Айра Левин - Этот идеальный день Страница 24

– Мы так не сделали, – сказала Лайлак. – Это сделали за нас, – она повернулась к нему лицом и добавила:

– Как ты думаешь, возможно, что неизлечимые еще живы? Он посмотрел на нее.

– Что их потомки дожили до наших дней, – продолжала она, – и у них есть… общество где-нибудь? На острове, или в каком-то месте, которое Семья не использует?

– Гм, – сказал Чип и потер лоб. – Конечно, это возможно.

Члены выживали на островах до Объединения, а почему и не после?

– Я так и думаю, – сказала Лайлак, снова подходя к нему. – Со времен последних неизлечимых уже должно было смениться пять поколений…

– Измотанных болезнями и трудностями…

– Но рождающих детей, сколько и когда они хотят!

– Я не знаю, как насчет общества, – сказал он, – но колония, наверное, есть…

– Город, – сказала она. – Они были умные, они были сильные.

– Вот это мысль! – сказал Чип.

– Ведь это возможно, правда? – она склонилась над ним, положив руки на стол, с застывшим вопросом в широко раскрытых глазах, ее щеки пылали розовой смуглостью.

Чип поглядел на нее.

– Что думает Кинг? – спросил он. Она немного отодвинулась от него и сказала:

– Как будто я могу угадать.

Неожиданно она рассердилась, ее глаза взглянули зло.

– Ты ужасно вел себя с ним вчера вечером! – сказала она.

– Ужасно? Я ? С ним?

– Да! – она, резко повернувшись, отпрянула от стола. – Ты допрашивал его, как будто ты… Как ты мог даже подумать, что он знает, как У ни убивает нас и не говорит нам?

– Я и сейчас думаю, что он это знал. Она сердито повернулась к нему:

– Он не знал! – сказала она, – Он не держит секретов от меня!

– Ты что, его советчик?

– Да! – сказала она, – именно это я и есть, если хочешь знать.

– Да нет, – сказал Чип.

– Да.

– Христос и Веи, – сказал Чип. – В самом деле? Ты советчик?

Уж эту классификацию я бы тебе дал в последнюю очередь.

Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре.

– И ты его советчик? Она кивнула. Чип расхохотался.

– Я думал, что ты работаешь в саду, – сказал он. – Ты пахнешь цветами, ты это знаешь? В самом деле.

– Я ношу их аромат.

– Носишь?

– Аромат цветов, в виде жидкости. Это называется «духи».

Кинг сделал для меня.

Чип широко раскрыл глаза на нее.

– Парфюм! – сказал он, хлопнув по раскрытой книге перед ним. – Я думал, это он ей какой-то гермицид положил в ванну.

Конечно! – он зашарил в списках слов, схватил ручку, зачеркнул одно слово и написал другое. – Дурак, – сказал он. – «Парфюм» значит «духи»[4]. Аромат цветов в жидкой форме. Как он это сделал?

– Не обвиняй его в том, что он нас обманывал.

– Хорошо, не буду, – он положил ручку.

– Все, что у нас есть, – продолжала она, – есть благодаря ему.

– Да что у нас есть? – сказал Чип. – Ничего – если только мы не используем это, чтобы достичь большего. А он, похоже, не хочет, чтобы мы пытались это сделать.

– Он более рассудительный, чем мы. Чип смотрел на нее с расстояния в несколько метров, она наклонилась перед кучей реликвий.

– Что бы ты сделала, – спросил он, – если бы мы как-нибудь обнаружили, что город неизлечимых существует? Ее глаза остановились на его глазах.

– Я бы пробралась туда, – сказала она.

– И питалась растениями и животными?

– Если необходимо, – она взглянула на книгу, потянулась к ней. – Виктор и Каролина, кажется, были очень довольны.

Он улыбнулся и сказал:

– Ты настоящая до-Объединенческая женщина, правда? Она не ответила.

– Можно мне посмотреть на твои груди? – спросил он.

– Зачем?

– Мне просто интересно.

Она расстегнула верхнюю часть комбинезона и раздвинула его. Ее груди были розово-коричневыми мягкими на вид конусами, которые шевелились от ее дыхания, прямые сверху и закругленные снизу. Их верхушки, тупые и розовые, казалось, сжимались и темнели все больше и больше, пока Чип смотрел на них. Он почувствовал странное возбуждение, как будто от ласки.

– Они очень милые, – сказал он.

– Я знаю, что милые, – сказала Лайлак, застегивая комбинезон и запирая застежку. – Я еще и этим обязана Кингу.

Я думала, что я самый уродливый член из всей Семьи.

– Ты?

– Пока он меня не убедил, что это не так.

– Хорошо, – сказал Чип, – ты очень многим обязана Кингу.

Все мы ему многим обязаны. Зачем ты пришла ко мне?

– Я тебе уже сказал а, – ответила она. – Учить язык.

– Ерунда, – сказал Чип, вставая. – Ты хочешь, чтобы я начал искать места, которыми Семья не пользуется, чтобы удостовериться, что твой «город» существует. Потому что я это сделаю, а он нет, потому что я не «рассудительный» и не старый, и не довольствуюсь подшучиванием над телевизором.

