Виталий Вавикин - Шарманщик Страница 24

– Ложь, как змеиный яд, убивает медленно, но верно?

– Именно.

Они замолчали, зная, что ждать больше нельзя.

– Что с моим братом? – решилась начать Абак.

– Он не вернулся.

– Не вернулся? Как не вернулся?

– Пойдем, – Бертина взяла ее под руку. – Я отведу тебя к женщине, с которой Джаад жил последние столетия. Она лучше меня сможет объяснить тебе его решение…

В покоях Флаиа было тихо и пахло фимиамом. Чистое небо уходило за горизонт. Ветер колыхал шторы.

– Почему ты отпустила его? – тихо спросила Абак.

– Я не знала, что он уйдет, – призналась Флаиа.

– Значит, ты ничего не знала.

– Последнее время мне тоже начинает так казаться.

– Если бы Бертина была чуть моложе…

– Никто не мог знать, как поступит Джаад.

– Невозможно знать то, что ты не понимаешь.

– Думаешь, я не понимала его?

– Нет.

– Но мы любили друг друга.

– Иногда этого мало.

– Ты говоришь как Бертина.

– Я говорю как сестра Джаада.

– Почему же он никогда не хотел навестить тебя?

– Он не хотел этого только когда жил с тобой.

Женщины замолчали. Кариш стоял на балконе и как завороженный разглядывал раскинувшийся внизу мир.

– Я могу попытаться вернуть его, – сказала Флаиа.

– Ты должна попытаться, – Абак взяла ее за руку, чувствуя, как напряглось ее тело. – И неважно, сделаешь ты это ради него, меня или самой себя. Главное, чтобы он вернулся. Главное, чтобы он захотел вернуться…

Огоньки в глазах Бертины потухли, словно время высосало из нее и эту силу.

– Ты просишь меня помочь тебе? – спросила она Флаию.

– Да, – голос был тихим, надломленным. – Ты – наблюдатель. В твоем праве отвести меня туда.

– Прошло слишком много времени…

– Я должна…

– Мы потеряли его след, – только сейчас Бертина повернулась к просящей женщине лицом. – Мир либертинцев слишком велик…

– Ну и что.

– Ты не знаешь его законов, не знаешь правил.

– Джаад тоже не знал.

– Ты не Джаад!

– Но лишь я могу вернуть его. Ты же сама так сказала.

– Может быть, я этого не хочу.

– Не хочешь, чтобы вернулся Джаад?

– Не хочу, чтобы его вернула ты.

Они какое-то время молчали, не решаясь заглянуть друг другу в глаза.

– Если бы я только знала иной способ… – прошептала Бертина.

Саддук искрился и пульсировал за спиной женщин. Всплески неисчерпаемой энергии тянулись к ним, не желая отпускать в этот странный, враждебный мир.

– Чувство такое, будто только что родилась заново, – сказала Флаиа, обхватывая руками свои худые плечи. – Почему здесь так холодно?

– Это ветер, – сказала Бертина.

– Ветер? Разве у нас нет ветра?

– У нас все контролирует Саддук, здесь же никто ничего не контролирует.

– Странно, что этот мир все еще живет.

– Ты удивишься, когда узнаешь, сколько здесь всего странного.

– Я уже удивляюсь, – поежилась Флаиа и с надеждой посмотрела на сгусток энергии, который была вынуждена оставить. – Что это за место? – спросила она, оглядываясь.

– Это пригород Акрида. Двор одного из частных домов.

– Здесь живет Джаад?

– Нет. Но здесь живет тот, кто сможет тебе помочь найти Джаада.

– Я что… Я должна буду общаться с либертинцами?!

– И не только общаться, – в глазах Бертины на мгновение вспыхнул огонь, но тут же погас. – Постучишь в дверь и, когда тебе откроют, расскажешь обо всем, что знаешь.

– Но разве я имею право?

– Ты хочешь искать Джаада или соблюдать правила?!

– Но…

– Никаких «но»! – Бертина обернулась и посмотрела на пульсирующий кокон. – Сделаешь, что я говорю, и вернешься сюда. Я буду ждать тебя.

Флаиа сомневалась.

– Два часа в этом странном, объятом ночью мире, а потом целая жизнь с человеком, которого ты любишь, – разве это не стоит того?! – и снова огонь в глазах. Огонь, который Бертина уже не могла скрыть. – Иди же! – прикрикнула она.

Флаиа вздрогнула, повернулась и, пошатываясь, пошла по коротко стриженному газону в направлении небольшого одноэтажного дома…

Стук в дверь был негромким, но Хааст проснулся. Жена тихо посапывала во сне. Распятье над кроватью поблескивало в лунном свете. Хааст посмотрел на часы – 2.30. «Может быть, что-то случилось на базе?» – подумал он, поднимаясь с кровати. Пол был холодным. Хааст отыскал тапки и пошел открывать.

