Ольга Морозова - Кошка Страница 29

Теперь я видел мир со всех сторон одновременно. Это было и странно и необычно. Я смотрел на себя и видел себя. В каждом пузыре я видел своё лицо. Мои лица то приближались друг к другу, то удалялись, то лопались с лёгким шипением. Но я прекрасно чувствовал себя в качестве мыльного пузыря. Неохотно собрал я себя, летающего над морем, и вернул на берег. С трудом открыл глаза. Я возлежал на диване в своей комнате. Встал и раздвинул шторы. Окна не было. Шторы — это бутафория. Я просто забыл об этом. Фу ты, чёрт! Очень аллегоричная мечта. Я — мыльный пузырь. Все мои мечты — это мыльные пузыри. Браво, Элоиза! Твой напиток показал мне, что я есть на самом деле. Я, оказывается, ничего не хочу от жизни, кроме наслаждений. Ты специально это сделала? Чтобы показать мне, что всё моё геройство ничего не стоит? Моя мечта могла исполниться сегодня ночью, но у меня её нет. Я готов был расплакаться от досады. Я пообещал себе, что обязательно найду свою мечту, как только выполню обещание, данное Маргарите.

В комнату впорхнула Эль, за которой две гусеницы внесли бочку с водой.

— Тебе пора. Омойся розовой водой. Она ещё тёплая.

Я был не против, тотчас сбросил одежду и начал мыться. Эль целомудренно отвернулась.

— Что с тобой? Ты выглядишь расстроенным.

— Так, ничего.

— Элоиза дала тебе напиток грёз? Я угадала?

— Да, угадала.

— И ты не увидел ничего особенного?

— Увидел. Себя в качестве мыльного пузыря.

Эль засмеялась.

— Хорошо, что не в качестве жабы или таракана. Не волнуйся, это лёгкий напиток. Он вызывает фантастические грёзы, лёгкие, как облака. У всех есть такие. Просто освобождение от забот, полная свобода. Кто не мечтает об этом время от времени? Всё иллюзорно, даже наша жизнь.

— Ты философ, — я закончил омовение и оделся. — Можешь повернуться.

— Тебя ждёт карета. Элоиза будет с минуты на минуту.

— Ты поедешь с нами?

Эль покачала головой.

— Нет. Королева никогда не берёт нас в такие поездки. Не увлекайся напитком. Это может засосать.

Эль позвала гусениц, и они увезли бочку, а я вышел из комнаты.

Я ощущал лёгкое возбуждение, когда садился в повозку, запряжённую четвёркой великолепных коней. Вместо кучера сидел тролль, он щёлкнул кнутом, и повозка сорвалась с места.

— Как спал? — голос Элоизы был томным и глухим.

— Отлично. Твой напиток прекрасно мне помог.

— Помог что? Уснуть?

— Нет, грезить. Никогда не видел таких грёз.

— Хорошо, — Элоиза кивнула головой. — Хорошо, что ты способен грезить.

Да, действительно, я как-то об этом не подумал. Слава Богу, что хоть эта способность сохранилась у меня.

— Куда мы едем?

— К троллям. Я обещала, что посещу их первыми. Ты недоволен?

— Нет, что ты! Я абсолютно всем доволен. К троллям, так к троллям. Они милашки.

— Это наши добрые соседи. Я всегда стараюсь идти им навстречу. У некоторых из них отличный почерк. Я заказала летопись вашего путешествия. Нэль рассказывает её каждый день придворному летописцу — троллю, который служит у меня. Надеюсь, будет интересно, и она ничего не упустит.

Я промолчал. Но, по-моему, летопись — это уже слишком, хотя Элоизе, безусловно, видней.

У троллей было почти то же самое, что и у эльфов. Пир горой. За исключением присутствующих. Это были сплошь тролли и их подруги. Всё это напоминало мне гулянку в портовом кабаке. Но было весело. Тролли оказались весьма шумными и заводными. Мы с Элоизой сидели, как два свадебных генерала в красном углу. Женщина-тролль подскочила ко мне и потянула танцевать. Я беспомощно посмотрел на Элоизу, и она незаметно опустила глаза. И я пустился в пляс. Я даже завёлся, отбивая пятками чечётку, и подпрыгивая, как заяц.

Веселье продолжалось до самого утра, когда мы, вконец измотанные, не погрузились в повозку и поехали обратно. Я молча выпил напиток грёз и снова погрузился в небытие.

Видимо, горячие пляски и неумеренная еда погрузили меня на этот раз в совершенно другой мир. Мне казалось, что я нахожусь в самом центре огромного костра. Более того, я сам — один из языков пламени. Я жарко пылаю вместе с другими частицами огня, в которых вдруг начинаю различать лица Маргариты, Натэллы и Элоизы. Они окружают меня, взявшись за руки, мы сливаемся друг с другом в едином порыве, и столб искр выбрасывает нас на поверхность. Мне хочется различать лица по отдельности, но я не могу сосредоточиться. Всё плывёт перед глазами, и я ощущаю страшную усталость. Когда грёза приобрела негативный оттенок, я открыл глаза. Голова болела, а глаза резало так, будто в них насыпали песку.