Она направилась к двери, но он поймал ее за плечо и развернул к себе лицом.

– Постой! – сказал он. Она с испугом посмотрела на него, он взял ее за подбородок и поцеловал в губы, схватил ее голову обеими руками и толкнулся языком в ее сжатые зубы.

Она уперлась руками ему в грудь и мотнула головой. Он подумал, что она перестанет сопротивляться, сдастся и примет поцелуй, но ошибся, она продолжала бороться с нарастающим напором, и, наконец, он отпустил ее, и она, оттолкнувшись от него, отскочила.

– Это – это ужасно! – сказала она. – Принуждать меня!

Это… со мной так никогда не обращались!

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Посмотри на меня, я дрожу, – сказала она. – Веи Ли Чун, это так ты любишь, становишься животным? Это ужасно!

– Человеком, – сказал он, – как ты.

– Нет, – сказала она. – Я не могу никого обидеть, схватить так кого-нибудь! – она потрогала себя за подбородок и пошевелила нижней челюстью.

– А как, по-твоему, целуют неизлечимые? – спросил он.

– Как люди, а не как животные.

– Извини, – сказал он. – Я люблю тебя.

– Хорошо, – сказала она, – я тебя тоже люблю – так, как я люблю Леопарда и Снежинку, и Спэрроу.

– Я не это имею в виду.

– А я это имею в виду, – сказала она, глядя на него. Она пошла к двери. – Не делай этого больше. Это ужасно!

– Возьмешь списки?

Она посмотрела так, будто собиралась сказать «нет», остановилась и сказала:

– Да. Я за этим и пришла.

Он повернулся, собрал со стола списки, сложил их вместе, потом вынул «Ре re Goriot»[5] из стопки книг. Она подошла, и он отдал ей все.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал он.

– Все в порядке, – сказала она. – Только не делай этого больше.

– Я буду искать места, которые Семья не использует, – сказал он, – я просмотрю все карты в МСД и выясню, есть ли…

– Я это делала, – сказала она.

– Внимательно?

– Так внимательно, как только могла.

– Я снова это сделаю, – сказал он. – Это единственное, с чего можно начать. Миллиметр за миллиметром.

– Хорошо, – сказала она.

– Подожди секунду, я тоже ухожу.

Она подождала, пока он убрал курительные принадлежности и привел комнату в надлежащий вид, и затем они вместе вышли, прошли через выставочный зал и спустились по эскалатору.

– Город неизлечимых, – сказал он.

– Это возможно, – сказала она.

– В любом случае, его стоит поискать, – сказал он. Они вышли на тротуар.

– В какую тебе сторону? – спросил он.

– На запад, – ответила она.

– Я пройду с тобой несколько кварталов.

– Нет, – сказала она. – Правда, чем дольше ты на улице, тем больше опасность, что кто-нибудь увидит, как ты не трогаешь сканеры.

– Я касаюсь рамки сканера, а в этот момент загораживаю его собой. Очень ловко.

– Нет, – сказала она. – Пожалуйста, иди своей дорогой.

– Хорошо, – сказал он. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он положил руку ей на плечо и поцеловал в щеку.

Она не отстранилась, она была напряжена и чего-то ждала под его рукой.

Он поцеловал ее в губы. Они были мягкие и теплые, слегка разжатые; она повернулась и пошла.

– Лайлак! – позвал он и пошел за ней. Она обернулась и сказала:

– Нет. Пожалуйста, Чип, иди!

Он стоял в нерешительности. Вдалеке показался какой-то член, направляющийся в их сторону.

Он смотрел, как она идет, ненавидя ее, любя ее.

Глава 5

Вечер за вечером он быстро (но не слишком быстро) съедал свой ужин, а потом ехал в Музей Семейных Достижений и изучал множество светящихся карт высотой от пола до потолка, до закрытия музея в десять перед началом вечернего телевизора.

Однажды ночью он пришел в музей после последнего сигнала – шел пешком полтора часа, – но обнаружил, что карты невозможно рассмотреть при свете фонарика, их обозначения терялись в отблесках, а он не рискнул включить их внутреннюю подсветку, как ему показалось, она была связана с освещением всего зала, а это бы означало такой скачок потребления энергии, который Уни мог бы заметить. Однажды в воскресенье он взял с собой Марию КК, отослал ее смотреть выставку «Вселенная завтрашнего дня» и три часа кряду изучал карты.

Он ничего не нашел: ни острова без города или промышленного предприятия, ни горной вершины, на которой не было бы центра космических исследований или климатономии, ни одного квадратного километра суши – или океанского дна, в крайнем случае – который бы не возделывался, на котором не было бы шахт или фабрик, или домов, или аэропортов, или. парков восьмимиллиардной Семьи. Начертанные золотом слова над входом в отдел карт – «Земля – наше наследие, мы используем ее мудро и рационально» – казались правдой, настолько правдой, что даже чуть-чуть места не оставалось для хотя бы минимального общества вне Семьи.