Вера Крыжановская - Смерть планеты Страница 29

Супрамати задумчиво смотрел на этого «жреца науки», одаренного высоким умом, который сумел своим знанием разрешить трудную задачу создания человеческого или животного тела, но не мог дать ему действительной жизни. Это был истинный представитель темной и роковой науки конца мира…

– Отдаю вам полную справедливость, профессор, вы – великий ученый и артист в своем деле, только… только… это нечто, которое вы ищете и не можете найти, – душа человеческая; а ее вы никогда не создадите, потому что она творение Бога, Того Бога, Которого вырвали из сердца человечества. Душа – это божественный огонь, дивное и неразрушимое дыхание, которое сделало вас, великого ученого, смелого и неутомимого искателя; это – дух, оживляющий ваш мозг и делающий его восприимчивым к познанию всего.

Не надейтесь, что вам удастся когда-либо подвергнуть анализу эту божественную искру, химический состав которой ускользает от вас, и не ищите ее; тайна ее заключается во всемогуществе Бога. Тщетно человечество отрицает своего Отца, Он существует, и никакой адский приговор, никакое гнусное кощунство не лишит Его ни одной мельчайшей частицы самодержавного могущества…

Профессор нахмурил брови и в свою очередь испытующе глядел на стройную фигуру своего собеседника и его большие лучистые глубокие глаза, взгляд которых точно давил его. Но самомнение осилило это впечатление. Он гордо выпрямился и ответил полупрезрительно, полусердито:

– Вы удивляете меня, принц. Вы кажетесь человеком просвещенным, а при этом веруете в Бога, Которому приписываете безграничное могущество. Такие нелепые убеждения годились для невежественных народов минувших веков; теперь же, когда каждый из нас может соперничать с этим легендарным Богом, подобные идеи, извините меня… смешны, чтобы не сказать более.

Глаза Супрамати блеснули, и голос его звучал серьезно и строго.

– Несчастный! В какую бездну толкает вас дьявольская гордость. Вы дерзаете сравнивать себя со Всевышним, Который создает и правит бесконечной вселенной! Ваше жалкое знание вы считаете равным всеведению и премудрости Божией. Погодите! Вот когда гнев Божий разразится над этим преступным человечеством, когда загремят вокруг вас разнузданные стихии, тогда вы поймете, что перед Божественным всемогуществом вы – ничтожный атом или пылинка, которую крутит и уносит буря. Подумайте и устыдитесь вашей гордости, смешной и недостойной истинного ученого.

Профессор побледнел. Гнев и оскорбленное самолюбие боролись в нем с жутким чувством и внезапным смутным сознанием, что стоявший перед ним представлял силу, размеров коей он не понимал.

– Вы считаете мое знание ничтожным, – сказал он минуту спустя. – Может быть, вы со своими познаниями можете вдохнуть душу в это тело?

– Нет. Я, как и вы, также не властен создавать душу. Я еще могу привлечь из пространства дух и принудить его оживить это тело, но это будет ларв или блуждающий дух, а я знаю, что это опасное и бесцельное дело.

Это и вы также можете сделать. Но знаете ли вы, насколько продолжительна будет эта жизненность, обладает ли она всем необходимым, чтобы предоставить духу полноту действий, и есть ли в ее химическом составе все, чтобы ассимиляция астрала и материи была полной? Про это вы ничего не знаете.

Профессор поник головой. Он, искатель, знал, что многого недоставало для совершенства его произведения, и целые годы упорного труда он не мог ни уловить, ни исследовать эту таинственную психическую искру, которую индус называл божественным огнем.

– Кто вы, странный человек, имеющий безусловную веру в Бога, давно забытого всеми? – спросил он после минутного раздумья.

– Я миссионер последних времен, потому что приближается час разрушения, а глухое и слепое человечество пляшет на вулкане, который поглотит его.

Профессор покачал головою и усмехнулся.

– Э! Вы пророк конца света?! Странная фантазия, принц, для молодого, красивого и богатого человека, который сверх того кажется еще и ученым.

– Как ни странно вам это кажется, но конец планеты близок. Человечество само приблизило эту минуту, нарушив гармонию и равновесие стихий. Люди дошли до рокового момента и в дерзости своей подняли свою нечистую и кощунственную руку даже на святилище Божие.

Я не отрицаю, что обладаю знанием. Предвечный вооружает силой науки покорных и верных слуг, которые шаг за шагом восходят по лестнице совершенствования к свету, и всякое приобретенное знание применяют лишь по Воле Божией, – ответил Супрамати, прощаясь с ученым.

