Далия Трускиновская - Феминиум (сборник) Страница 25

Оидзодо называли тех, кто мог нырять на глубину восьмидесяти локтей и больше. Это были уже настоящие женщины моря, у которых за плечами два десятка лет лова. Шикибу состояла в ранге оидзодо уже семь сезонов.

– Что ты, – замахала она руками. – Как я появлюсь перед самим князем и его сиятельным гостем! Да разве я смогу быть им чем-нибудь полезной? Буду только молчать, выпучив глаза, как креветка!

– Если уж ты растеряешься, остальным там и вовсе нечего делать, – засмеялся Цура. В свое время он ухаживал за ней, и сейчас в его голосе послышался отзвук прежнего флирта.

На самом деле Шикибу была польщена: Цуре ведь приказали прислать лучшую! Она приосанилась:

– Вот уж и впрямь сегодня дует с юга! Наверное, это ветер моей южной судьбы принес мне, никчемной, такую честь!

Среди ныряльщиц, да и вообще на Священных островах, издревле существовало поверье, что когда-то боги подарили человеку целых четыре судьбы, по одной на каждую сторону света, чтобы он мог выбрать из них самую достойную. Вот только злой демон-акэти из зависти затуманил людям разум: они перестали видеть и теперь бредут по жизни, точно жалкие слепцы без провожатого.

– Говорят, ставь парус на ветер южной судьбы, но лови его со всех четырех сторон!

Цура добродушно посмеивался, подтрунивая над ней. Отменный он староста: и с амами ладит, и у князя на хорошем счету.

– Тогда мне надо идти! Для такого торжественного случая совсем нечего надеть! Глядя на меня, женщины в усадьбе, должно быть, полопаются от смеха!

Женщины в усадьбе и амы в деревне, хоть и были зачастую родственницами, терпеть друг друга не могли. Шикибу со вздохом подумала, что не надевала парадный наряд со свадьбы старшей дочери и он, наверное, совсем слежался.

– Что я слышу? Ама Шикибу боится женщин из усадьбы?!

Он, Цура, всегда был весельчак. Не влюбись Шикибу в Асано, своего мужа, она бы, наверное, вышла за Цуру. Или даже за Мунетоки из Уэно, и он бы навсегда увез ее из залива Кии. Что говорить, в юности у Шикибу было много поклонников. Даже сейчас, кажется, Цура не прочь согреть ее постель. Ухмыляясь, Шикибу оделась и пошла по дороге к дому. Она избрана представлять всю деревню перед князем, и женщины из усадьбы будут потом месяцами судачить о ней. Ей, оидзодо-ама Шикибу, следует собраться со всей тщательностью.

Князь был так милостив, что к вечеру прислал за ней повозку, запряженную быками.

Шикибу весь день гоняла с разными поручениями дочерей, пока наконец не осталась довольна. Раздувшись от гордости, она подоткнула полы своего тускло-лилового платья из плотного шелка и взгромоздилась в повозку под восторженное аханье соседок. Шикибу чувствовала себя очень важной и очень неуклюжей в давно не ношенных многослойных одеждах, с лаковыми шпильками в высокой прическе. Никто не сможет сказать, что она одета как нищенка, даже женщины из усадьбы!

Подпрыгивая на каменистой дороге, повозка двинулась к замку, а Шикибу принялась гадать, о чем же будет спрашивать ее сиятельный гость. К сожалению, во дворе усадьбы было пусто, и никто не мог оценить Шикибу во всем ее великолепии. Воин из охраны князя с вислыми усами и мечом на богатой перевязи молча кивнул ей, предлагая следовать за ним.

Оробевшая Шикибу, которая никогда не видела ничего более роскошного, чем местный храм, была потрясена до глубины души размерами княжеского замка. Сложенный из больших каменных блоков, он поднимался над землей на целых три этажа, и Шикибу не могла даже представить, как человеческие руки сумели сдвинуть и поднять на такую высоту огромные камни. А богатое внутреннее убранство, эти тщательно отполированные, ласкающие ступни полы из драгоценной криптомерии! Шелковые занавеси, – да из них можно пошить одежды на всю деревню! Светильники вдоль галерей, в которых, наверное, масла сгорает на сотню коку риса в год…

Приоткрыв рот, она нерешительно остановилась на пороге внутренних покоев, откуда лился аромат благовоний и слышались негромкие голоса. Воин-телохранитель коротко доложил о ней и, вернувшись, бесцеремонно втолкнул внутрь, поскольку Шикибу от волнения словно приросла к порогу. Переступив его, женщина повалилась на колени.

Князь Асуи был очень стар. Его борода стала белоснежной, губы запали, выдавая отсутствие зубов. Князь еще сохранял величественную осанку, но его руки предательски тряслись, когда один из его уже тоже седовласых сыновей почтительно подал отцу пиалу. Справа от него, на месте почетного гостя, сидел человек с очень узкими глазами и тонким ртом на круглом, как луна, напудренном лице. Его платье было невозможно роскошным – Шикибу в жизни не видела такой густо затканной серебряной нитью ткани. Казалось, она вся сверкает и переливается, как чешуя тунца на весеннем солнце. Его глаза остановились на Шикибу, и она в одно мгновение ощутила себя дурно одетой, неловкой, воняющей рыбой простолюдинкой.

