Олег Никитин - Путешествия Никласа Страница 24

– И ведь это уже второй случай диверсии, – вкрадчиво добавил он.

Никлас, отделенный от событий годами и мегапарсеками, мысленно поежился, а в аудитории спустя секунду поднялся подлинный белый шум – разобрать, кто и что кричит, было невозможно. Все перепуталось, и весь этот хаос обрушился на глупую голову несчастного Смита. Тот еще постоял в горделивой позе, а потом не выдержал и втянул конечности в шарообразное тело. Внутри у него бушевало багровое пламя страха и неприязни.

– Никакой диверсии в первый раз не было, – наставительно молвил Петр-1, утихомирив родственников одним резким, «парализующим» нервы сигналом (такую смесь частот нередко применяют молодые и не слишком опытные мамаши, когда обычные средства успокоения на ребенка не действуют).

Шум постепенно утих, все ждали продолжения патриаршей речи. Глава клана тоже не спешил, давая возможность транспортнику выступить. Наверное, он надеялся, что тот еще как-нибудь проявит себя, городя нелепые и лживые слова, однако Паоло-16 обиженно затаился.

– Прошу всех, кроме Леонида-87, выдвигать варианты решения, – сказал Петр-1.

Активные члены клана, у которых к этому моменту созрели предложения по наказанию Леонида-87, стали сбрасывать на компьютер наблюдателя из Этической Комиссии, сидевшего в соседней комнате, свои варианты. Наблюдатель отсеивал неприемлемые типа «Оставить все как есть» и «Поощрить килограммом антинейтронов», оставляя те, которые отвечали степени тяжести правонарушения и превосходили ее. Спустя несколько минут анализ исходов был представлен Совету клана.

Патриарх озвучил его, начав с наиболее распространенных предложений:

– Изъятие специфической памяти о физике пространства и запрет на ее активизацию. Общественные работы на планетах Центра в течение сорока тысяч часов. Публичное отречение в «Вестнике единой Вселенной» от идеи внедрения 7-дырокола. Бесплатное строительство 7-дыроколов до полного оборудования ими всех обитаемых галактик Вселенной. – Глава клана едва заметно усмехнулся, тут же помрачнев. – Экспансия…

Очевидно, на этом список заканчивался, потому что Петр-1 погрузился в тяжелое молчание. Наверное, он никак не мог сообразить, какому жестокому дебилу пришла в голову мысль отделить молодого Деева от его клана. Иначе трактовать последнее слово было нельзя, потому что право на заселение пустой галактики давалось тому, кто не в состоянии ужиться с родичами – и для официального отделения требовалось решение Кланового Совета. Постепенно эта «экспансия» дошла до сознания каждого из собравшихся, все стали озираться и крутить глазными яблоками, будто ожидали, что предложивший такое чудовищное решение родственник вскочит и стукнет себя ладонью по груди, крича: «Как я здорово пошутил, а?». Но никто не признался.

На лице самого Леонида плавала откровенная улыбка, а вот прячущийся за ним Жан-6 выглядел так, будто оказался голым под метеорным дождем – ему было страшно и стыдно одновременно. Впрочем, Никлас идентифицировал эти чувства так ясно только потому, что он знал, кто предложил последнюю форму наказания. Она была несоразмерно жестока.

Естественно, никто и не думал, что Леонид-87 выберет ее, предпочтя или общественные работы, или изъятие физических знаний, или публичное отречение. Сооружение 7-дыроколов, естественно, могло вызвать только улыбку, хотя формально и походило на наказание. Человек мог потратить тысячи лет, только путешествуя от одной обитаемой галактики до другой.

Деев долго не думал, он давно все решил:

– Я выбираю экспансию.

Между ним и кланом в ту же секунду выросла незримая, но ледяная стена отчуждения. Больше никто не хотел знать этого человека, предавшего собственный клан ради каких-то неведомых и непостижимых целей. Только Петр-1 бесстрастно сказал, будто заставляя себя:

– Принято.

Деев Никто Леонид-1 покинул планету патриарха сразу перед молчаливым сотрудником Этической Комиссии.

Конец ассоциации 8

Запись оборвалась в нужном месте, не запечатлев лишних подробностей Совета. И так, прямо скажем, она не изобиловала деталями, будто некто из ЭК вычистил из нее личностное восприятие того, кто вел запись. А может, это вообще фиксировалось автоматическим инспектором?

Никлас повертел запись пальцами и задумался: что дальше? То, что Жан-6 – сентиментальный кретин, историку давно было известно, величие Петра-1 вскрылось также не на этом Совете, а триста лет назад, когда к нему перешло руководство кланом. Разве что выяснить имя чиновника из Этической Комиссии, не отфильтровавшего «экспансию» из списка? Никлас проглядел служебную информацию к записи и нашел этого человека – его звали Ким NGC 69307-1 Хван-18.

