил Фрэнк, у них в Хэмпден-Феррерс у многих есть домашние животные, просто так, для забавы. Производство корма для них и аксессуаров – процветающая отрасль английской промышленности.

Мария опять поглядела в окно, на газон, где еще возился «человек-тачка» Бингэм.

– А почему деревня так называется? – спросила она.

Фрэнк объяснил, что первую часть объяснить легко: Джон Хэмпден был членом парламента в семнадцатом веке и открыто бросил вызов Карлу Первому. Хотя он и получил образование в колледже Магдалины, впоследствии именно на Оксфорд он повел свои отряды.[26]

– Ничего удивительного, – прибавил Фрэнк, ухмыляясь.

– Точно, – кивнул Стивен. – Решающая битва произошла, по-моему, здесь, на холме. Хэмпдена серьезно ранил принц Руперт – еще один Руперт на холме… И он вскоре умер где-то неподалеку, кажется в Тейме. Тут кругом деревни носят его имя: Хэмпден-Пойл, Хэмпден-Гей, Клифтон-Хэмпден…