Визит этот оставил в Супрамати тяжелое впечатление, и ему больно было видеть заблуждение такого, несомненно, выдающегося ума. Он припоминал его характерную голову с широким лбом мыслителя, с которой так не гармонировали его жестокий взгляд и то циничное, животное выражение, которое присуще бывает людям, вычеркнувшим идеал из своей души и давшим волю таящемуся в человеке «зверю» руководить своими поступками…

Зато эта встреча возбудила в Супрамати желание познакомиться с состоянием здоровья странного человечества, узнать, какого рода болезни подтачивали его и как лечили их. Вопрос этот постоянно интересовал того, кто был некогда врачом Ральфом Морганом.

Узнав о его желании, Нивара посоветовал ему посетить одного врача, который пользовался большой известностью. В обществе его считали, правда, чудаком и едва ли не маньяком, потому что он изучал древние языки, но Нивара видел в нем истинного ученого. Предупрежденный о посещении Супрамати, доктор принял его очень любезно и провел прямо на большую, смежную с кабинетом террасу, украшенную вьющимися растениями.

Доктор Резанов был еще молодой человек, худой и бледный, с серьезным, спокойным лицом и большими умными, задумчивыми глазами.

– Я к вашим услугам, принц, и почту за удовольствие дать вам по мере сил желаемые сведения, – сказал он, когда оба расположились в удобных тростниковых креслах. – Что желаете вы, собственно, знать?

– Ах! Очень многое, доктор, и потому боюсь злоупотребить вашей любезностью. Например, как человеческий организм переносит эту неестественную жизнь; как усваивает он избыток электричества и других субстанций, годных для здоровых и сильных организмов, а не для людей с издерганными нервами и одичавших, как те, с кем вам приходится иметь дело? Какие болезни и эпидемии порождает такое состояние вещей, как лечите вы их и велика ли вообще смертность?

– Правда, это довольно обширная программа, ваша светлость, – ответил, улыбаясь, доктор. – Но постараюсь сначала осветить вам общую картину, а потом подробнее остановлюсь на наиболее интересующих вас деталях.

Вообще, должен сказать, что гигиена страшно продвинулась вперед. Чистота сделалась обязательным законом, а электричество своими могучими токами уничтожило очаги болезнетворных начал; таким образом совершенно исчезли эпидемии вроде чумы, холеры, чахотки и т.д., столь гибельные в прежние времена. А между тем – увы – человечество не стало ни сильнее, ни мужественнее, и современная раса, населяющая землю, – нервна, анормальна и слаба.

Все народности так перемешались, что почти невозможно найти человека чистой расы, чтобы можно было по типу определить, что это – немец, итальянец, араб или русский; сохранились только названия национальностей, но нет более характерных расовых отличий.

Мое убеждение, что подобная смесь столь разнородных элементов гибельна для человечества; потому что не только всякая раса, но каждый отдельный народ имеет свои отличительные от прочих психические и другие особенности, которые вследствие слишком частых смешений утрачиваются и порождают иногда чрезвычайно странные существа, а в конце концов ведут род людской к полному вырождению.

Таково настоящее положение общества, состоящего сплошь из анормальных людей, а зло, при расцвете которого мы ныне присутствуем, ведет свое начало издавна. Я имел терпение, видите ли, изучить древние языки, замененные теперь нашим международным жаргоном, и прочел современные этому далекому прошлому сочинения. Исследование это доказало мне, как глубоки корни главной болезни, снедающей нас и называемой… безумием. Вообразите, что еще в XX веке начинает проявляться тенденция объяснять многие явления болезнью мозга. Один итальянский ученый, по имени Ламброзо, живший в то время, считал, что все гениальные люди психически ненормальны и что все преступления – продукт сумасшествия. Но что в том веке было или казалось только парадоксом, ныне сделалось печальной действительностью. И все народонаселение, от одного конца мира до другого, состоит из сумасшедших, более или менее опасных.

Вы, кажется, удивляетесь, принц? Но я придерживаюсь этого взгляда. И я также – сумасшедший, подобно остальным; по многим пунктам мой мозг ненормален.

Крайне любопытно изучать начало социального безумия, не считавшегося отнюдь опасной и страшной психической эпидемией и проявлявшегося в различных видах. Сначала появилась необузданная спекуляция, погоня за золотом и игра на бирже, которая обогащала или разоряла в несколько дней, а порой и часов, потрясая до основания нервную систему людей. Азартные игры приводили к тому же. Потом та же жажда новых ощущений породила безумие и всякого рода спорт: велосипеды, автомобили, авиация, состязания на скорость и т.д.