«Пожалуй, пора переходить к материальному наследию Деева, – решил историк и вызвал на сетчатку показания часов. – Только уже завтра. Слетаю-ка к Ирине, развеюсь, стоячие волны погоняю…»

Негэнтроп и сердце квазара

4/131. Расшифровка записи мнемографа закончилась сегодня ранним утром, когда я еще отдыхал в невесомости. Заставка на 3-мерном мониторе крутила какую-то жизнерадостную чушь вроде восхода белого карлика над горизонтом. Волнуясь, я выпил углеводородный бульон, взбодрился гамма-излучением и отправился в библиотеку, чтобы воспользоваться всеми возможностями транслятора.

Коротко проглядев отчет о заборе пробы, я вернулся к началу путешествия и перевел на мозг все каналы восприятия – световой, акустический, обонятельный… Подключился к мнемографу, чтобы перевести поток информации в мой личный формат и записать его на кассету. В общем, занимался разной необязательной чепухой, только лишь бы оттянуть погружение. Я поймал себя на этой мысли в тот момент, когда уже с минуту или больше поглаживал кнопку воспроизведения ви-кей. Какого Хаббла? И я коснулся ее, стиснув зубы.

Ассоциация 9 (авторская копия негэнтропа модели «Нептун»)

Чистый, незамутненный материей космос, тонкие словно атомные цепочки траектории звезд, кляксы галактик, размытые по всему видимому миру, будто краска под кистью ребенка – черно-зеленые, бледно-зеленые и матово-зеленые. Истинный цвет пространства, слияние излучения в одну захлестывающую сознание волну. Спиральные поля гравитации, поглотившие материю. Бесконечная сеть светящегося газа, которая внезапно заволокла все, растворила в себе и одновременно не дала распасться на разлетающиеся атомы. И яркие, будто сверхновые в момент рождения, черные дыры: здесь они дарят жизнь, свет и тепло, и мироздание крутится вокруг них, будто сателлит возле своей планеты. Лечу к свету и я – слишком быстро, слишком…

Что-то холодное, жуткое на моем пути, оно тянет ко мне протуберанцы страха и хочет порвать мое невидимое тело на части, треплет мой хрупкий ансамбль частиц, выдергивая из него отставшие кварки. Где же свет? Как тянет мраком! Мысленно тянусь к сияющим воротам впереди, обрываю липкие волоски ужаса с несуществующей кожи. Они нехотя отстают, но принимаются шептать что-то неразличимое, пахнущее озоном, они тянутся обратно, скрипя от трения о ленивые фотоны. Этот звук на моей стороне, он источает такой терпкий аромат протуберанца, что антиматерии с ним не справиться! И пространство разворачивается, будто лепестки автоматического зонда, щупальца мрака становятся ласковыми, будто кислотный ручеек. Что это? Словно обратились все цвета и звуки на противоположные, холод стал жаром, а мир наполнился светом, и под его давлением я стал расползаться, теряя частицы… Эти черные врата спасут меня от распада! Только почему я не могу приблизиться к ним, почему некто жестокий влечет меня мимо? И опять все чернеет, вспучивается всеми своими измерениями, но не дает мне погибнуть, раствориться среди чуждых и равнодушных нитей и спиралей, точек-галактик и клякс-туманностей.

Не успеваю рассмотреть все, да что там, не вижу себя, словно я обратился в нейтрино. Так оно и есть, в этом 10-мерном мире я всего лишь облачко элементарных частиц, и повсюду – такие же, как я, беспомощные клубки глупой материи. Как же давит меня этот свет! Святой Циолковский, и к нему я стремился? Он сожжет меня, распылит и лишит чувств – вон их сколько, дрожащих от страха многомерных струнок! Я ничего больше не вижу, но страх почему-то пропадает, растворяется… Мне теплее и теплее, пока все внезапно не заканчивается.

Станция снова в 4-мерном пространстве-времени, вокруг аппаратура в пустоте, отсутствие красок и голод. Ну, где моя клетчатка?

Конец ассоциации 9

Запись была синтезирована по итогам двукратного прохождения станции через квазар, то есть в нее попало все, хотя бы раз уловленное мнемографом «Нептуна». Я потряс головой, чтобы прийти в себя, отключил ненужный теперь транслятор и нетвердо подошел к бару. Там у меня, помнится, стоял дьюар с водородом, и я прыснул на макушку пару-другую граммов, чтобы остыть. Попытки подчинить себе ощущения ни к чему не привели, так что пришлось просто свалиться на пол и подождать.