Наталия Новаш - И я там был..., Катамаран «Беглец» Страница 23

А снаружи хлестал по сосновым бревнам дождь. В заложенных хвоей проемах окон свистел ветер. В нашем доме с пустыми стенами была глухая осень, разве что вот — крыша над головой да спасительный пуховый спальник из того злополучного похода, в котором Вольфа должна была засыпать лавина… Он лишь успел заметить, как она сорвалась от его неосторожного победного крика и белым ревущим зверем летела вниз по склону. Время остановилось. Страшный момент неотвратимого конца растянулся, и на исходе этой бесконечности… Вольф оказался здесь. А с Вольфом я не боялась ничего. Он говорил, что у тех, кто пережил свою смерть, впереди, наверное, долгая жизнь.

Все мы смотрели на Вольфа как на лидера нашего маленького общества. Подсознательно чувствовали, что без него давно бы уже погибли здесь от голода, холода и уныния. А на него самого вдруг нашла непонятная хандра. Он, в сущности, забросил всю работу. В результате на неопределенный срок откладывалось и самое сейчас важное дело — постройка печки. Я даже боялась, что к зиме мы останемся вообще без нее. Теперь Вольф все дни проводил в доме, я же по-прежнему то уходила на речку, то собирала желуди под дубом. Мы жарили их и варили затем сомнительную бурду наподобие кофе, запас которого так быстро кончился.

Однажды я застала Жэки за странным занятием. Стоя на коленях, я привычно разгребала пальцами сухие листья, и вдруг, чуть не попав мне по голове, с дуба свалился какой-то предмет. Упруго ударился о землю и, отскочив, с металлическим звоном покатился в кусты. Вверху, на дубе, явно что-то произошло. Послышались возня, шум, и вслед за тем раздалось странно-ритмичное повизгивание.

— Брысь отсюда, разбойник! — закричал Жэки. — Ты опять сбросил мне обод!

Я не была особенно удивлена. На дубе давно уже стало «людно». Какие-то звери, привлеченные желудями, взялись наведываться из леса — их Жэки и называл своими друзьями.

Задрав голову, я посмотрела вверх. Жэки, удобно устроившись, сидел на огромном суку и возился с непонятным сооружением, которое было значительно больше его самого и напоминало что-то очень знакомое… Два колеса, соединенные перекладинами, седло, руль…

«Да это же велосипед… Жэки! Где ты его взял?» — едва не крикнула я в страшном волнении, но только стояла, молча разинув рот. Наконец тихонько позвала:

— Жэки…

Он не удостоил меня ответом. Попросту не заметил. Был невероятно сосредоточен.

Я ждала. В конце концов взгляд Жэки упал на меня.

— А, это ты… — протянул он задумчиво. — Позвала бы своего Вольфа… Хватит ему дрыхнуть! У меня тут никак не получается с цепью… Там, где-то возле тебя, должен лежать обод, — добавил Жэки. — Этот негодный кот опять его сбросил! Попробуй-ка мне его сюда закинуть.

Пришлось разыскать в кустах упавшую вещь. Это действительно был металлический обод от велосипедного колеса, сделанный, правда, несколько грубо, не как у нас. Неужели везде все рано или поздно начинают изобретать велосипеды?!.

— Жэки! — воскликнула я. — Послушай! Объясни, наконец, где ты его взял?

— Я его не взял, а… как бы сделал. Понимаешь? Нашел под дубом. Просто уж очень захотелось покататься на велосипеде, я долго об этом мечтал. Все думал, думал… И он сделался сам! Только цепь вот не могу приладить — не помню, как это точно устроено… Позвала бы и вправду Вольфа! У него получится. Он во всем разбирается — в момент.

Я еще не понимала, в чем дело, но какое-то радостное предчувствие заставляло мое сердце биться сильней и сильней, я стояла и слушала, как оно стучит в груди и как ветер ритмично шевелит надо мной сухие листья. Подошла к дубу, потрогала руками ствол. Он как будто дребезжал и был теплым. Или это дрожали от волнения мои руки… Стало вдруг очень и очень радостно.

— Жэки! Ты у нас гений! — я готова была запрыгать на месте, смеяться и хлопать в ладоши. — Слезай оттуда! — закричала ему, а через секунду едва не потеряла дар речи от страха и изумления. На плечи Жэки прыгнул с ветки черный усатый зверь. Изогнув спину, поднял хвост трубой и зашипел на меня, сверкая вытаращенными зелеными глазищами.

Так мы впервые обнаружили: наша «машина» — работает. Что-то было в этом дубе, какая-то сила, реализовывавшая мысленные образы наших желаний. Надо было только до мельчайших подробностей представить, как устроена вещь, вообразить мысленно работу любого механизма, и «машина» тотчас превращала абстрактный образ в материальный.

