Вероника Рот - Мятежная Страница 3

– Все знают, что ты сын Маркуса? – спрашивает Калеб. – Я имею в виду, из альтруистов.

– Понятия не имею, – отвечает Тобиас. – Буду признателен, если ты об этом не станешь упоминать.

– Мне незачем. Видно каждому, у кого есть глаза, – нахмурившись, бормочет Калеб. – Кстати, сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Ты не думаешь, что староват для моей сестренки?

– Она уже тебе не сестренка, – с усмешкой парирует Тобиас.

– Хватит, вы, оба, – отрезаю я. Впереди нас движется толпа людей в желтых одеждах. Они направляются в сторону широкого приземистого здания, построенного целиком из стекла. Солнце отражается от панелей и режет глаза. Я прикрываю их рукой.

Входные двери открыты настежь. По периметру круглой теплицы, в лотках и небольших бассейнах, залитых водой, растут деревья и куча других растений. Десятки вентиляторов, стоящих по периметру, гоняют по кругу горячий воздух, и я сразу начинаю обливаться потом. Но я быстро переключаю внимание, когда толпа редеет, и могу рассмотреть остальное.

В середине здания стоит огромное дерево. Его ветви простираются почти на всю ширину теплицы. Корни выступают из земли – они закреплены в ней металлическими стержнями и образуют плотную паутину, покрытую корой. Мне не следовало бы удивляться. Члены Товарищества всю жизнь проводят в трудах на земле, используя технологические достижения эрудитов.

На одном пучке из корней возвышается Джоанна Рейес, волосы свисают ей на лицо, прикрывая изуродованную шрамами половину. Из Истории Фракций я знаю, что в Товариществе нет официально установленного лидера. Любые вопросы они решают голосованием, результат получается практически анонимным. Они – словно части одного большого сознания, а Джоанна Рейес лишь озвучивает принятые решения.

Члены Товарищества сидят на полу, скрестив ноги. Эти люди напоминают мне переплетения ветвей гигантского дерева. Альтруисты сгрудились плотной группой в паре метров слева от меня. Я оглядываюсь и только потом понимаю, что ищу среди них своих родителей.

Судорожно сглотнув, я пытаюсь отвлечься. Тобиас касается меня пониже спины, отводит к краю места собраний, позади альтруистов и прижимается ртом к моему уху.

– Мне нравится твоя прическа, – шепчет он.

Мне удается слегка улыбнуться в ответ, и я откидываюсь, опираясь на него плечом.

Джоанна тем временем поднимает руки и склоняет голову. Разговоры стихают прежде, чем я успеваю сделать очередной вдох. Члены Товарищества сидят молча, некоторые – с закрытыми глазами, другие – беззвучно шевеля одними губами, кто-то смотрит вдаль.

Секунды тянутся невыносимо медленно, я уже вымотана до предела.

– Сегодня перед нами стоит вопрос исключительной важности и срочности, – объявляет она. – Он состоит в следующем. Как нам, людям, стремящимся к миру, вести себя ныне, во времена конфликта?

Члены Товарищества оборачиваются друг к другу и начинают неспешную дискуссию.

– Как они вообще в состоянии что-то решить? – спрашиваю я спустя пять минут их болтовни.

– Им не важна действенность, – отвечает Тобиас. – Их заботит согласие. Смотри.

Две женщины в желтых платьях в метре от нас встают и присоединяются к трем мужчинам. Молодой парень отходит в сторону. Собеседники, собравшиеся вокруг него, присоединяются к другим. По всей площади меньшие группы объединяются, становясь все больше. Голосов все меньше, я слышу только три или четыре. До меня доносятся лишь обрывки фраз.

…Мир… Лихачи… Эрудиты… Безопасное место… Вмешательство…

– Как странно, – произношу я.

– По-моему, замечательно, – отвечает он.

Я непонимающе гляжу на Тобиаса.

– Что? – спрашивает он, усмехаясь. – У каждого из них равное право. Одинаковая мера ответственности. Поэтому они отвечают за свои решения. Ведут себя чутко. Думаю, это прекрасно.

– А я считаю это невыносимым, – возражаю я. – Конечно, в рамках Товарищества такое сработает. Но что делать, если не все хотят бренчать на банджо и выращивать растения? Если кто-то совершает ужасный поступок, и простые разговоры не помогут?

– Думаю, мы скоро узнаем, – пожимает плечами Тобиас.

Наконец от каждой из групп отделяется по одному человеку. Они подходят к Джоанне, аккуратно пробираясь по корням. Я жду, когда они обратятся ко всем участникам, но они встают в круг вместе с Рейес и начинают тихо переговариваться. У меня возникает ощущение, что я останусь в теплице навечно.

– Они не собираются позволить нам спорить? – говорю я.