– Это и есть ваша знаменитая ама? Надеюсь, она не так глупа, как остальные курицы, – процедил гость. – Иные и у нас в столице от страха тупеют настолько, что слова не могут вымолвить. Стоят столбом и таращатся, ничего не спросить. Отвечай, женщина, ты можешь говорить?

– Да, – Шикибу почувствовала, что ее растерянность отступает под натиском глухой злости. Этот важный человек из столицы, похоже, и князю-то неприятен своим зазнайством.

– Вот деревенщина! Надо отвечать – да, господин!

– Да, господин.

– Старосте было велено прислать лучшую из оидзодо. Ты лучшая?

– Господин Цура считает такой меня, недостойную. Ему лучше знать.

– На какую глубину ты можешь нырять?

– Оидзодо из залива Кии могут нырять на глубину ста локтей, – при этих словах Шикибу чуть подняла голову. В ее голосе невольно зазвучала гордость.

– Ты знаешь место, которое называется Подбородок Дракона? Мне говорили, что оно находится здесь, в заливе Кии.

«Он, похоже, что-то знает о здешних местах», – удивилась про себя Шикибу.

– Подбородок Дракона – это жемчужная банка на восточном берегу, мой господин. Она слишком глубока для того, чтобы нырять. Но те, кто заплывал туда, много раз видели, что дно там сплошь покрыто жемчужницами.

– А какая там глубина?

– Сто двадцать или сто тридцать локтей, мой господин. Две или три амы в старые времена утонули там, потому что им казалось, еще немного – и они смогут коснуться дна. У нас в деревне верят, что на Подбородке Дракона живут стражи Ясури, и они не дают никому из смертных проникнуть туда.

– Глупые сказки, – брезгливо поморщился гость. – Скажи, женщина, ты сможешь достать жемчужину со дна Подбородка Дракона?

– Еще никому это не удавалось, мой господин, – осторожно ответила Шикибу. – Хотя многие пытались. Там, кроме того, сильное подводное течение, и оно выносит прямо на острые камни.

– Эта женщина смеет спорить со мной, – он неожиданно вспылил. – Князь Асуи, прикажите ей!

Старый князь смерил столичного гостя тяжелым и отнюдь не дружелюбным взглядом. Трое сыновей, ловивших каждое движение бровей старика, ощутимо напряглись.

– У нас здесь, на Тойдо, земли слишком неплодородны, – проскрипел старческий голос. – Люди кормятся морем и, я полагаю, знают все о нем. Эти амы, женщины моря, все равно что воины, – каждый день они сражаются с морем и побеждают его. Потому, господин Фуруяма, считайте, что имеете дело с опытным воином, который говорит, взглянув на крепость, что она неприступна.

– У хорошего воина нет неприступных крепостей. Есть только желание умереть за своего господина!

– Но хороший господин не отправит ни одного своего воина на бесполезную смерть, – парировал князь и возвысил голос: – Господин Фуруяма, или вы скажете, к чему все эти разговоры, – или, я боюсь, мы ничем не сможем вам помочь. Приношу свои извинения.

Господин Фуруяма долго пыхтел, явно не желая ничего объяснять, но затем все-таки сдался:

– Простите мне мое нетерпение, господин Асуи. Я долго изучал старинные трактаты… В одном из них говорится, что здесь, в заливе Кии, – и только здесь! – в месте, называемом Подбородок Дракона, можно отыскать редчайшее сокровище. Волшебную жемчужину Унэмэ.

Шикибу даже рот приоткрыла. Конечно, все амы знают о волшебной жемчужине Унэмэ. Как и о черном жемчуге с юга, об огромных жемчужинах, находимых под Подбородком Дракона, или о том, что каждый месяц лучшие из жемчужниц всплывают, чтобы их оплодотворил лунный свет. Волшебная жемчужина Унэмэ! По преданию, тот, кто положит ее под язык, сможет вернуться в любой момент прошлого и выбрать свою судьбу из тех четырех, которые определили человеку боги. Еще рассказывали, что тому, кто выберет из четырех судеб свою истинную судьбу, жемчужина вернет его настоящее обличье, но что тут имелось в виду, Шикибу никогда не понимала.

– Ты знаешь о жемчужине Унэмэ? – гость, похоже, наблюдал за ней.

– Конечно, мой господин, все амы знают о ней и мечтают поднять ее со дна. Только если она и впрямь на дне Подбородка Дракона, искать ее можно будет и сто лет. Даже если найдется такая ама, что нырнет и коснется руками дна, времени собрать много раковин у нее не будет. Больше двух-трех поднять не получится.