Все эти существа, новые друзья Жэки, кричавшие на дубе разными голосами, тоже существовали на самом деле. Это была материализованная фантазия Жэки! Надо же!.. Придумать себе кота — зверя, который когда-то жил в их доме. Правда, тут Жэки был со мной не согласен. Упрямо твердил, что кот сам пришел сюда по его следам.

Когда мы с Вольфом прибежали к Жэки, он стащил уже велосипед на землю и терпеливо ждал нас под дубом. Со всей серьезностью объяснил: прежде надо хорошенько подумать, как сделать правильно, представить в уме все совершенно точно, и все тогда получится само собой. Это было похоже на сказку…

Вольф окинул критическим взглядом нелепое сооружение — и на наших глазах формы его начали меняться, приобретать… осмысленность, что ли. Несуразно сбитые детали становились на свои места. Цепь точно легла на систему шестерен. Там, где надо, появились педали. Велосипед был готов.

А на ветру ритмично ударялись друг о друга сухие листья… Тысячи тонких нежно-игольчатых льдинок! Гул миллионного роя пчел сделался чуть громче, точно сложнейшая гигантская машина набирала обороты…

6

Все мы были связаны одной нитью. Нас объединяло главное — то, к чему были так пугающе близки, на пороге чего стояли и чего все-таки удалось избежать.

Была в этом таинственная необъяснимость, и если бы все произошло с другими, наш разум не поверил бы в подобную возможность. В столь немыслимое стечение обстоятельств. Но это случилось — с нами. И мы чувствовали себя живыми как и прежде. Ясно было одно: нечто — какая-то сила, неведомая сила — спасло нас и мгновенно перенесло сюда, в этот маленький мирок, снабженный всем необходимым, но ограниченный невидимой стеной. И все мы в памяти хранили то, что, в сущности, свело нас вместе… У Вольфа это была случайность. Карин — стал жертвой. Сам не знал, кто были его убийцы, внезапно оглушившие ударом сзади, когда он, не подозревая ни о чем, работал в своей мастерской.

Жэки?.. Вот тут все выглядело не совсем понятно. Появившись здесь, Жэки и не подозревал, что в той, прошлой жизни, что-то стряслось и ему грозила опасность. Даже осколки толстого стекла, запутавшиеся в волосах, не могли его убедить… Только свежие многочисленные рубцы на теле да едва затянувшаяся рана на правом виске заставляли отнестись к нашей версии серьезно.

Он помнил шумную, залитую солнцем улицу и собственное радостное настроение. В кулаке были зажаты монеты. Ровно столько, чтобы купить новенький иллюстрированный сборник приключений. Вот и витрина лучшего в городе книжного магазина… Он замер у сверкающих зеркальных дверей, в нетерпении пропуская выходящих. Вдруг стеклянная дверь со звоном хлопнула… и на этом прежняя жизнь закончилась.

И только я одна из всех нас сознательно перешла черту между жизнью и смертью, сама сделала шаг к тому, что в итоге свело нас вместе. Но зачем, по чьей воле мы оказались здесь?.. В те часы, пока Вольф экспериментировал с «машиной» — что-то такое пытался усовершенствовать, переиначить, — я сидела рядом с ним под дубом, погруженная в свои мысли. И точно кто-то невидимый вытягивал из моей головы все новые ленты воспоминаний. Будто и впрямь все это синтезировалось во мне, подобно велосипеду Жэки и картинам Карина… Как раз вчера мы увидели первую из этих картин, которую воспроизвела «машина»…

Помню, выбежав из нашей избушки на крик Карина, мы замерли пораженные: под дубом, прислоненный к стволу, стоял мольберт. И на нем — картина в простой деревянной раме.

Потускневшие темные краски, веявшие стариной тона, так загадочно передававшие игру света… И женщина в коричневых одеждах со странною улыбкой пристально смотрела с холста. Смотрела из своего прошлого, будто все о нас знала… Казалось, только что заметила нас оттуда… и все-все поняла…

Бело-синеватые скалы за спиной у женщины. Выветренные острые отроги на берегу голубой реки. Бурый пейзаж вдали — коричневые холмы, вьющаяся по ним дорожка, на которой погромыхивала наша старенькая повозка во время летних странствий… Две узкие колеи на высохшей глине… Мой мир, увиденный… земным художником? Вольф сказал, что на картине изображен несуществующий фантастический пейзаж.

Карин не случайно решил воспроизвести с помощью «машины» именно эту картину. Он говорил, что Джоконда очень известна на Земле. Ее знал почти каждый. Почти каждый… Поразительно! А я… Словно подглядела кусочек собственной жизни и саму себя со стороны. Может, отсюда — это знание? У каждого — свое…