– Скорее всего, – кивает Тобиас.

С нами покончено.

Когда каждый заканчивает высказывать свое мнение, то спокойно возвращается на свое место, оставляя в центре одну Джоанну. Она поворачивается в нашу сторону и скрещивает руки на груди. Куда нам идти, когда нас выгонят? Обратно в город, где теперь нет укрытий?

– Сколько мы себя помним, у нашей фракции всегда были близкие отношения с эрудитами. Мы до сих пор нужны друг другу, чтобы выжить, и мы с радостью сотрудничаем, – начинает Джоанна. – Но ранее у нас имелись и крепкие отношения с альтруистами. Мы не считаем, что будет правильно разорвать связь нашей дружбы, длившейся долгое время.

Ее голос сладок, как мед, и столь же тягуч. Она говорит медленно и аккуратно. Я стираю пот со лба тыльной стороной ладони.

– Мы считаем, что единственным способом сохранить наши отношения с обеими фракциями будет невмешательство, – продолжает Рейес. – Но ваше присутствие осложняет данную позицию.

Вот оно, – думаю я.

– И мы пришли к выводу. Мы предоставим наши дома в качестве убежища для членов всех фракций, – провозглашает она. – При соблюдении ряда условий. Во-первых, на нашей территории не разрешается ношение оружия, причем любого. Во-вторых, если возникает серьезный конфликт, словесный или физический, всех участников попросят уйти. В-третьих, нынешняя ситуация не подлежит обсуждению, даже в личном общении, на территории нашего района. В-четвертых, каждый, кто здесь останется, должен внести свой вклад в жизнь общины, выполняя посильную работу. Мы доложим о решении эрудитам, правдолюбам и лихачам.

Она встречается со мной и Тобиасом глазами.

– Мы с радостью примем вас здесь, если вы сможете соблюдать правила, – заключает она. – Таков вердикт.

Я вспоминаю о спрятанном под матрасом пистолете, моих напряженных отношениях с Питером, Тобиасом, Маркусом, и у меня пересыхает во рту. Я не слишком хорошо умею избегать конфликтов.

– Мы тут не задержимся, – еле слышно говорю я Тобиасу.

Мгновение назад он улыбался, но теперь хмурится, и уголки его губ опущены.

– Точно.

Глава 3

Вечером я возвращаюсь к себе в комнату и первым делом проверяю, на месте ли пистолет. Едва мои пальцы касаются спускового крючка, горло сдавливает, словно при аллергической реакции. Резко вынув руку из-под матраса, я встаю на колени у кровати и судорожно дышу пару минут.

Что с тобой? Давай, соберись.

Вот оно, это странное ощущение. Я сплетаю различные части себя в единое целое, будто шнурки завязываю. Часть меня задыхается, но другая чувствует силу.

Краем глаза я улавливаю какое-то движение и смотрю в окно, выходящее в яблоневый сад. Джоанна Рейес и Маркус Итон прохаживаются рядом, останавливаясь у кустов мяты, чтобы сорвать листья. Я выскакиваю из комнаты прежде, чем осознаю, зачем захотела следить за ними.

Бегом пробегаю через все здание, чтобы ничего не упустить. Как только я выскакиваю наружу, начинаю двигаться осторожнее. Обхожу теплицу с противоположной стороны – Джоанна и Маркус как раз скрываются за рядом деревьев. Я крадусь на полусогнутых ногах вдоль соседней рощицы, надеясь, что ветви спрячут меня от посторонних глаз.

– …очень удивилась времени нанесения удара, – говорит Джоанна. – Джанин просто завершила подготовку и стала действовать или какой-нибудь инцидент заставил ее спешить?

Я вижу лицо Маркуса, поверх раздвоенного ствола яблони.

– Хм, – только и произносит он, поджимая губы.

– Полагаю, мы никогда не разгадаем это, – произносит Джоанна, поднимая бровь, не рассеченную шрамом. – Так ведь?

– Возможно.

Джоанна кладет руку ему на плечо и разворачивается к нему всем корпусом. Я каменею, боясь, что она меня заметит, но Рейес глядит только на Маркуса. Я сажусь на корточки и подбираюсь поближе к одному из самых крупных деревьев.

– Но ты знаешь, – говорит она. – Ты в курсе, почему она напала. Я, конечно, уже давно не правдолюб, но чувствую, когда от меня скрывают правду.

– Любопытство эгоистично, Джоанна.

Будь я на ее месте, я бы закатила Маркусу пощечину за такое замечание.

– Моя фракция полагается на меня в плане советов, и если тебе известна столь важная информация, необходимо поделиться со мной и с другими, – доброжелательно продолжает она. – Думаю, ты это прекрасно понимаешь, Маркус.