– Кто вы? – сонно спросил он стоявшую на пороге светловолосою девушку. Одежды на ней почти не было, если не считать тонкую, прозрачную накидку, под которой хорошо просматривалось худое тело. – Почему вы в таком виде?

– Я… – девушка обернулась, словно ища поддержки у невидимого спутника. – Я должна кое-что рассказать, – тихо сказала она, почти шепотом. Хааст напомнил ей, который час. – Я должна кое-что рассказать, – настырно повторила она.

– Идите домой, – посоветовал Хааст, но дверь закрывать не стал. Молодая грудь под прозрачной накидкой девушки вздрогнула. Небольшие соски набухли от холода. Ветер осторожно перебирал длинные белые волосы. – Где вы живете?

– Далеко.

– Далеко? – Хааст подумал о жене и что она скажет, если он впустит эту девушку в дом. – Как же вы оказались здесь?

– Саддук.

– Что?

– Саддук перенес меня из моего мира в ваш.

– Сад-дук? – переспросил Хааст, пытаясь разглядеть зрачки девушки. «Нет, на наркоманку не похожа», – думал он.

– Саддук управляет нашим миром, контролирует природу и все физические и биологические процессы…

– Пожалуй, лучше пройти в дом, – сказал Хааст, пытаясь взять девушку за руку. Она вырвалась. Шарахнулась от него как от огня. – Что с вами? – опешил Хааст.

– Никогда… Никогда не смей прикасаться ко мне! – прошипела девушка.

– Успокойтесь…

Хааст снова попытался взять ее за руку. И снова она вырвалась. Вырвалась и побежала прочь. Порыв ветра растрепал ее длинные волосы и неприлично поднял к поясу прозрачную накидку.

– Стойте! – кричал Хааст, пытаясь догнать ее. – Прошу вас, стойте!

– Бертина! – закричала девушка, останавливаясь возле высокого забора. – Где ты, Бертина?!

Хааст схватил ее за плечи и повалил на землю. Она не сопротивлялась. Лежала под ним и продолжала звать кого-то, но голос с каждым новым мгновением становился все более и более безнадежным…

Горы. Бертина оставила защитный кокон, позволяя ледяному ветру коснуться ее тела. Заиндевелые окна долго не хотели оттаивать от ее дыхания, но в конце ей все-таки удалось отогреть небольшой участок, чтобы заглянуть в дом. Джаад сидел возле камина, слепо исследуя лицо десятилетнего мальчишки с черными кудрявыми волосами. Зрение покинуло его, словно в наказание за принятое им решение. Этот мир был слишком ярким, слишком сочным для слабых глаз, здоровье которых поддерживал Саддук. Когда Бертина последний раз навещала своего возлюбленного, он еще что-то видел. Сейчас же был совершенно слеп. Слеп, но не печален, и это сводило Бертину с ума. Ей хотелось войти в дом и рассказать этому слепцу, как она поступила с его женщиной. Как она поступила с той, на которую он променял ее. Рассказать и увидеть боль и страдания на этом родном лице. И когда из невидящих глаз польются слезы, она рассмеется. И это будет ее месть, которая убьет любимого человека, ставшего ей ненавистным. Но именно поэтому, чтобы продлить мучения, она никогда не сделает этого. Она будет приходить сюда и упиваться своим триумфом. И жить. Жить так долго, как только сможет, чтобы увидеть мучения всех, кто предал ее и заставил страдать. И никто не сможет спасти их от этого гнева…

Фрай. Флаиа смотрела то на него, то на Хааста и понимала, что они не верят ни одному ее слову. Преданная и всеми забытая. Гнев бурыми пятнами покрывал ее бледные щеки, пронзал насквозь естество, и не было от него спасения. «Возможно, – думала Флаиа, – виной всему этот несовершенный мир, который пропитан ненавистью и гневом. Он здесь повсюду, как вирус, от которого нет спасения. Он заразил Джаада, проник в сознание Бертины и вот теперь подчиняет меня. И власть его с каждым часом становится все сильнее».

– Да поверьте же мне! – закричала Флаиа, вскакивая на ноги.

Стул с грохотом опрокинулся на пол. Пальцы сжали горлышко графина, который стоял на столе Фрая. Ведомая гневом рука занесла его над головой. Вода полилась на пол, струясь и извиваясь по худому телу. Лицо Фрая было таким близким, таким самодовольным – идеальная цель. Хааст перехватил руку разгневанной девушки. Стальная хватка сдавила запястье. Флаиа разжала пальцы. Графин упал и разбился. Зазвенело стекло. Гнев не находил выхода, сжимая сердце бессильной яростью.

– Ненавижу! – верещала Флаиа. – Ненавижу вас всех!

А Фрай уже вызывал санитаров и набирал в шприц лекарство для внутривенной инъекции…