С этого дня всё покатилось по наклонной. Утром Эль приносила мне кувшин с водой и чистую одежду, и мы с Элоизой отправлялись на очередную пирушку. Я перестал вести им счёт. Я даже не помню, кто там был. Проезжая по владениям королевы эльфов, я высовывался из повозки и махал рукой каждому встречному. Вечером я принимал напиток и погружался в очередную грёзу. Я почти привык. Элоиза говорила, что это затянется на неделю, но мне показалось, что прошло гораздо больше времени, и я решился задать королеве вопрос:

— Скажи, Элоиза, что, неделя ещё не закончилась?

— Неделя? Кто говорил про неделю?

— Ты так сказала мне.

— Ах, да! Почти закончилась. Сегодня последний раз, а утром к тебе придёт Эль и расскажет, что делать дальше.

— Как это понимать? Ты отпускаешь меня?

— Ты всё узнаешь завтра. Не торопи события.

Я насупился и забился в угол кареты. Теперь мне казалось, что я не гость, а пленник. Но хуже всего, что я совершенно не представлял, как мне выбраться из этой ловушки.

Вечером вкус напитка показался мне немного не таким, как раньше, но я молча выпил его. Очевидно, что без него мне не уснуть. В эту ночь я видел особо странную грёзу.

Я лежал на берегу моря, на том самом, где был в первую ночь и превратился в мыльный пузырь. Я мучительно ждал чего-то, сам не понимая, чего. Я был обнажён, но нагота не волновала меня. Я весь был охвачен непонятным томлением и страстным желанием, я горел, как в огне. Я хотел заглушить это желание, перевернувшись на живот, но не смог сделать даже этого, вынужденный созерцать вид моего бесстыдства в состоянии совершенной беспомощности.

Вдруг вдалеке показалась точка. Она быстро приближалась, и я увидел, что это Элоиза. Она была одета в прозрачные одежды, и я понял, что это её я так страстно желал. Мне стало чрезвычайно стыдно, и я хотел закрыться от неё, но она скинула то, что было на ней, и легла рядом. Она отодвинула мои безвольные руки и вонзила в меня свой горящий взгляд. Я не мог больше терпеть, я сжал её в объятиях, и впился губами в сочные розовые губы. Я хотел отомстить ей за столь долгое ожидание. Она сама оседлала меня, и я застонал от наслаждения. Мы скатились в воду, и там я не выпустил её. Потом она вывернулась, а я настиг её и снова взял, или, проще выразиться, покрыл, как самец самку. Этот грубый секс так возбудил меня, что я извергался и извергался, пока не упал на тёплый песок.

Возбуждение спало, и я закрыл глаза. Элоиза больше не интересовала меня. Я даже не посмотрел, здесь она или ушла. Я не был ей благодарен, и не был зол на неё. Я был в равновесии. Да, именно так, в равновесии, и ничто внешнее не беспокоило меня. Я знал, что скоро буду свободен, потому что выполнил свою миссию.

Когда я открыл глаза в физическом мире, то ощутил вокруг себя знакомый аромат ночных фиалок — так пахла Элоиза. Я пощупал постель рядом с собой — она была ещё тёплой, и хранила очертания тела. Неужели она была здесь? Или это злая шутка моих эротических фантазий? Я не мог поверить. То, что я видел, было всего лишь грёзой, и мы с Элоизой никогда не говорили ни о чём таком.

Я расправил примятость, и просто лежал, слушая, как бьётся моё сердце, и находя успокоение в его ритмичных ударах. Я даже не заметил, как вошла Эль и села мне на подушку.

— Привет, дорогая! Мне уже пора?

— Нет, Элоиза больше не ждёт тебя. Она велела передать тебе слова благодарности и любви. Она никогда тебя не забудет. Ты будешь её самым сладким воспоминанием.

— Я польщён. Я тоже всегда буду помнить её.

— Она сказала, что всё получилось, как нельзя лучше.

— Спасибо. А что теперь? Я увижу её ещё?

Эль грустно посмотрела на меня и покачала головой.

— Нет. В этом больше нет необходимости. Её ждут дела. А ты должен помочь Маргарите. Ты не забыл?

Мне стало неловко. Столько твердить об этом, и в последний момент потерять интерес.

— Конечно, нет. Как ты могла подумать, дорогая? Просто я совсем замотался в эти дни. Пиры и грёзы, грёзы и пиры. Я уже перестал отличать действительность от вымысла. Я готов пойти к Маргарите и передать ей ожерелье, — я и правда почувствовал прилив сил.

— А что тебе снилось сегодня? — спросила Эль без всякого перехода.

Я смутился.

— Да так, ничего особенного, — и тут же покраснел, чего со мной давненько не бывало.